Королева Эребора

Ночь была по-летнему душной. Когда молодожены вошли в свою спальню, в комнате, казалось, было нечем дышать. Тут царил полумрак, горело лишь пару свеч, предусмотрительно зажженных кем-то заранее. Тауриэль вдруг стало страшно. Она любила Кили всем сердцем, хотела его, да и кое-что уже было между ними, но теперь все казалось ей баловством. То, что произойдет сегодня - намного серьезнее. Тауриэль уже пожалела, что не отдалась ему в ту самую первую ночь, в доме Барда, когда это было бы спонтанно, не успев напугать. А сейчас, когда Кили ждет этого от нее, когда гости, заметив их отсутствие, наверняка отпускают пошлые шуточки на их счет, это было чересчур волнительно. - Ну и насыщенный денек был сегодня, у меня ноги отваливаются,- сказал Кили, вешая свой сюртук на спинку стула, когда Тауриэль присела на постель, нервно перебирая складки своего платья,- Я думал, что Бомбур один выпьет все запасы. Но хорошо погуляли, да? - Да,- согласилась она, но смотреть на мужа не решалась. Кили и сам ощущал трепетное волнение. Тауриэль была так прекрасна в этом платье и, как уже он знал, еще прекраснее без него, а он даже не представлял, как подступиться к ней. Знать бы, что твориться в ее голове…Вдруг она жалеет о том, что вышла за него замуж? Или напугана настолько, что не желает его? Этими размышлениями Кили накрутил себя настолько, что уже сам готов был бежать отсюда, куда глаза глядят. Как сделать все правильно? Не напугать, внушив ей брезгливость ко всему, что связано с интимной стороной жизни, как прогнать ее и собственные опасения? - Тебе страшно?- Кили со вздохом присел рядом с женой, заботливо обнимая ее. - Утвердительный ответ будет очень глупым?- Тауриэль чувствовала, как горят ее уши, так и не сумев поднять глаза, чтобы встретится с ним взглядом. - Нет, совсем не глупым,- она не видела лица Кили, но чувствовала, что он улыбается, и от этого захотелось улыбнуться самой,- Но ты этого хочешь? Сейчас. - Хочу,- выдохнула Тауриэль, прикрыв глаза, но все же задав вопрос, который мучил ее весь вечер,- А что, если тебе не понравится? - Глупенькая,- Кили едва не рассмеялся от чувства облегчения,- Как мне может не понравится? Я больше беспокоюсь о том, чтобы понравилось тебе… Он коснулся губами ее губ почти невесомо, даже более бережно, чем обычно. Сперва поцелуй был очень нежен, дурные мысли улетучивались, уходя в темноту ночи, оставляя после себя бурю эмоций, для которых даже трудно было найти определение. Любовь? Страсть? Благодарность за то, что судьба свела их однажды? Тауриэль немного успокоилась, Кили понял это по ее расслабившимся плечам, и как слегка обмякло ее тело в его руках. Это вселило в душу молодого короля больше уверенности, а потому и страсти. Эльфийка вздрогнула, когда Кили, то ли случайно, то ли нарочно, прикусил ее губу, облизнув место укуса языком. Жар начал расходиться по ее телу, заполняя каждую клеточку, и невыносимо хотелось чего-то большего, окончательно изгоняя страх. Шорох ткани, звяканье заколок, выпавших из прически, прерывистые поцелуи. Они оба уже были без одежды, но Кили не спешил брать ее. Он дразнил Тауриэль, целуя везде, начиная от колен, заканчивая манящей жилкой на шее, а когда он поцеловал ее внизу живота, эльфийка всхлипнула от нахлынувших и доселе незнакомых ей чувств. Кили на секунду прервался, но убедившись, что любимой все нравится, продолжил. Он ласкал ее языком, пока она, запустив пальцы в его волосы, разрывалась между ощущением блаженства и жгучего стыда. Когда он вдруг остановился, Тауриэль почувствовала досаду от того, как Кили жестоко прервал ее удовольствие, неосознанно двинув бедрами навстречу. Дорожка из поцелуев вернулась к ее шее, а член Кили уперся в ее лоно. Тауриэль инстинктивно напряглась, не в силах совладать с собой. - Не бойся,- прошептал Кили, прикусывая мочку ее уха, проникновенно заглядывая в глаза,- Постарайся расслабиться, чтобы было легче. Тауриэль кивнула, стараясь сделать так, как он сказал. Кили начал осторожно входить в нее, и девушка крепко зажмурилась, сцепив зубы, поневоле вспомнив все ужасы, о которых была наслышана касательно этого дела. Было немного больно, но не так сильно, как ожидалось, Тауриэль все сильнее сжимала пальцы, ожидая, когда же станет больнее, поэтому, когда она почувствовала, что Кили вошел в нее до конца, и замер, не двигаясь, эльфийка не смогла сдержать удивленный вздох, который ее муж воспринял как сигнал того, что он сделал что-то не так, сам страдая от того, что поневоле является ее мучителем. - Тебе очень больно?