Фобос

            2015 год.       За 12 часов до V-дня. Бостон. Массачусетс. 6:36 p.m.       Женщина, сидевшая за строгим дубовым письменным столом, неотрывно смотрела в экран своего лэптопа каким-то совершенно пустым взглядом. Она уже раз 10 перечитала написанный ею самой текст, и всё никак не могла поверить в то, что это действительно происходит. Привычным движением, она стряхнула истлевшую сигарету в изящную пепельницу причудливой формы – предмет гордости и напоминание о юности. Не каждый день тебе доведётся так вопиюще издеваться над джентльменским цилиндром. Этот сувенир Кристофер прислал ей на годовщину работы в Североамериканском филиале. Помнится, тогда, увидев эту посылку, она долго не могла избавиться от визуального образа этого язвительного засранца, который всегда так и норовил ввернуть какую-нибудь колкость в адрес неизменных напарников. Те времена прошли. И то письмо, которое она оставляет для своих коллег – очередное подтверждение этому неутешительному факту: пепельница полна окурков под завязку.       «…Ввиду сложившихся обстоятельств, вынуждена просить о незамедлительном переводе в Лондонское отделение…» «…Я готова поручиться за знания и умения мистера Стэна Ли в области электротехникокоммуникацонного оборудования, а так же регулирования и ведения миссий…» «…Прошу оставить моё кодовое имя закреплённым исключительно за мной…» «…Мы должны сплотиться, и, давайте без лишних прений признаем: там я нужнее…»       Сощурившись при чтении последнего абзаца, женщина вроде бы удовлетворённо хмыкнула, и отправила файл на печать.       Они найдут его только тогда, когда обнаружат её пропажу, предупреждёнными остались от силы человека два, только они знали истинные причины столь резкой смены континента и выражения глаз.       Неуверенно открыв верхний ящик стола, она достала оттуда давно «забытую» фотографию, и губы сами собой сжались в тонкую, побелевшую полоску кожи. Она возьмёт её с собой. И, может быть, когда-нибудь она привыкнет к тому, что от него у неё осталась лишь эта идиотская фотография.       За 5 часов до V-дня. Лондон. Сэвил Роу. 6:36 a.m.       Экран монитора давно погас, но человек не торопился уходить. Возможно, ему просто некуда было уйти. А, может, причина крылась в двух подростках, пускавших в эту минуту слюни на казённые простыни гостевой комнаты. Сильные, азартные и до одури храбрые. Разве можно иначе назвать парня, который в свои неполные двадцать три года осмелился выступить один на один против этой рептилии.       Вспомнив о бывшем боссе, Мерлин не заметил, как треснул зажатый меж сильных пальцев карандаш.       Сейчас в этой умной лысой голове бродила только тоска и злость. Их план по спасению мира имел одну уникальную особенность – как такового плана и не было.       Он попытался соорудить в своей голове хоть что-то разумное, многоходовое, красивое и по-минимуму кровопролитное, раздобыл хранящиеся только у них на складе уникальные остатки некогда грозного вооружения, откопал планы бункера, взломав несколько защищённых серверов, написал три вариации возможных кодовых комбинаций отключения, молясь о том, чтобы этот мудак не додумался до биометрики. Хотя скорее всего, конечно, догадался. Всё это было шито белыми нитками, и совершенно в любом из звеньев мог случиться обрыв цепи. Начиная с оборудования, заканчивая психологическим состоянием ребят, на которых и приходились главные роли в этом спектакле.       Сейчас его персональная вселенная сжалась до трёх точек: "Кингсмэн", благодаря усилиям Кинга, скомпрометирован; Валентайн собирается устроить геноцид планетарного масштаба. И последняя точка, болезненно пульсирующая красным цветом опасности и крови. Точка, которой не должно было появиться ни при каких обстоятельствах. Не сейчас. Не тогда, когда весь мир готов был стремительно скатиться в полную задницу… Застреленный в Кентукки Харт. Гарри, мать его, Харт - его сокурсник и соратник, несколько часов назад убивший около 60-и человек из присутствовавших восьмидесяти. Который, даже потеряв контроль, идеально справился с голосом и поправил окровавленными пальцами чёртовы запонки прежде чем выйти и встретить пулю своим аристократичным, заносчивым лбом!       Внезапно мысли о Харте оборвались, и Мерлин поймал себя на чудной мысли, что даже сейчас, просто вспоминая его, он заводится и начинает беситься с полуоборота, а ведь теперь Гарри – лишь очередная фотография, оставленная в спрятанном служебном альбоме, толстая папка с личным делом, да 23-летний Анвин, который поразительно сочетал в себе совершенно всё, вложенное Галахадом. И свою уличную угловатость, и остроту ума.       