Открытое окно

      В тот день ветер был достаточно сильным. Настолько сильным, что деревья в округе трещали, что у машин срабатывали сигнализации, что Мишу буквально сдувало. Юноша сидел на подоконнике напротив настежь открытого окна и просто дышал. Ему ничего не нужно было в тот момент, он просто хотел дышать. Это происходило уже не в первый раз. Всегда, когда брюнет ругался со своим лучшим другом, он садился напротив окна и дышал. А друг в то время просто выходил на улицу и пинал камни рядом со своим домом. Ему тоже в тот момент ничего не было нужно кроме движений, которые совершали его ноги.       В последнее время, ребята достаточно часто ругались. Возможно на Дане сказывалась ссора с Лерой, а на Мише недавний скандал с Тиньковом. Ведь до вышеупомянутых событий, всё было прекрасно. Быть может просто в один из моментов в головах обоих парней что–то щёлкнуло? Ведь что–то же заставило лучших друзей пойти друг на друга. И если раньше они ругались будучи рядом, то сейчас, каждый из них даже не подозревает, что делает другой. В этот раз они поссорились при телефонном разговоре. Возможно это даже хорошо, ведь один отдохнёт от другого. Но нужен ли им этот отдых?       Миша закрыл глаза и нервно вздохнул: “Он наверное сейчас слишком занят, ему не до меня,” Слёзы покатились сами. Что–то внутри затрепетало...       Даня в это время шёл домой, ведь на улице началась буря, что ломала деревья. Но, скорее всего голова пепельноволосого не была занята этим. Юноша считал себя виноватым в ссоре. Возможно виноватых вовсе не было, а так оно и есть, но есть ли дело Рэнделлу до этого? Конечно нет.       Точно так же нет дела до этого Мише, что считает, что виноват он сам. В попытке найти покой, брюнет начал писать что–то на бумаге, потом чиркать, а позже вновь писать. Это была дурацкая записка с извинением, как их не любит Миша, точнее он не любит их отдавать. Ведь это так унизительно, отдавать те слова, которые ты не смог сказать в лицо. Но писать их...это было Мишино любимое занятие. Он тщательно подбирал каждое слово, каждую буковку, конечно подбирал, ведь не зря его наградили особым чувством видением красоты слов. Только он не замечал порой, как из красивых слов строятся совсем ужасные предложения. Он не замечал, как они слетают с его уст и ранят душу самых близких, таких например, как Даня. И сейчас он просто расскажет всё бумаге, а потом выкинет и будет ждать...пока всё само образуется. Это тоже унизительно — ждать пока тебе на блюдце подадут решение проблемы. Но Миша ничего не мог с собой сделать, он не мог даже отдать эту записку Дане. До того он был слаб и жалок. И вот, когда он поставил заключающее: "Миша". Записку вырвало из его рук ветром и понесло сквозь крыши домов куда–то вдаль. Цокнув, кареглазый вздохнул и лёг на кровать: “Главное, чтобы её не увидел Даня...”       Рэнделл тем временем уже был дома, он не сразу вспомнил про своё открытое окно, и поэтому, когда он вошёл в комнату, там было всё раскидано. Сценарии, заметки, книги и...что–то чужое? Бумага тёмного синего цвета, такой отродясь не было у сероглазого. “Чья она?” — юноша взглянул на бумагу и узнал почерк, что правил когда–то ему сценарии, это был почерк Миши. Аккуратно, но грязно была написана записка с извинением. “Это не в его духе,” — заключительно буркнул Даня и, накинув куртку, побежал к другу. Ему надо было преодолеть два двора через леденящий воздух и дождь. Крича что–то внутрь, юноша справился. А как только он подошёл к дому друга, то сразу увидел его открытое окно. Громко вздохнув, так что услышал Миша, он ворвался к нему в подъезд, и поднявшись на нужный этаж, начал ломиться к нему в квартиру. Испугался ли Совергон? Естественно.       Через чувство страха, брюнет открыл дверь и увидел мокрого насквозь друга. Но улыбка, что вызвал видок Дани, сразу пропала. Миша вспомнил про их ссору. А Рэнделл тем не менее не собирался устраивать скандал, он засмеялся и протянул кареглазому синюю бумажку. Тот закрыл лицо руками и покраснел. Успокоившись, Миша протянул: "Чай будешь?" — и в ту же секунду улыбнулся.