- спросил Кили с тревогой, по-прежнему не совершая не единого движения,- Я могу остановиться, и мы попробуем в другой раз, если ты так пожелаешь. - Нет, все хорошо,- ответила Тауриэль, почувствовав, как вытекает струйка крови, в тот миг, когда Кили вышел из нее, не желая больше причинять ей боль. Не дав ему отстраниться окончательно, эльфийка крепче сжала его плечо,- Все в порядке, правда. Я хочу продолжить. Кили посмотрел на нее с сомнением, но, сдавшись, принялся осыпать поцелуями ее лицо и губы, осторожно начав двигаться вперед-назад внутри нее. Сперва все, что ощущала Тауриэль – это жжение. Было непривычно, немного сухо и слегка саднило, словно свежая ссадина. Затем, это угасло, а возбуждение от происходящего возрождалось. Ей нравилось наблюдать, как Кили, весь взмокший, двигается над ней и в ней. Как он старается быть осторожным, но чувства переполняют его, и он шепчет что-то на своем языке – не разобрать. Тауриэль гладила его плечи и спину, покрытую бисеринками пота, едва сдержав неуместный смешок, не к месту вспомнив, как слышала где-то, что летом занятия любовью превращаются лишь в возню двух потных тел, а тем временем движения Кили становились все более рваными и беспорядочными. Тауриэль понимала, что он держится на грани, из последних сил сдерживаясь, стараясь показать себя с наилучшей стороны, а не «две минуты и на боковую», но его телодвижения все еще приносили дискомфорт, поэтому в глубине души, она хотела, чтобы все быстрее закончилось. Поэтому Тауриэль робким прикосновением опустила ладонь к его паху, погладив яички. Кили дернулся навстречу ласке, шумно выдохнув, затем обессилено застонал и приник к ее губам поцелуем, выплескиваясь внутри нее. Тяжело дыша, он перекатился на спину, однако, не разрывая объятий. Тауриэль залюбовалась своим мужем: как он облизывает пересохшие губы, глотая ртом воздух, как мило прилипла прядка волос к его вспотевшему лбу. Безграничное чувство нежности заполнило душу эльфийки, заставив сильнее прильнуть к любимому. - Я самый везучий гном на свете,- сказал Кили, отдышавшись, поглаживая Тауриэль по животу,- Мне не раз удавалось избежать гибели, я встретил тебя, а теперь ты моя жена. Мы будем просыпаться в одной постели каждое утро, и засыпать вместе. Мне больше не придется смотреть на тебя как на далекую звезду, для которой я всего лишь пылинка. Хотя, я едва дотягиваюсь макушкой до твоего подбородка,- грустно усмехнулся он и замолк. - Для меня это почти не заметно,- Тауриэль с удовольствием поняла, что не врет ни ему, ни себе,- Ты мужественен и храбр, ты заботлив…мне еще никогда не было так спокойно. С тобой можно быть слабой для всего мира, зная, что ты всегда меня защитишь. - Я готов отдать за тебя жизнь,- с жаром добавил Кили, заглянув ей в глаза. В такие минуты он был донельзя серьезным, хоть был таковым довольно редко в силу своего веселого нрава. - Пусть не приходится,- Тауриэль коротко чмокнула его в плечо, а затем в щеку,- Хватит нам уже умирать и рисковать, теперь мирное время и, надеюсь, это будет надолго. Какое-то время они оба молчали. День был полон на события и очень долгим, поэтому глаза слипались. Тауриэль отчаянно боролась со сном, стараясь прокрутить еще раз в голове все произошедшее. До того дня, когда они с Кили встретились, она бесцельно проживала свою бесконечно долгую жизнь, воевала, продвигалась по карьерной лестнице и свято верила, что это и есть ее предназначение. Она думала о браке, но как о чем-то далеком и второстепенном. И уж тем более не могла представить, что ради этого сможет пожертвовать своей работой. А сейчас она с радостью сложила оружие, отбросив в сторону все, что знала до этого, чем жила, к ногам Кили. Он определенно стоил того. И поэтому больше всего на свете она боялась, что та битва, в которой едва не потеряла его, может