Не так уж и много он оставил после себя, этот Харт.       Слуха коснулся какой-то весьма странный звук, дребезжащее гудение, и мужчина настороженно нахмурил брови, бесшумно касаясь левой рукой холодной рукояти оружия.       *Бзззз. Бззззз. Бззззз.* Достаточно настойчиво.       - Дерьмо, - раздражённо зашипел сам на себя Мерлин, открывая средний ящик стола – в нём лежал телефон. Занятный такой, старенький - а что, Нокиа умела делать надёжные модели когда-то…       Секунду-другую он всё так же хмуро смотрел на дисплей, не узнавая номер, но вызов принял. Ведь о существовании этого номера знали только трое. «Двое».       - Эхо. Альфа. Чарли.* - произнесла трубка глухим женским голосом, словно на том конце провода уже отчаялись ждать ответа.       - Чарли Лима**,- устало ответил Мерлин, но уголки губ безотчётно поползли вверх. Всё-таки эта идея с позывными, прижившаяся пятнадцать лет назад – была чистой воды ребячеством.       - Кристофер, - бегло, но отчего-то сдавлено поприветствовала женщина, и Мерлин замер: если ещё и там творится что-то сродни этому аду, он сойдёт с ума.       - Эм? Ты в порядке?       Женщина на том конце провода услышала звенящее в голосе друга напряжение, и ей остро захотелось невесело ухмыльнуться: в порядке ли она? Теперь, вероятно, да…       - Я была в Кентукки.       Короткий ответ, который заставил внутренности мужчины болезненно сжаться, он сдавленно кашлянул пытаясь прогнать назойливый ком, совершенно неуместный и постыдный.       -Помощница Валентайна, Газэль, обо всём позаботилась. Церковь опечатана, но нет ни единого тела.       Между ними застыла душная оглушительная пауза. Два человека, разделённых океаном никак не могли произнести вслух то, что крутилось на языке какой-то немыслимой и неотвратимой аксиомой. Мерлин чувствовал, как кончики пальцев начинало покалывать от холода, на лице мужчины перекатывались желваки, и, откровенно говоря, отправься они к Валентайну прямо сейчас, он бы, наверное, вполне смог свернуть ему шею голыми руками. До хруста. Или с мстительным почти осязаемым удовольствием распороть ему брюхо…       Он поднялся со своего места и подошёл к окну – так себе видимость деятельности, но просто сидеть было опасно. Ярость, клокочущая в нём сейчас и совершенно не сочетающаяся со скупо нахмуренными бровями, грозила вырваться. Только вот ни ребята, ни Эмма этого не заслужили, и сейчас он вынужден был лишь сжать свободный кулак с такой силой, что костяшки пальцев побелели.       - Мерлин, ты тут?       - Да.       - Возможно ли, что…?       Она не закончила фразы, как-то резко оборвав её, и он услышал рваный вдох.       - Очень сложно пустить под откос пулю с расстояния в два ярда, Эм, - чуть раздражённее желаемого ответил Мерлин, и тут же мысленно себя обматерил.       - А что Артур? – отрешённо спросила женщина, желая сменить болезненную тему. Но он-то знал, что тут, куда ни плюнь, везде боль. Весь "Кингсмэн" сейчас был, как один большой кропоподтёк, и начнет ли он заживать – вопрос явно вне его компетенции.       - Честер мёртв. Я временно занял его кресло.       По всей видимости, следующие секунды молчания понадобились ей для того, чтобы сложить два и два и прийти к единственному логическому объяснению, чтобы задать следующий вопрос.       - Ты?       - Нет. Эггси. Новобранец, которого мы вчера отчислили. Он был подопечным Галахада.       На том конце провода послышался глубокий тяжёлый выдох.       - Где остальные?       - На заданиях. Раскиданы по всему миру, - Мерлин впервые позволил себе вздохнуть полной грудью, но получилось как-то рвано,- Всё вовремя. Как всегда, впрочем.       - Тебе нужно поспать, звучишь ужасно.       - Не выходит.       - Н-да, выглядишь ты не лучше, - раздалось стерео-звучанием и в левом ухе тоже, так что Мерлин в одно резкое движение развернулся на пятках и выхватил из кобуры пистолет, не отрывая уха от трубки и целясь левой рукой.       - Как…?       - У тебя два неопытных агента и куча шпионских примочек, все остальные раскиданы по свету, ты понятия не имеешь, кто ещё пошёл по стопам Кинга, - проговорила стоящая в дверях женщина и сделала ещё один шаг в свет, навстречу направленному на неё оружию,- Кажется, здесь я нужнее.       Взгляд мужчины смягчился, он прищурился, словно от яркого света, но пистолета не опустил. Ей были понятны его сомнения, его боль и его неверие. За его спиной было двадцать душ агентов, каждый из которых мог уничтожить дело всей его жизни за считанные минуты, два подростка, погибший друг и надвигающаяся резня.       