Это моя добыча

Маугли мчался быстрее ветра, летел над землей, а джунгли - нет, не расступались перед ним, - шарахались в страхе. Ведь в руках он баюкал Красный Цветок. Стоило хоть одному лепестку коснуться шершавой коры дерева или засохшего побега лианы - как гибель расползлась бы на сто тысяч шагов, не пощадив никого. Но рука была крепка, сжимая похищенную драгоценность, первобытное пламя, бьющееся в такт сердцу. "Мы с тобой одной крови", - шептал Маугли, стараясь не смотреть на пляску теней на пути. Отводя взгляд от слепящих в темноте по-змеиному гибких язычков, он чувствовал жар щекой - поцелуй друга. Он не должен бояться. Волчонок должен спасти свою стаю. Вот и Скала Совета - виднеется из-за деревьев. Десятипалые листья-веера раскрылись, пропуская запоздавшего героя на сцену. Акелла. Балу рядом. Багира перед ними, ощетинившийся, припавший к земле. Шерхан с оскаленной черногубой пастью. Шакал у его ног. И волки, мнутся близ тигра, боятся серому вожаку в глаза посмотреть. Они все показались Маугли нарисованными фигурками, выведенными неуверенной детской рукой на песке. Десятки глаз впились в него: надежда, ярость, страх. Нет. Это Красный Цветок приковал их, мотыльков в душной ночной мгле. Золотые глаза, взгляд тигра. Маугли прочитал в нем изумление. "Как, - услышал он мысли Шерхана. - Не побоялся. Взял в руки огненную смерть. Ради старика". От этого грудь Маугли опалило, будто Красный Цветок обронил в неё своё семя. Юноша чуть не задохнулся, испытывая - что же? Ярость? Боль? Тигр ошибался в нём. И теперь он сполна пожнет плоды своих ошибок. Маугли вышел в центр поляны перед скалой, поднимая факел выше. - Хорошо ли вам слышно, - процедил он сквозь зубы, а потом заорал, кривя губы. - Хорошо ли вам видно! От его голоса, громом прокатившегося по джунглям, испуганно загомонили уснувшие птицы, взметнулись над высокими кронами. - Разве Шерхан - вожак стаи? - Маугли приблизился к жмущимся к краю поляны волкам, задрожавшим в страхе от вида Цветка, почуяв запах горелого дерева. - Или вы - шакалы, чтобы перед ним пресмыкаться? Глаза тигра сузились. Припадая на заднюю правую лапу, он двинулся вперед, бесшумная смертоносная тень. Маугли не видел его, отвлекшись на Табаки. - Молчи, человеческий детеныш! - взвизгнул шакал, нарочито наскакивая на рослого юношу. Босая нога ударила зверя в бок, заставив его жалобно взвизгнуть и отлететь в сторону. Там Табаки замер, стараясь дышать пореже и изображая зверя при смерти. - Что-то здесь запахло падалью. Шерхан прыгнул вперед, но мальчишка успел обернуться, заметив, как дрогнуло пламя. Инстинктивно, защищаясь, Маугли ударил тем, что было у него в руке - горящим факелом. Угольки отломились от верхушки факела. Огненный дождь посыпался на голову тигра. Ужас охватил Шерхана. Тигр попятился, замахал лапами, пытаясь сбросить с головы больно жалящих пчёл. Стыд за трусость и бегство - всё потом. Сейчас - спасаться. В рыке, полном боли и гнева, он разинул пасть, демонстрируя устрашающие желтые клыки. У Маугли закружилась голова от вида поверженного противника. Этот хищник с детства хотел присвоить его себе, забрать - сожрать? Его добыча?! Ну нет! Он снова ударил. Завоняло паленой шерстью и плотью. Тигр завыл, замахнулся лапой... - Ты столько твердил, что я Человек. Наконец, я и сам поверил в это, - захлебываясь словами, закричал Маугли. - А чтобы тебе лучше было видно - на, получай! Он ударил по лапе горящим обломком факела, ткнул со всей силы, оставив вмиг почерневший ожог. Шерхан отдернул раненную конечность, захромал назад быстрее, лупя хвостом по бокам. Табаки перестал притворяться и скакал рядом с хозяином, поскуливая от страха. Глаза Маугли горели ярче пламени. Он наступал, замахивался уже начавшей тлеть деревяшкой. Бил - и не мог остановиться. Тигр смотрел на него - снизу-вверх, вжимая обожженную голову в плечи. Скалил зубы, понимал, что уж за него-то никто не вступится. А падальщик, что путался в ногах, еще попирует на его трупе... - Вот тебе за Акелу, это за Человека! За Акелу, за Человека! Шерхан извернулся, тягучим прыжком метнулся за кусты и исчез из вида. - Ступай прочь, паленая кошка! - прокричал вслед Маугли. И только тогда почувствовал, как его колотит озноб, хоть в джунглях всегда было душно и влажно. Он заставил себя обернуться к сжавшимся волкам, стиснул кулак и поднял его над головой. - Теперь вот что. Акела промахнулся из-за Шерхана. И вы его не убьете. Он будет Вожаком Стаи, это говорю я - Маугли, Человек. Маугли не спалось, он крутился с бока на бок, лежа в "гамаке" из