Белое кимоно

      Война… страшное слово, в котором всего пять букв и вроде бы, ничего особенного. Вот только, ничего особенного — это для тех, кому никогда не довелось на ней побывать. Для тех кому довелось… все они тяжело искалечены.       Кто-то потому, что стал бояться крови, кто-то потому, что навсегда обрёл в сердце кровавую рану из-за смерти близких, кто-то настолько сросся с убийствами и кровью, что никогда не сможет более жить без неё. Война — это слово для каждого значит что-то своё. Для кого-то смерть и боль, а для кого-то жизнь и необходимость. Люди такие разные, но при том неуловимо в чём-то похожие.       Они строили деревню для того, чтобы жить в мире. Чтобы новое поколение не знало войны и не росло в крови, осознавая, что убивать — это их долг и предназначение.       Почему-то казалось, что стоит построить деревню и все беды с войнами пропадут. Это было глупо и наивно, но… но ведь так и правда могло бы быть, если бы все люди были такими как он. Хаширама не любил убивать, война казалась ему чем-то глупым и бессмысленным. Однако, по какой-то причине, так думали не все. Кому-то нравилась эта чёртова, кровопролитная война!       Но даже здесь жизнь сыграла с ним какую-то непонятную шутку. Его жена, любимая, добрая, открытая, та чья улыбка ярче солнца, а глаза способны подчинить своей красоте, чьи волосы подобны прекрасному закату, — Кровавая Химе. Та, кто не может жить без крови и убийств, не может решать всё мирно и ради своей цели готова пойти на всё. Он искренне старался не слушать слухи о ней, о том, как люди с ужасом говорят про Кровавую убийцу, чьё белое кимоно пропитано кровью настолько, что стало красным, а волосы источают запах крови, который тут же напоминает о войне.       Не верил, отрицал, говорил сам себе, что это всё просто слухи. Ведь не может пятнадцатилетняя девочка безжалостно вырезать целый клан с детьми, женщинами, беременными, стариками… не может ведь, верно?..       Вот только, когда он попытался пошутить на тему глупых слухов, в него впился взгляд любимых глаз, смотрящих серьёзно, без сожаления и без раскаянья, но с просьбой замолчать. Она убивала, много, кроваво, жестоко, настолько, что белое кимоно стало кровавым, а волосы стали пахнуть войной и смертью. Но она не жалеет… ни о чём. Хаширама знает, поступи сейчас такой же приказ, если бы какой-то клан угрожал клану Узумаки или же Конохе, она бы сделала так же. Без раздумий, сомнений и колебаний. Просто убила, наслаждаясь запахом крови и пробуя её на вкус, хищно скалясь, показывая внутреннего зверя.       Он не понимает и не может это принять как бы не старался. Перед собой он всегда видит улыбчивую и весёлую Мито-чан, которая ещё в детстве покорила его своей улыбкой и сияющими глазами. А вот Мадара понимал. Понимал, видел, принимал… то чего не мог сделать Сенджу, смог сделать просто… друг? Нет, Мито и Мадара не были друзьями. Их связь была глубже, крепче, возможно даже сильней чем у брата с сестрой.       «Я не могу этого объяснить, Хаширама. У меня есть старший брат, которого я безумно люблю и точно могу сказать, что ему бы я не доверила того, что доверяю Мадаре. Я не могу рассказать об этом даже тебе. Не потому, что не доверяю, а потому, что боюсь увидеть в твоих глазах разочарование и боль. Я хочу, чтобы ты знал Мито Узумаки, химе клана Узумаки и твою жену, а не монстра, который способен безжалостно убить любого на своём пути. Не Кровавую Химе,» — говорила ему она, смотря прямо в глаза. Без утайки, искренне и с любовью. Это подкупало, заставляло доверится, ведь монстр не может так смотреть. — «Мадара же другой. Он убивал. Кроваво, жестоко и не жалея, пусть и стремился к миру. Он Бог Войны и, наверное, именно поэтому понимает того зверя, которым являюсь я. Знаешь, Хаширама, я никогда не позволю тебе увидеть всего своего безумства, потому что безумно люблю. Ты и сам это знаешь, ты ведь не хочешь этого видеть, верно?»       И как бы Шодай Хокаге не хотелось сказать, что он готов принять её любую, соглашался со словами своей жены. Он запомнит её такую, какая она только с ним. Искренняя, добрая и с задорной улыбкой. Запомнит красные волосы, что развиваются на ветру, на фоне прекрасного алого заката и светящиеся счастьем бирюзовые глаза.       Вот только, белое кимоно, висящее в шкафу их спальни, всегда будет напоминать о том, кем является его Мито-чан.       Белое кимоно, ставшее грязно-красным от крови убитых врагов и полностью пропитанное кровью, которая наверно, никогда уже не отстирается, оставшись напоминанием о множестве зверских убийств без капли жалости и сожаления.