И он уже ничего не контролировал. Весь груз ответственности был теперь на одном Мерлине. В этой странной, осиротевшей семье, он в мгновение ока стал и мамой, и папой.       Её храбрый, сильный, закрытый и всегда серьёзный Крис.       - Я подойду, и ты проверишь, есть ли у меня имплант. Любая проверка, Мерлин, хорошо?       Не дожидаясь ответа, она подошла совсем близко, и теперь он мог видеть её лицо. Уставшее, бледное, но с той самой полуулыбкой, которую он так любил видеть на её лице.       Да, это определённо была она. Старше, опытнее, с залегшими под глазами тенями, непослушными волнами коротких каштановых волос, где на висках уже проглядывала седина, что вовсе не редкость в их профессии, несмотря на её тридцать шесть. Но это была она. И сейчас женщина сняла маску деловитости и собранности, смотря на него с такой теплотой и доверием, с которыми на него уже давно так не смотрели.       Свободной от оружия рукой, он взял её за локоть и повернул сначала одним боком, потом другим, и чуть приподнял волосы, чтобы осмотреть местечки за ушными раковинами – всё было чисто.       Тогда он позволил себе немного расслабиться и опустил оружие.       - Я попрошу тебя пройти тест на полиграфе. Чуть позже, - тихо произнёс мужчина, и с такой громкостью его голос больше напоминает эхо от раската грома, такой же рокочущий и мягкий.       Кажется, ему и самому было неловко за свою просьбу.       Но женщина понимающе кивнула.       Он чуть улыбнулся и удивительно непривычно для самого себя заправил непослушно выбившуюся на лицо прядь короткого каре ей за ухо.       - Здравствуй, Эмма. * * *       По залу разливался уютный тёплый свет из небольших настенных светильников, и в этом приятном, тихом полумраке всё казалось не таким неправильным и мрачным.       Женщина медленно шла вдоль больших панорамных окон, грея в ладони пузатый бокал с бренди. Не наполеоновским, разумеется. Той бутылки попросту не осталось после того, как новоиспечённый Галахад, покончив с Честером Кингом, одним лёгким профессиональным движением отправил дорогую бутылку прямиком в стену.       Она хорошо его помнила старого Артура. И, откровенно говоря, уважать его и подчиняться его приказам она себя буквально заставляла – настолько отталкивал её этот человек. Горделивый и сдержанный, саркастичный и упрямый, он весьма уместно смотрелся в кресле главы "Кингсмэн", и она сама не понимала, что ей так претило в собственном наставнике, коим он для неё стал. Возможно, особую роль сыграло то разительное отличие от остальных наставников, которое с каждым днём толкало её не навстречу со своим ментором, а подальше от него: по отношению к ней он был холоден и сдержан, приказы были приказами и ничем больше, а каждый, даже незначительный, промах перечёркивал в его глазах все её успехи. Мерлин и Галахад, Персиваль и Ланселот и даже сэр Борс оказались для своих подопечных чуть ли ни лучшими друзьями. Хотя нельзя сказать, что с Мерлином было легко, но он действительно обладал удивительной способностью, заставляющей всех заглядывать ему в рот и благоговейно ждать поощрения, из кожи вон вылезая на каждом испытании.       Кинг был другим. И Эмма с самого первого дня поняла, что для неё он навсегда останется "мистером Кингом, Артуром, сэр".       И именно он оказался первым, кому удалось опорочить и извалять в несмываемой грязи и крови доброе имя Артура – главы "Кингсмэн".       Мразь.       Эмма покосилась на запрокинувшего голову на спинку кресла и окончательно расслабившегося друга, и, отвлекшись от мрачных воспоминаний, улыбнулась. Уставше и искренне, впервые за последние 48 часов.       - Как мне тебя называть теперь? Мерлин или Артур? – мужчина открыл глаза и полусонно ухмыльнулся,- Может, Арлин? Или Мертур?       В её голосе всё отчётливее проскальзывали смешливые нотки, и она села на подлокотник его кресла, небрежно спихивая мужскую руку, но погасла так же внезапно, как зажглась.       - Я приехала, чтобы помочь. Могу координировать и временно занять твою должность, чтобы разгрузить тебя. Могу стать кухаркой и экономкой, могу снова стать Морганой и биться бок о бок с молодняком, а могу выгуливать собак. Я действительно готова исполнить любую роль, которая помогла бы вам остановить всё это.       Мужчина слушал её, не моргая, а затем резко встал с кресла, вызывая на лице женщины недоумение, и сел за рабочий стол. * * *       - Мерлин? Покажи мне съёмку из церкви,- тихо, но уверенно попросила Эмма и смотрела пристально, не моргая, решительно. А в глубине серых глаз плескалась бесконечная тоска, которая совсем не сочеталась с задумчиво нахмуренными бровями.       