тесно сплетенных отростков баньяна, и стоило ему закрыть глаза, как из черноты выплывали всполохи огня, и вонь, и рёв... Он не хотел видеть это, слышать, обонять, он зажимал уши руками. Ему не могло быть жаль этого полосатого убийцу, подлеца, обманщика. И в то же время всё чаще приходила мысль, о которой не задумывался в детстве: Шерхан - матёрый хищник, хоть и хромой на одну лапу. Маугли же до сих пор жив. Защита друзей тому причиной? И только? Почему Шерхан просил о нем у стаи? Если хотел убить и съесть, почему не подкараулил? Нет! Маугли подтянул ноги к груди и обхватил их руками. Не думать. Зачем эти мысли. Гнать их, гнать прочь как свирепых рыжих собак!.. Им овладел беспокойный сон. Он увидел себя совсем ребенком, голозадым мальчишкой с темными как угольки глазами. Он был всегда слишком любопытен. И пробрался в одну из плетеных корзин, которые охотники взяли с собой. Он хотел отправиться вместе с отцом, но для разрешения был слишком мал. Мальчик задремал, убаюканный мерным покачиванием на спине слона, и проснулся только тогда, когда вокруг поднялся шум. Маугли понял, что началось что-то невероятное: охотники кричали и били в медные тарелки, слоны трубили, с хрустом ломая подлесок. - Тигры! Волна покатилась вперед, увлекая за собой мальчонку. Звериный рёв, крики загонщиков... Их вдруг перекрыл одинокий предсмертный вопль. От страха Маугли сжался на дне своего убежища, боясь пошевелиться. Когда всё стихло, он осторожно приоткрыл край корзины, осмотрелся с высоты слоновьей спины. Несколько недвижимых тел: мужчины из его села, охотники. У одного на спине четыре красных полосы. У другого изорвано горло. Маугли заныл, притиснул ладошки ко рту. Вдруг кто-то схватил его корзину, передал вниз. Конечно, убежище тут же было раскрыто. Волосатая рука откинула крышку и выдернула мальчишку наружу. Это был отец. Мужчина принялся то ли ругаться, то ли причитать. Тяжелой ладонью ударил по заднице, обещая дома добавить еще. Маугли стоял, ничего не понимая: гул в ушах, тошнота, трясущиеся ноги. Охотники разделывали туши убитых зверей, обезображенных мечами. Переругивались: самка слишком яростно защищала потомство, и пришлось испортить шкуру. Рядом с телом тигрицы лежали... Маугли не выдержал и громко зарыдал, он содрогался всем телом, пока не задохнулся от душащих слез и не упал на землю. Отец подхватил его, сказал соплеменнику собирать уже нарубленное мясо в корзину, и отошел в сторону, строго и твердо разговаривая с сыном, стараясь его успокоить. Маугли заметил в кустах живого тигра, чьи глаза казались по-человечьи разумными. Он смотрел мимо людей, туда, где лежали недвижимые тела. Вдруг его взгляд тронул Маугли, он будто спрашивал: "Выдашь меня? Или не выдашь?" Маугли смотрел на него, не в силах издать ни звука, парализованный ужасом. Голос отца едва касался слуха. Только двое: человеческий детеныш и тигр - в тот миг видели друг друга. Будто все остальные существа во всех бесконечных джунглях враз исчезли. Вдруг рыжий зверь прыгнул вперед, вспоров своим мускулистым телом кусты. Отец заметил его и успел отшвырнуть Маугли в сторону, а сам оказался придавлен разъяренной гигантской кошкой. Маугли увидел острые когти. Крик отца сорвался в судорожное бульканье. Охотники очнулись и бросились на зверя с копьями. А Маугли, не помня себя, оттолкнулся от земли и побежал, спотыкаясь, падая, обдирая коленки, прочь, в самое сердце джунглей. Он вскочил, задыхаясь, держась за бухающее сердце. Такой грохот порождает стадо буйволов, несущихся от опасности. Весь мокрый. Крупные капли противно потянулись между лопаток, по впадине на пояснице. Юноша утер лоб и заглянул в джунгли под собой: почудился отраженный блеск тигриных глаз. Ему никогда раньше не снился этот сон. Наверное, память предпочла уберечь до поры. Что же вызвало сон теперь? Неужели чувство вины?.. - Шерхан получил по заслугам! - твердо сказал сам себе Маугли и ударил кулаком о ладонь. - Солнце убило Джунгли на три дня полета! - прокричал с высоты коршун Чилль, выписывая ленивые круги в выбеленном зноем небе. Маугли стоял рядом с друзьями, скрестив руки на груди и сощурившись от невыносимо яркого света. Внизу струилась тонкой нитью последняя не иссохшая река, надежда на жизнь. Раздался трубный рёв – это Мудрый Хадхи возвестил о начале водяного перемирия. - Идите к водопою без страха во время Великой Суши. Не бойтесь! За охоту смерть во время Водяного Перемирия. Маугли медленно стронулся с места и, всё ускоряясь, зашагал в сторону джунглей. - Что ты задумал? – Багира гибко прыгнул ему