повториться. Кили король – он будет править. Править так, как посчитает нужным для благополучия своего народа, не будет оставаться в тени. Он никогда не отсиживался в безопасном месте, если начнется война, то будет в первом ряду. - Пообещай мне, что никогда не умрешь,- Тауриэль привстала на локте, рисуя пальцем на ключице Кили невидимый узор. - В этой комнате только один из нас бессмертен, и это не я, увы,- Кили перехватил ее запястье, вдыхая его аромат, а затем целуя венку. - И не я. Тауриэль сказала это очень тихо, но Кили среагировал мгновенно. Его глаза расширились, он рывком сел на постели, смотря на Тауриэль так, будто увидел ее впервые. - Что? Что ты сделала? Ты не могла… - Могла,- так же тихо ответила Тауриэль, а затем ее голос стал громче и увереннее,- Могла, Кили. Я не собираюсь видеть, как ты стареешь, а сама оставаться такой же молодой. Я не хочу хоронить тебя, чтобы потом жить дальше в ненужной мне вечности. Став твоей женой, я выбрала удел смертных. И это был мой осознанный выбор, сделанный лишь мною! Мы проживем эту жизнь вместе, столько, сколько будет нам отпущено. - Но, Тауриэль…- было заметно, что Кили это тронуло, но в его голосе звучала вина,- Это из-за меня ты так поступила. Не пожалеешь ли ты потом о своем решении? - Я жалею лишь о том, что не встретила тебя раньше,- пока эльфийка говорила, взгляд Кили теплел с каждым словом. Тауриэль почувствовала, что вновь стремительно краснеет. - Можно я тебя поцелую?- спросил он. - Разве ты когда-то спрашивал моего разрешения?- Тауриэль вопросительно и слегка игриво приподняла бровь, усмехаясь,- И уж тем более, после того, что было этой ночью? Кили хохотнул, обнажая белые зубы. Затем он покачал головой, все еще посмеиваясь: - Может, я пытаюсь исправить свою оплошность? А если серьезно, то мне все время кажется, что ты растаешь в воздухе как утренняя дымка. Это все не может происходить со мной на самом деле. Такие, как ты, не снизошли бы до таких, как я. Я же гном. Просто гном, выросший без дома, отвоевав его только недавно. И хоть я и король, но у меня нет ни единого понимания о том, как я должен править и что делать. Вот Фили бы справился, он готовился к этому. Но я не Фили, мне никогда не стать таким, как он. Кили замолчал, опустив голову. Тауриэль показалось, что он плачет или всячески старается это сдержать. Тоска по брату никогда полностью его не отпустит, и она это понимала, но не знала как найти нужные слова, как уменьшить его боль. Поможет лишь время, Кили должен был горевать, это было нормально. - Я тоже никогда не представляла себя королевой. И уж тем более Эребора,- Тауриэль, мягко улыбаясь, положила руку на его ладонь,- Но я стала и женой гнома, и королевой, благодаря тебе. И справлюсь с возложенной на меня ответственностью, хоть мне это совсем не знакомо. Но в твоей крови это есть, ты рос с этим. Я знаю, что ты будешь прекрасным королем. - Твоя вера меня исцеляет,- Кили опустился обратно на подушки, а Тауриэль устроилась на его плече,- Ты права, я зря отчаялся. - Ты уже забыл, что хотел меня поцеловать?- Тауриэль приблизила свое лицо к лицу мужа,- И никогда не спрашивай моего на то разрешения, не сомневайся ни в чем. Я влюбилась в тебя такого, каким ты есть… -…бесцеремонного нахала?- перебил Кили. Отличное настроение вновь возвращалось к нему. -…ну, не без этого,- согласилась Тауриэль, смеясь вместе с ним,- Я хотела сказать, что ты не должен меняться ради меня. - Я понял. Я все понял, Тауриэль. Поцелуй был не страстный, а устало-благодарный. В него были вложены все слова, которые Кили хотел сказать, но не мог, не знал как выразить. Да и к чему слова, если Тауриэль понимала его лучше, чем он сам. Каким-то непостижимым образом за столь короткое время, что они были знакомы, им удалось понять душу друг друга, и каждое движение, каждый взгляд был красноречивее любых речей. Она ушла из своего дома, оставила в прошлом все, чем жила, отказалась от бессмертия – ради смертной жизни с ним. Кили не мог сделать для нее ничего большего, чем она дала ему, но он мог сделать эти годы лучшими в ее жизни. Уже засыпая, Кили думал о том, как хорошо слушать стук сердца Тауриэль и ее мирное дыхание возле уха.