Ответ сорвался с его губ раньше, чем он успел обдумать просьбу.       - Не будь мазохисткой, - пробормотал он, отводя взгляд и нарочито увлечённо вчитываясь в какой-то текст на экране.       - Возможно, для него такой конец был лучшим, - после паузы продолжил он деловым тоном, задачей которого было скрыть просачивающуюся горечь.       - Нонсенс, - так же обыденно ответила женщина, поднимаясь с кресла и подходя ближе.       Мужчина оторвался от чтения и посмотрел на неё странным тёплым, тяжёлым взглядом. В самом деле, чего он ожидал, отвечая подобным образом? Он бы и сам ответил так же. Вернее нет, так же он бы не сумел. Полностью копировать выражения и интонации Гарри умела только она. Впитывала как губка и зеркалила. Иногда пародировала, но сейчас. Сейчас им обоим было не до пародий.       Да, Эмма была права. Нонсенс. Всё, что происходило сейчас было настоящим нонсенсом.       Он снова уткнулся в монитор, щёлкнул пару клавиш и поднялся со своего места, уступая его ей.       - Избавь меня от этого зрелища, - серьёзно произнёс Мерлин, и отошёл в дальний конец зала, уходя взглядом далеко за пределы Сэвил Роу, отчаянно желая раствориться и стать одной из капель, что лениво сползают по стеклу.       Сюда не просачивался осенний терпкий дух и холодная, успокаивающая влага. Тебя будет трясти, но не от холода, как ты бы того хотел, а от того, что оказался чертовски слабым и беспомощным тогда, когда был нужен.       Мерлин обернулся, чтобы бросить хмурый взгляд на смотрящую запись женщину.       Она опустила голову и смотрела тяжело, исподлобья. Грудная клетка вздымалась ровно, и можно было сказать, что она спокойна и серьёзна. Весь образ рушил тот самый сломанный карандаш, который она перебирала пальцами, и в какой-то момент остановилась, с силой вдавливая острый конец в подушечку большого пальца.       Он снова отвернулся, потому что нужно было срочно моргнуть и избавить себя от подступающих совершенно не мужских слёз.       Когда из колонок раздался последний, самый оглушительный в своей безысходности выстрел, в комнате повисла напряжённая тишина, изредка разбавляемая глухими ударами капель о железный слив.       - Он бы не смог жить с этим. Это стопроцентное выгорание, - в голосе послышался металл, и сейчас Мерлин напомнил ей одного из тех Атлантов, что она видела в Екатерининском дворце Санкт-Петербурга когда-то. Только что руки не подняты, а плотно сжаты в карманах.       Из собранного язвительного координатора Кингсмэн, он за пару часов стал тем, кто пытался удержать небосвод. Его осанка была расслаблена, а плечи непривычно ссутулены. Должно быть, таким его мог видеть только тот, перед кем не надо было держать маску и играть.       - Чушь. Эти люди были преступниками. К тому же, я насчитала лишь тридцать убитых лично им человек. Из семидесяти, Мерлин, - она поднялась и подошла к своему другу, выискивая в его суровом сейчас профиле хоть каплю отклика, и… не нашла.       Несколько долгих минут она принимала его желание ото всего этого абстрагироваться и молчала. Молчала тяжело, сурово, прокручивая в голове каждую деталь незатейливого финала истории.       Но с каждой прошедшей минутой слушать тишину становилось всё легче, и она почувствовала, как внутри медленно, словно мазут, разливалась огромная пустота. «Это совсем другое кино»       Она с силой нахмурилась и напрягла все мышцы лица лишь для того, чтобы отступил приступ накатившего отчаяния. Чтобы сердце не билось так часто от признания того, что, какую бы игру не вёл Галахад, его больше нет. И никогда не будет. Ни осуждающего взгляда, ни остроты, ни надменного тона. Никогда. Это слово застыло льдом где-то в горле, царапая и заставляя щурится в попытке сглотнуть.       - Гарри Харт чудовище. Но лишь потому, что позволил себя пристрелить, - вдруг задушено и зло прошептала Эмма,- И если бы он был здесь, я так бы ему и сказала.       Она резко отвернулась от окна и сделала шаг в сторону двери, желая как можно быстрее убраться с глаз Мерлина хотя бы на время, когда её запястье перехватила сильная холодная рука, потянула на себя, а в следующее мгновение её сгребли в охапку и прижали к себе, утыкаясь носом в макушку. Она вдруг крепко обхватила его спину, утопая беззвучным криком в прохладной шерсти джемпера.       В зале снова стало очень тихо. Только теперь посреди него стояли двое, потерявшие сегодня что-то очень-очень важное, и они совершенно не понимали, что делать теперь, когда всё разрывалось от пустоты и боли там, где раньше не болело…