в след и потрусил рядом. - Останься здесь, друг, - юноша тронул макушку пантеры. – Может понадобиться твоя помощь, если кто-то вздумает нарушить закон перемирия… Я скоро вернусь. У Маугли не было никакого конкретного плана. Он просто не мог сидеть без дела. И побыть одному иногда хотелось – дурацкое человеческое чувство. Юноша решил отправиться к заброшенному старому городу. Он знал джунгли как самого себя, город же оставался почти неисследованным. Быть может, там удастся найти не только тень и прохладу среди потрескавшегося от времени камня. Вдруг там найдется источник воды? Или спокойствия... До города было полдня хода. Маугли двигался то по земле, то перебирался по лианам на деревья. Вокруг распростерлась непривычная тишина: бандерлоги не сопровождали человека, перекликаясь глупыми шуточками, птицы не пели, не перелетали с ветки на ветку. Все замерли, чтобы сберечь силы и воду. Только Лягушонку не сиделось смирно у водопоя. За зелеными великанами джунглей забрезжили серые стены. Маугли вышел к поросшему лианами и деревцами городу, замер на широкой лестнице, и наконец решился. Он двигался крадучись, прислушивался. Никого. Здесь он когда-то получил Железный Зуб. Быть может, город подарит ему что-то еще, не менее ценное. Юноша тенью скользил вдоль стен, испещренных трещинами. На высоте двух ростов были еще узнаваемы фигурки людей и животных, сплетенных в вечном танце. Взгляд коснулся женщины с тигриным оскалом, по обеим сторонам от неё - коленопреклоненные люди в шкурах. Маугли обернулся: еще фигурки, женщины и мужчины сношаются во всевозможных позах - танец плодородия. И вот еще пара, мужчина и - нет, не девушка, груди совсем плоские, ладонь стыдливо прикрывает пах, чтобы никто не разгадал тайну. Здесь нашлось место всем. Как и в джунглях, где случалось всякое. Маугли засмотрелся, стоя посреди небольшой площади и запоздало услышал шорох. Он обернулся и наткнулся на острие копья. Человек выглянул из проема ближайшего разрушенного жилища. Он был одет в чалму, просторную рубаху и широкие штаны. От него разило немытым телом и плохой едой. Маугли отскочил и выхватил Железный Зуб. Каа рассказывал ему о людях, которые приходят в древний заброшенный город за богатствами мертвых, они могут быть очень опасны и искусны по части ловли. Человек прокричал что-то, звал своих. Маугли заозирался. На зов из других домов выходили так же одетые темнолицые люди. Они кривили рты в усмешках, показывая гнилые зубы, и крутили в руках блестящие полоски металла. Их оружие было новым и куда более длинным, чем нож Маугли. Юноша понял, что только ловкость его преимущество. Кольцо ловчих сжималось. - Смотри-ка! - воскликнул один, и Маугли удивился, что понимает их. - Какой дикарь! - За такого мы выручим добрую горсть серебра, вон какие мышцы. - А то и золота! - А я знаю одного раджу, - глумливо просипел высокий с рассеченным лицом, - который заплатит за такого не одну горсть. - С чего бы? - Любит сажать таких гибких юнцов на свой кол. Кто-то скрипуче засмеялся, но большинство лиц едва надтреснуло от скупой ухмылки. Они набросились со всех сторон. Маугли припал к земле, перекатился, обхватил кого-то за ноги, заставив упасть. Вынырнул из образовавшейся свалки и в два прыжка оказался у стены. Он взлетел в воздух, пружинисто оттолкнувшись, и уцепился за лианы. Подтянулся. Люди стояли под ним, ругаясь и обсуждая, воспользоваться ли копьями и сколько дадут за раненного. Маугли перехватился другой рукой, и тут же замер, похолодев от раздавшегося треска. Лианы иссохли и готовы были рассыпаться прямо в его ладонях. Юноша судорожно дернулся, подбросил тело еще выше, но до края стены еще далеко, он не успеет. Лиана стала сползать всё ниже, быстро перетираясь о камень. Маугли быстро посмотрел вниз - охотники всё спорили, тыча в его направлении. Тогда он решил выиграть немного пространства для неминуемой схватки. Юноша уперся ногами в стену, напружинил колени и сильно оттолкнулся. Лиана раскрошилась волокнами в его руках и перестала держать. От толчка Маугли перелетел через головы своих загонщиков и упал на камни площади. Он перекатился через плечо и попятился к дальней стене. Резные фигурки над его головой словно бы с любопытством взирали вниз: "Как ты теперь будешь выкручиваться, Лягушонок? Рядом с тобой нет ни Балу, ни Багиры, ни Каа". И даже лиан над ним не было. Зато грабители приближались. Маугли насчитал восьмерых. Даже если он совладает с тремя из них, остальные его изловят. Но даже перед лицом гибели - а он будет драться до смерти за свою свободу - Маугли не страшился. Он сжал Железный Зуб, выставил его перед собой. "Ну, кто первый, - подумал он. - Кто похвастается своими потрохами". Раздался исполненный ужаса вскрик. Маугли, как и все, обернулся: один из разбойников лежал на камнях, вокруг него расползалось кровавое пятно, кажущееся невыносимо ярким на древних истоптанных плитах. Маугли показалось, что фигурки на стенах сурово смотрят на осквернителя: над убитым возвышался человек. Обнаженный, если не считать накидки из полосатой шкуры на плечах, мускулистый. Маугли увидел грубо сросшийся шрам, спускающийся от правого бедра до колена. "Воин". Мужчина поднял оружие врага, медленно провел им рядом с носом, шумно вдыхая железистый запах. Грабители растерялись, не зная, на кого набросится первым, а разделяться было страшновато. Маугли и сам не понимал, кто этот неожиданный спаситель. И спаситель ли. К его немалому облегчению, думать вскоре стало некогда: двое наскочили на него, а остальные пятеро - на зримо более опасного противника. Такое разделение ничуть Маугли не задело. Сколько бы не досталось тебе врагов - покончи с ними, а потом приди на помощь другу, таков закон джунглей. Когда Маугли наконец справился со своими противниками, напитав их кровью Железный зуб и получив несколько глубоких порезов на руках и спине, он еле отдышался. Драться с людьми оказалось куда тяжелее, чем с рыжими собаками. Противники, к тому же, были куда опытнее его в обращении с оружием, а потому победа даже над двумя была непростым делом. Маугли оглянулся на центр площади. Там трое из уцелевших уже добрались до незнакомца и воздели заляпанные кровью кинжалы. Но что-то помешало им. Что-то случилось. Один закричал "Демон!" и стал отступать, выронил нож. Остальные двое упали на пол и поползли прочь по пыльному камню, прикрываясь руками. Их священный страх стал Маугли понятен, едва он осознал то, что видел. Руки незнакомца превратились в сильные лапы с острыми когтями. Его голова стала широкой и плоской, а зрачки сузились до тонкой полоски поперек золотого глаза. Он ударился оземь, изогнулся на четвереньках... Рот расползся почти до ушей, губы потемнели. Зубы заострились, а полосатая накидка вросла в человечью кожу, став тигриной шкурой. Маугли не мог сдвинуться с места. Он наблюдал, будто паря где-то в небе, как тигр расправляется с обидчиками. Как он рвет кажущуюся теперь такой слабой и беззащитной человеческую плоть. И даже опомнившись, схватившись за оружие, разбойники не сумели спастись. Шерхан наступил на грудь последнему, оставшемуся в живых, и, когда тот истошно закричал, вгрызся ему в горло. Маугли видел много кровавых расправ, но от этой ему впервые стало дурно. Он медленно осел на камни площади, подержался недолго, опираясь рукой, а потом и вовсе слёг. Открыв глаза, он увидел над собой окровавленную морду Шерхана. - Что тебе нужно... - голос словно чужой. - Ты мой. Моя добыча. И я буду решать, что с тобой делать. Не эти жалкие людишки. - Убьешь?.. - Возможно... Позже, - тигр сыто потянулся. - Джунгли стали слишком тесны. Куда ни отправься, всюду ты, Человечек. Он не спеша, хромая, прошелся по площади и привалился к стене в теньке. Принялся вылизываться. Потом вдруг глянул на Маугли, словно тот стал свидетелем чего-то слишком личного, оскалился, грубо рыкнув, и потрусил прочь из города. Маугли, растерянный и взбудораженный, вскоре последовал за ним. Еще не выйдя из джунглей в направлении реки, Маугли услышал звериный рев. Еще шаг - и он увидел, как все хором надрывают глотки, а Шерхан, как ни в чем ни бывало, пьет из речки, оставляя в воде кровавые полосы. Табаки нервно крутился позади. - Это кровь! Это кровь! - вопили антилопы, сбившись в трясущееся от страха стадо. - Хромой убийца! - ощетинился Багира. - Ты что, не слышал, как трубил Хадхи? - Ты нарушил Закон Джунглей! - сурово прорычал Балу, готовый пойти в атаку. И если бы не мудрый слон, драка началась бы прямо сейчас. - Спокойней. Соблюдайте Закон Перемирия. Шерхан пил, пока не напился, и даже не вел бровью. Он поднял голову и облизнулся, глядя прямо на приближающегося Маугли. - Я слишком сыт сегодня, - криво ухмыльнулся он. Чувствовал ли он себя лжецом? Предателем? А если предал, то кого? Джунгли? Своих друзей? Или того, кто помог ему, и за кого было страшно и неправильно вступаться... Маугли бродил по джунглям, не находя себе места. - Я глупее бандерлогов! - воскликнул он, и тут же получил орехом по макушке. Подпрыгнув от неожиданности, Маугли потер ушибленное место. - Придумал! И он решил поступить так, как поступал