Тихий друг

Sex, death and landscapes, its all the mistakes and how you did them well. I fell for you in the summer and that was bummer because you left in the spring. Don't sigh, nothing's going to take you away from me… Tom Rosenthal – Sex, Death & Landscapes

      Темной непроглядной ночью, не переставая, лил дождь. У Фрэнка почему-то отпечаталось это в подкорке. Он и сам знал почему – в тот вечер Джулиана таинственным образом исчезала, а его жизнь полетела в тартарары. И все незначительные события запечатлелись в нем навсегда, чтобы скрыть самые колючие и самые нелицеприятные.       Эдди появился на его пороге неожиданно. Стук в дверь Фрэнк сначала принял за дождь. Его переполняла злость и бешенство, руки дрожали, а взгляд метался, ища на ком выплеснуть все. Кажется, на тот момент он уже успел разбить стекло в дверце буфета кулаком, каким-то чудом не изранившись.       Если бы только Эдди, его маленький прекрасный сильный Эдди, не пришел той ночью.       Возможно, теперь он бы не смотрел, как Маккарти уводят офицеры Кэмпэйтая, а ему бы не казалось, что кто-то подменил его сердце на камень, так яростно и бесповоротно оно ухнуло вниз. «Только не Эдди. Это же я. Я всему виной».       Но той ночью, когда в нем не было ни нежности, ни трепета, Эдди предстал пред ним.       Той ночью он грубо схватил своего друга за руку, вволок в дом и захлопнул дверь. Тот что-то лепетал, но вырваться не пытался, только смотрел своими голубыми испуганными глазами, напоминая Фрэнку маленького олененка.       Он повалил Маккарти лицом на кухонный стол. Пара чашек, стоявших там, упали на пол, разбившись вдребезги. По окнам полуподвального помещения стекали капли барабанящей небесной воды. Неудивительно, что стук кулачка Эдда Фрэнк принял за дождь.       Куртка полетела в сторону. Свет все еще включенных фонарей (до комендантского часа оставалось полчаса) осветил худую, обтянутую тканью одежды, спину, взъерошенные мокрые волосы, выступающие шейные позвонки.       Рубашку он задрал, ткань треснула, но звук прошел мимо его ушей. Связав ею руки Эдди над головой, он все также бесцеремонно стянул его брюки вместе с бельем, расстегнул свою ширинку – член стоял как каменный, и где-то на задворках сознания мелькнуло мимолетное отвращение к себе.       Им руководила исключительная злость пополам с яростью. Он раздвинул ягодицы, больно впившись в них пальцами, провел большим пальцем по анусу и потерся об него головкой. Чувства обострились, возбуждение и инстинкты брали верх. Фрэнк сплюнул на ладонь, растер по члену и больше не думая, толкнулся в Эдда, входя сразу на полную длину. Под ним заскулили и забились; руки Маккарти вцепились в край стола, а сам он прогнулся дугой, оттопыривая свою задницу.       Фринк тихо хмыкнул, увидев такую реакцию:       - Маленькая дрянная сучка, - наклонившись, прошептал в ухо и вцепился в мочку зубами.       Их «роман» начался года три назад и продолжался все это время, пока Фрэнк не встретил Джулию. С тех пор он прекратил любые сексуальные контакты с Эдом. Тот понял и не лез. Удивительный человек – никаких истерик или выяснения отношения. Он просто отошел в сторону, не предъявив претензий, словно не было этих трех лет, словно это не он еще месяц назад приглушено стонал под Фрэнком в подсобке завода.       Он делал фрикцию за фрикцией, выбивая из Эдди воздух и вскрики, вбивая его в стол, а в него свой член, злость, ревность и боль.       За окном лил дождь, облака неслись по небу, гонимые беспощадным ветром, город лихорадило бесчинством чиновников и полиции, а Эд стонал под ним так сладко, пытаясь прижаться ближе и насадиться сильнее. Фрэнк наклонился и зарылся лицом в его волосы, целуя затылок – злость исчезала и выветривалась, на ее место приходило осознание и горькая нежность. Он просунул руку под Маккарти, обхватил его член ладонью и провел по нему, чуть сжимая, и даже не понял, когда сам кончил, следуя за оргазмом Эдди.       Потом они сидели на полу: Фрэнк на куртке Эда, а тот на его коленях, прижавшись всем телом. Кажется, вся шея Фринка была мокрой от слез. Впервые на его памяти Эд Маккарти показал ему что-то кроме своей вечной обезоруживающей улыбки, скрывающей тревогу в глазах.       Сейчас, глядя, как Эдди уводят прочь, обвиненного в вине Фрэнка, которую Маккарти взял на себя, он впервые осознает, что на самом деле чувствует – щемящую боль и любовь, которая поселилась в нем задолго до появления Джулианы.       «Все это время я гнался не за тем сокровищем, пока настоящий клад ускользал между пальцев».       Его тихий друг, его малыш Эдди – чистые голубые глаза, улыбка, трогательные ключицы, розовеющие скулы, пошлые стоны.       Последний взгляд, качание головой – нет, Фрэнк, ни слова, я все решил.       У Фрэнка Фринка больше нет сердца.       У Фрэнка Фринка больше ничего нет.       У Фрэнка Фринка в груди абсолютная пустота.       А в голове проносятся три года воспоминаний, каждое из которых теперь бережно и навсегда будет терзать.       Эда Маккарти казнят этой же ночью. Ни тела, ни пепла увидеть ему не удается. Все достается его отцу. Фринк не протестует, ему охота, чтобы отец Эдди его застрелил, но этого не происходит.       Только старая замшелая куртка, чуть маловатая в плечах навечно поселяется на теле Фрэнка. Она помнит все, она пахнет им, она льнет к нему.       Той ночью они еще долго сидят так, молча, слушая дождь. Эдди успокаивается, целует Фрэнка в висок, потом в скулу и добирается до губ, лижет их кончиком языка и ерзает на его коленях, улыбаясь только своими яркими чуть грустными глазами.       Фрэнк не может вспомнить, как они оказываются в спальне. На этот раз все медленно и аккуратно, но обжигает и распаляет не хуже того, что было раньше. Он целует лодыжки Эда, потом колени и входит в него, смотря в глаза, наклоняется и целует, кусая губы. Движется медленно, растягивая каждый толчок. Кровать поскрипывает, тьма обнимает их тела. Фрэнк ловит его стоны, слизывает их с губ. На полке тихо тикают часы, отсчитывая оставшееся им время.       Если бы только он знал, что произойдет дальше.       Но они продолжают двигаться навстречу друг другу, не замечая, как жизнь неумолимо ускользает от них.       Прошло уже столько лет, но Фрэнку не забыть пронзительного взгляда, который говорил с ним без слов, заведенных за спину рук и взъерошенных волос, в тот солнечный день в Кэмпэйтай. Куртка обнимает его плечи, как хрупкие нежные руки Эдди за час до ареста.