помоги мне, Максвелл!

Я...Я не знаю, с чего начать...Наверное, с того дня, когда в моей жизни появился Он. Это была поздняя осень, как раз такая, когда листья, опавшие с деревьев, покрываются корочкой инея, такая, когда ты понимаешь, что не сможешь найти много еды, в общем: это была осень без капли надежды для уже остывшего сердца. Я издали увидел Его скрюченную фигуру, он пытался развести огонь. У него было мало топлива, мало древесины, и я с некой ухмылкой смотрел на его труды...Только начинало вечереть: солнце отступало, тьма ночи уже начинала отрывать клочья этой проклятой земли, накрывая ее тревогой, волнением и страхом. В этот час все живые существа, исключая пауков да этих глупых бифало, слоняющихся без цели, уже спрятались в своих норах - укрытиях, и с трепетом в сердце начинали ждать рассвета. Он развел костер, однако, дров у него было слишком мало. Я не знал, и не знаю до сих пор, сколько дней и ночей шатался он по этому миру, хватаясь за любую травинку, способную спасти его жизнь, но на его ноге я видел рваную, гноившуюся рану, а скопление призраков и ужасов вокруг опушки говорило о его разуме, точнее, об его отсутствии. Еды у незнакомца не было, и потому, он, обреченно бросив топор на землю, сел около костра, протянув к нему свои худые руки. У него не было сил рубить деревья, хотя он знал, что этот костер скоро потухнет. И вот в этот момент, когда отблески костра бросали вокруг тень причудливых узоров, я понял, что не могу бросить этого человека одного. Я понял, что я не могу уйти, что его жизнь в моих руках, что я уже связан с ним невидимой нитью... Костер начал потухать, остались только тлевшие угольки. Оказалось, он успел задремать, а поднял голову лишь тогда, когда огонь умер. Этот юнец в нашем мире сначала пытался раздуть искру, согнувшись над самым сердцем пепелища. Но было поздно. Тогда Он встал и прохрипел в темноту, окружавшую его: -я...я прошу помощи...маленький глоток надежды...Каплю веры...Пожалуйста...Кто-нибудь... Призраки начали смыкать свое кольцо вокруг него, начали тянуть к нему свои руки. И...я испытал страх. Впервые за долгое время мое сердце сжала ледяная рука, и я, забыв о правилах, бросился на опушку невидимой тенью и взмахом руки заставил костер запылать. Тьма отступила. Уилсон был спасен. После этого случая я стал незримо помогать ему: днем направлял его по верному пути, обходившему все паучьи гнезда, вел его к злачным местам, где Уилсон смог найти бы много еды, помог построить ему крепкий лагерь. К началу зимы в его доме уже было несколько ферм, дававших хороший урожай, машина изобретателя, несколько сундуков, набитых дровами и травой, казан, в котором всегда что-то готовилось. Но меня всю зиму волновало то, что я не могу уйти от этого молодого ученого, он стал частью моей жизни...Между тем, он стал подозревать о моем существовании, слишком уж часто он начал смотреть в сторону леса, мило улыбаясь...Пару раз он, ложась спать, оставлял горсть ягод около костра. Признаться, иногда ночью, когда Уилсон спит особенно крепко, я сажусь около него, и нежно глажу его волосы...луна бросает на его лицо свои холодные поцелуи, и в этот момент он кажется мне прекрасен. Я молю тех, кто заточил меня сюда, о том, чтобы он, этот мальчик, цветок ужасной, гнилой земли дошел до финиша живым... Я нашел в нем свою радость, смысл своей жизни. Когда я рядом с ним, я счастлив - большего я не требую...Но черт, как бы я хотел вытащить нас обоих из этого ада! Как только мне приходиться уходить от него на пару часов, чтобы разведать, что ожидает нас впереди, я становлюсь пуст. Мне становятся противны эти картонные облака, посылающие холодные иглы снега, я начинаю ненавидеть эти зеленые ели, стражами возвышающиеся надо мной, я презираю даже сам воздух, густой, наполненный тревогой кислород...Ох, как бы я хотел им не дышать! Но стоит мне вернуться к Уилсону, услышать его дыхание, и на моей душе покой... Стоп...СТОП! Я СЛИШКОМ УВЛЕКСЯ ПОВЕСТВОВАНИЕМ! Уилсон, дурак! ИДИОТ! глупая сосновая шишка! он ушел далеко от костра! Слишком далеко! Ночь застала его далеко от места стоянки! Уилсон, мать твою подери! Со всех ног я бегу к нему на помощь: призраки уже наносят ему удары со всех сторон, а он, наивный, рассекает густой воздух своим топором, в надежде попасть по противнику... Я подбегаю к нему, поднимая за собой целый столб снега, успевшего выпасть за вечер и начало ночи, стучу ногой по ледяной земле, еще раз, и еще, и еще...Земля промерзла, мне тяжело развести огонь, к тому же, я слишком взволнован, чтобы сосредоточиться на этом...давай, пожалуйста, загорись...ЗАГОРИСЬ! и вдруг, словно из-под земли, в холодный воздух ударил фонтан искр, костер начал разгораться...призраки отступили... Уилсон смотрит на меня немного удивленным и испуганным взглядом. Он видит меня, он меня чувствует. Из раны на его шее течет струйка красной крови, но он жив. Я спас его. Я сделал это...