всегда, то есть отправиться к Каа. Маугли принес с собой зайца, подстреленного камнем из пращи, но не отдал сразу, зная, что стоит питону начать переваривать угощение, как ответа от него можно будет дождаться только со следующим рассветом. Встав на камень под раскидистым тамариндом, Маугли держал угощение на вытянутой руке, а Каа делал вид, что не может дотянуться, медленно обволакивая гостя своими мощными кольцами. Чешуя тихо шелестела от бесконечного текучего скольжения. Если Маугли слушал этот звук слишком долго, он неизбежно засыпал и видел самые яркие сны. - Скажи, Мудрый Каа, как бы ты поступил, если бы твой враг спас тебе жизнь? - Перессстал бы называть его врагом, Лягушшшонок, - змей стрельнул языком у самого носа Маугли. - А если бы твой враг, спасая тебе жизнь, нарушил закон джунглей? И все требовали бы его смерти? - Расссссказал о ссссвоем сссспассссении вссссем. - Так никто же не поверит! ...Наверное. Голова питона замерла чуть ниже лапки зайца, змей нарочито удивленно принюхался и попробовал воздух языком. - Есссссть множесссство сссспоссссобов сссберечь жиииизнь, дажжже есссли джунглииии требуют её сссебе. Маугли поднялся на мысочки. - Как это? Вечно ты говоришь загадками. Сейчас слишком жарко, Каа, чтобы я смог разгадать даже следы слона на песке. - Закон джунглей, нарушенный ради сссспассссения жизни, не моооожет сссчитатьсссся нарушенным. Ессссть и такой закоооон. "Остается только рассказать всем о случившемся...", - Маугли стиснул губы. Над ухом раздался хруст десятка тоненьких заячьих косточек. Урок был окончен. Маугли так и не решился заговорить о произошедшем в древнем городе с друзьями, одержимыми мыслью наказать Шерхана. Багира то и дело теребил его: "Что у тебя на уме?" Но Маугли каждый раз придумывал отговорки. Он корил себя за трусость, и тут же выгораживал: ведь Шерхан столько лет преследовал его, называл своей добычей. Спас его жизнь. Потому что хотел убить сам? Но ведь не убил. Маугли вспомнил весну, когда он, как безумный метался по джунглям, не зная, куда девать клокочущую внутри силу, распиравшую его. Как всё тело корчило от неизведанных толком желаний. И как приятно было сжимать в ладони член, спрятавшись в дупле старого эвкалипта, ловя за закрытыми глазами смутные образы. Как-то он столкнулся с Шерханом, когда выбрался после уединенных забав из своего излюбленного укрытия. Тигр растянулся на траве и щурился, - уж не от солнца, которое не могло толком пробиться сквозь кроны зеленых гигантов, - чем-то очень довольный. Шакала он где-то потерял. Маугли тогда сразу схватился за Железный Зуб, а тигр лишь рыкнул на него, заставив подпрыгнуть на месте, и сыто и широко зевнул. Юноша боком прокрался мимо, думая, что у хромого убийцы тоже весна, он ленив и дремлет, только поэтому не напал. - Маугли! Юноша вздрогнул, очнувшись от полосатых видений, мазнул ладонью по лицу. Что с ним творится? За каменными стенами пещеры начиналась стена дождя. После засухи пришли сезонные ливни, не прекращавшиеся ни днем, ни ночью. От них было зябко, и теплый бок Багиры приходился всегда кстати. Правда пантера больше болтал, чем мурлыкал, принимаясь порой теребить и рассказывать очередную идею поимки Шерхана. Маугли этот сезон дождей показался невыносимо мучительным. Хотелось, чтобы все разрешилось скорее. И не хотелось делать того, что он был должен... По счастливой случайности ему представилась возможность поступить так, как говорил Каа: следовать закону джунглей, оставаясь в ладу со своей совестью. Маугли заприметил Табаки, носящегося по кустам в поисках хозяина. Шерхан часто бросал прихвостня и отправлялся по своим тигриным делам. "Не только тигриным", - поправил себя Маугли, вспомнив человеческий облик зверя. Значит, Шерхан где-то один. Маугли отправился на поиски, нашел след крупных когтистых лап и уже не отвлекался ни на что другое. Чего он хотел от встречи? Поединка, который решит всё? Каких-то объяснений? Нет, слов он от давнего врага уж точно не ждал. Следы вывели его к скалам, между которых обрушивался в каменное озерцо водопад. На поляне перед ним лежала тигриная шкура. Шерхан, приняв человеческий облик, стоял спиной к соглядатаю, черпал ладонью воду и поливал себе на голову и плечи. Его волосы были цвета рыжей речной глины. Широкие мускулистые плечи блестели от капель. Спина круто сужалась к талии, вода игриво касалась поджарых ягодиц. Маугли сглотнул, чувствуя, как его кинуло в жар. Он отпрянул от кустов и потрогал лицо. Наверное, даже загар не мог скрыть румянец. В паху стало тяжело и туго. Чуть успокоившись, юноша снова бесшумно раздвинул ветви. Ужасный шрам напомнил Маугли о кошмаре из детства. Теперь он увидел события с другой стороны. Тогда Шерхан охотился, а вернувшись, не застал семью в живых. Он набросился на убийц. Отец Маугли был среди них... Почему Шерхан не загрыз сына убийцы на месте? Забыл тогда о мальчишке? Зачем потом требовал его себе, вместо того, чтобы просто подстеречь? Сомневался? Раздался плеск. Мужчина двинулся через озерцо к водопаду и скрылся в струях. Маугли нервно сглотнул и глянул на шкуру. Веское доказательство для тех, кто жаждет смерти тигра. Он метнулся вперед, не чуя ног, превратившись в одно колотящееся сердце. Схватил шкуру, вздрогнул, почувствовав влагу на обратной стороне. Там была кровь, по всей изнанке, будто Шерхан отдирал её от себя, чтобы переменить обличие. Ветки больно хлестнули, когда юноша ворвался в джунгли. Ему показалось, что птицы кричат особенно громко, и будто все бандерлоги заверещали, тыча в него пальцем, и дорога будто нарочно поросла огромными корягами. На заплетающихся ногах Маугли бежал прочь, унося свою добычу. - Ты убил его... - восхищенно прошептал Багира. - Я вссссегдаааа ему говориииил: сбросссссишь шкуру - можешшшшь её навсегдаааа потеряяяаать, - Каа, пребывая в послеобеденной дреме, томно прикрыл глаза. - Что же ты будешь делать с таким отменным трофеем? - спрашивали волки. - Оставлю в своей пещере. Сперва шкура висела на стене, и не было ни дня, чтобы Маугли не потрогал её, не погладил жесткую шерсть. В первый раз это было как наваждение. Маугли вдруг застыл на месте, рука сама потянулась к трофею. Юноша чувствовал голод, мучительный, звенящий в ушах, как москит. Когда пальцы щекотнули рыжие волоски - полегчало. Ощущение завораживало, успокаивало. Пальцы следовали за узором черных полосок, стараясь перескакивать с одной на другую, минуя рыжие. Потом пальцев показалось мало, и Маугли прижался к шкуре всем телом. Отскочил, будто обжегшись, клянясь себе больше никогда... На следующий день шкура была уже на полу. Маугли прохаживался мимо, не наступая. Чувствуя неправильность в том, чтобы ходить по трофею ногами. С наступлением темноты юноша улегся поверх. Ощущения поразили его. Так восхитительно сладко ему ещё не бывало. Он извивался всем телом, стараясь погладиться о шерсть каждой клеточкой кожи. Особенно понравилось ему трение ягодиц о жесткие ворсинки. Маугли взялся за края шкуры и завернулся в неё. Мех касался его лица, торса, плеч, живота... Юноша против воли поддал вверх бедрами и заныл, закусив губы. Он как сумасшедший стал тереться о шкуру поднявшимся членом, чувствуя, как прилипают волоски к повлажневшей головке. Когда первая капля высохла, юноша поплевал в ладонь, провел по стволу. Ему понравилось, как щекочут шерстинки, прилипая к чувствительной плоти, а для этого требовалось много слюны. Он застонал, выпустил края шкуры из пальцев, перевернулся на живот. Член проехался по мягкому. Маугли шумно засопел и принялся изо всех сил тереться о шкуру, ластится о неё. Ворсинки, гладкие, текучие, ласкали его в ответ. Ягодицы юноши ритмично поджимались, а головка члена тыкалась в густой мех. Маугли ткнулся лбом в шкуру, сильно вздрогнул. Он не должен был издать ни звука. Вдруг кто-то из друзей рядом, услышит, заглянет.. и застанет его таким. - Так вот для чего ты стащил мою шкуру. Маугли шарахнулся прочь, схватил Железный Зуб, пытаясь принять воинственный вид. Шерхан стоял, подпирая стену у входа в пещеру. - Ты... давно здесь? - ничего умнее Маугли придумать не смог, тяжело дыша и в панике косясь то на незваного гостя, то на слипшиеся пятна на расстеленной шкуре. Шерхан направился к нему. - Ты куда больше человек, чем я думал. Маугли был всё ещё так ошарашен, что забыл вставить коронную фразу о волке и свободном племени. - А что ты еще думал? Шерхан ухмыльнулся. Кажется, он был доволен. Его глаза по-кошачьи блестели в темноте. - Раз спрашиваешь, значит тебе не всё равно. Что случилось? Маугли вдруг показалось, что мужчина спрашивает о них обоих. Будто они одновременно думали об одном и том же. - Я... не знаю, - выдохнул он, тиская рукоять Железного Зуба. - Взросление, может? Шерхан был уже близко. Он сильно хромал, и, видя это теперь, Маугли испытал стыд за то свое племя, что ходило на двух ногах. Он хотел бы всё исправить, но не мог. Перед ним был жестокий беспринципный зверь. Который стал озлобленным не по своей воле. Спасший жизнь человеку. - Зачем пришел? - голос не прозвучал так резко и сурово, как Маугли хотелось. Он успел различить, что глаза у Шерхана золотые, только зрачки изменились на человеческие. - За своей добычей, - хрипло прошептал мужчина и вжался в юношу, загнав его в ловушку между стеной и своим телом. "Убьёт... И съест", - билось панически в сознании. Шерхан и вправду воспользовался губами. Когда он отпустил, Маугли медленно поднес пальцы ко рту, потрогал. Всё на месте. И... ему было хорошо. В паху снова скрутилась пружина - будто кобра, готовая к броску. - Не бойся, - шепнул мужчина в самое ухо. - Тебе больше не нужно меня бояться. Маугли в один миг заболел лихорадкой. Но на этот раз его муки были иными, чем в детстве. Он весь горел, растянутый на тигриной шкуре, на полу своего каменного дома. Голова запрокинулась, а внутри неё поселился рой лесных пчел. Кажется, губы шептали что-то. А может, пересохшие, просто тлели в чужих губах. Что это такое - Маугли ещё не знал. Но это было всё равно, что наесться перепревшего на солнце дикого винограда. Всё равно, что прыгнуть со скалы в ледяную реку. Пройти сквозь огонь. Победить тысячу рыжих псов. Руки гладили его, чужие, а потому каждое прикосновение было нежданным, тайным. Куда скользнет ладонь? Тронет плоский темный сосок, или пересчитает ребра, или вомнется в крепкий живот..? "Он враг!" - стонал разум. "Ну, я только на минуточку останусь, - уговаривал его Маугли. - Проверю, так ли хорошо и дальше. А как только станет плохо..." Но плохо всё не становилось. Член юноши, длинный и крепкий, подпер пупок. Сильные пальцы сжали его в кулаке, следом пришел влажный жар, плотно окутавший головку. Маугли мучительно застонал, забыв о том, что нужно молчать. Пятки вдавились в скользкий ворс шкуры, проехались бессильно. Плотное кольцо губ скользило по члену вверх-вниз, накачивая, подгоняя кровь в ствол, итак едва не лопавшийся от налитости. Это было лучше собственной руки. Даже лучше ворса на шкуре. ...Так туго и так крепко. Когда воздействие прекратилось, Маугли открыл глаза. Перед ними всё плыло. Он еле нащупал рукой свой лоб. Просто сон? Нет, всё было взаправду. Руки крепко стиснули его плечи и настойчиво переложили на живот, поддернули за бедра. Маугли оказался стоящим на четвереньках на тигриной шкуре. Твёрдый живот Шерхана прижался к его ягодицам. Член скользнул между бедрами. Судя по ощущениям, он был кошачьим, с заостренной шершавой головкой. Маугли очень смутно представлял, как он может ощущаться внутри, никогда не трогая себя там. Он не знал, будет ли больно или также хорошо, как всё предыдущее действо. Но он не хотел, чтобы его странная близость с врагом прекращалась. - Прежде, чем придти за тобой, я приготовил смазку из буйволиного жира, сока лотоса и молока. Маугли не понимал, зачем Шерхан говорит ему это, но кивнул, соглашаясь. В следующий миг он почувствовал внутри себя грубо вдавившийся скользкий палец. Воспротивившиеся мышцы оказались бессильными. Маугли задавил готовый сорваться стон от острой наполненности. Саднящее чувство не было приятным, но и не вызывало сильной боли. Любопытство всегда было слабым местом юноши, а потому он не сопротивлялся и ждал. Палец крутился внутри, массировал стенки, испытывая их на прочность. Саднение стало мягким и тягучим, и даже начало нравиться, как нравился Маугли жгущий язык терпкий мёд. - А дальше? - смущаясь прошептал юноша. Шерхан хмыкнул за его спиной. - Какой ты любопытный. И жадный. Маугли улыбнулся в сложенные на шкуре руки, но тут же скрипнул зубами, когда внутрь него медленно и неотвратимо втиснулось два пальца. Они задвигались, неспеша проворачиваясь, растягивая. Шерхан будто изучал внутренности юноши, накручивал их на свои пальцы. Маугли чувствовал сосущую боль в паху и начал беспокоиться - что же будет дальше? Те фигурки, изображенные на стенах дворцов, не выглядели страдающими. Но ведь это был бесчувственный камень, форму которому придал человек. Когда пальцы покинули нутро, Маугли испытал смесь облегчения и разочарования - неужели всё? Ладонь Шерхана погладила по маленькой ягодице, стиснула её, заключив в плен пальцев, как в клетку. Мужчина чуть помедлил. Раздался влажный звук: он намазывал себя. Маугли вдохнул поглубже, стараясь унять взбесившееся сердце. Хотелось сказать: "Нет, прекрати" - потому что он боялся неизведанного. Но любопытство было сильнее страха. Маугли подумал вдруг, что с такого рода "любопытством" он никогда не смог бы пойти к другу. А Шерхан - уже не враг, еще не друг... В тугое отверстие проник самый кончик островерхого члена, мокрый от обилия смазки. Маугли сжал губы, нахмурился. Шерхан, придерживая себя пальцами, контролируя глубину погружения, вдавился сильнее. Маугли замер. Пальцы вцепились в густую шкуру. Резкая боль располовинила его, отдаваясь в пояснице. Будто сквозь тело прорастал толстый стебель бамбука. Маугли шумно задышал, ему казалось, что так станет легче. Но боль не отступала. Он тихо зарычал, готовый сбросить с себя мучителя. - Ну что ты расскулился, волчонок, - прохрипел Шерхан. - Потерпи немного. Сейчас будет хорошо. Маугли недоверчиво дернул бедром, но удирать передумал. Еще не хватало опозориться перед тигром. Шерхан начал едва ощутимо покачиваться внутри, медленно поддавая бедрами. Это ощущение чуть облегчило боль, отвлекло. Воспользовавшись поблажкой, Маугли скользнул ладонью по животу и сочувствующе погладил сжавшуюся мошонку. Член Шерхана проник глубже, до половины шершавого ствола. Маугли охнул и замер, подрагивая всем телом. Крошечные бугорки сильно ссаживали нутро при движении. Смазка облегчала трение, но не смягчала ощущения. Мужчина, решив, что уже можно, стал двигаться шире, с силой натирая юношу. Маугли вдруг громко охнул, запоздало заглушил стон. Шерхан понял: он на верном пути, и воткнулся поглубже. Юноша наконец не выдержал заскулил под ним, весь вжался в шкуру, только задница торчала высоко и призывно. - Я не сомневался в тебе, - тихо пророкотал тигр и взялся за загорелые бедра юноши. Маугли слышал мокрые шлепки, с которыми встречались их тела, и довольное сопение Шерхана. Всё нутро горело, ссаженное шершавым членом, его пощипывало от смазки. Шерхан приладился так, что все время попадал в одну и ту же точку, от чего юноша готов был выть. Его губы кривились от безмолвного крика, он едва дышал и драл пальцами полосатую шерсть. Иногда ему казалось, что он вот-вот вывернется наизнанку и вытечет из своей шкуры. Спрятавшийся от боли член снова распрямился, налитый кровью, и бился в родную ладонь, повинуясь резким толчкам Шерхана. К вспотевшим плечам прилипли волосы, дыхание с хрипами вырывалось из глотки, а разум засасывало в роящуюся черную дыру. Маугли уловил отдаленное эхо чего-то восхитительного, оно становилось всё ближе, всё ярче. В паху всё сжалось. Перед плотно зажмуренными глазами возникли искорки - словно кто-то огрел по голове деревянной палкой с Красным Цветком. В ушах шумело так, что Маугли, погруженный в собственные ощущения, не услышал низкий рык над собой. Рывки Шерхана стали отрывистыми, жесткими, беспощадными. Они приближали эхо. Что-то в сознании Маугли, огромное, теплое и радужное, всплывало на поверхность. Еще немного... Юноша изумленно вскрикнул и вцепился в шкуру обеими руками, пятная мех под собой обильным семенем. Мужчина над ним замер, натянув зад юноши до предела, вдавившись в него и бездумно царапая кожу бедер пальцами... Наконец он отпустил Маугли и растянулся рядом с ним на шкуре. Перевернул к себе лицом. Тот лежал, закрыв глаза, дыхание уже выровнялось и слегка щекотало ямочку между ключицами. Юноша очень по-детски искренне улыбнулся. - С долгами покончено? Шерхан усмехнулся. - Вот еще. Я буду и дальше преследовать тебя. - Зачем? - чуть удивленно шепнул Маугли. - Угадай, - шутливо пихнул его мужчина. Посерьезнев он продолжил: - Сперва я хотел только твоей смерти. Но каждый раз кто-то вставал между нами. Твои друзья, огонь... Я смотрел, как ты мужаешь. И однажды я понял, что больше не ненавижу тебя. - Сказать мне об этом было бы слишком глупо? - Ты стал бы слушать? Они замолчали ненадолго. - А ты? - спросил Шерхан. - Я больше не хочу твоей смерти. - Чего же ты хочешь, волчонок? Маугли потянулся к нему. - Ещё. Он стоял перед своим племенем, перед друзьями, соратниками в бою, учителями. Он долго не мог решиться, а потому два дня назад он был у Каа. Стоял обняв старого питона за толстую чешуйчатую шею, скорбный, несчастный, потерявшийся в своих желаниях. - Ты вссссё давноооо решииил, - шепнул ему Каа. Больше они не сказали ни слова, но тех нескольких оказалось довольно. - Я ухожу! - говорил Маугли, преодолевая горький ком в горле, боясь заплакать. - Я ухожу - к людям. И он даже не лгал. На сердце было тяжко, но стало легче, когда юноша вышел из-под покрова знакомых с детства джунглей. Впереди простирались горы, поросшие лесом, новые и неизведанные. Хромой тигр выпрыгнул из-за кустов и зашагал рядом. Когда высокие деревья остались далеко позади, и пуповина окончательно разорвалась, Маугли расправил плечи и бодрее посмотрел на спутника. - А ты научишь меня превращаться в зверя? Шерхан ухмыльнулся нетерпеливости юноши. - Всему своё время, Лягушонок. Всему своё время. Конец.