Превращение

-… Едрит твою налево! Чтоб у них руки поотсыхали, кругом лед, а они и в ус себе не дуют… Маленькая старушонка беспомощно барахталась в сугробе, продолжая на чем свет стоит костерить гололедицу и магов, не позаботившихся о безопасности прохожих. — Я сейчас, сейчас… Обопритесь на мою руку. Нога? Осторожно, вот так…- удачно оказавшийся неподалеку молодой человек уже подбежал к пострадавшей ведьме, помог выбраться из сугроба и теперь аккуратно стряхивал снег с видавшего виды пальто. А тем временем леденящий ветер стих, и выплывший из-за туч месяц озарил своим светом землю и две фигурки, стоящие в небольшом проулке. И, подавив мимолетное отвращение от безобразных бородавок, покрывавших морщинистое лицо старухи, молодой человек участливо произнес: — Куда вас проводить, миссис? Нет-нет, я не могу вас здесь оставить… Уже очень поздно. И надо осмотреть вашу ногу. — Ну тогда пойдемте, юноша. Здесь недалеко. Да и корзину прихватите, — распорядилась старушка, на миг сверкнув удивительно яркой синевой глаз. *** «Странно, я вроде хорошо знаю этот район, но никогда не замечал этого домика». — Ну что ж, проходите, гостем будете, — неожиданно певуче произнесла старуха. — Как вас зовут, юноша? — Гарри, Гарри Поттер, — настороженно разглядывая хозяйку дома и поражаясь, как молодо выглядят ее ярко-синие глаза средь морщинистых, тяжелых век. — Сердце доброе — помог старой Магде. Не бросил. Сердце доброе, да только печаль на нем. Гарри поежился, но как загипнотизированный проследовал за ковыляющей старушкой, ощущая непонятную и словно чужую магию. Миг, и на скромном деревянном кухонном столе появилась ажурная скатерть, красивый чайный сервиз и блюдо со сладостями — Блэк, не приставай к гостю, а вы присаживайтесь, угощайтесь, Гарри. Засмотревшийся на огромного черного кота, ластящегося к его ногам, Поттер резко обернулся и замер — не сгорбленная старуха в выцветших тряпках стояла перед ним, а моложавая женщина в добротном платье и с осанкой королевы. Исчезли безобразные бородавки, кожа была чиста и гладка. — Не всегда то, что на виду — это явь, Гарри, — мягко улыбнулась хозяйка. «Нет, все-таки странное место…». Но ноги сами подвели его к столу, и Гарри послушно присел на стул. А расположившаяся напротив Магда продолжила: — Печалью неутоленной любви наполнено сердце. Поттер вздохнул, опустил голову и автоматически погладил продолжающего ластиться Блэка. Снейп, Северус Снейп — уже давно был наваждением Гарри Поттера. Вновь перед глазами встали воспоминания: Снейп, зловеще нависающий над ним и снимающий баллы, Снейп, от голоса которого втрескавшемуся по уши Поттеру казалось, что он может кончить прямо на уроке зельеварения. А еще Гарри порой ловил на себе взгляды зельевара, от которых подкашивались ноги. «Да нет, показалось. Не может же он… Вон вчера опять назвал меня бездарностью, на которую даже не стоит тратить ценные ингредиенты… Мышь летучая!..». Но сердцу не прикажешь, и простыни частенько оказывались испачканы утренней несдержанностью Гарри, а душа его болела от неразделенных чувств. Вот так они и жили. И каждый опасался сделать первый шаг. В положенный срок Поттер окончил Хогвартс, на два года уехал в Румынию изучать драконов, а когда вернулся, узнал, что Снейп прекратил преподавать зелья и открыл собственный небольшой бизнес. *** Блэк глухо мурлыкнул, и Гарри вздрогнул, возвращаясь к реальности. По кухне плыл аромат душистого чая, сладости были так вкусны… Расслабленность разливалась по телу Гарри, чувствующего, что его здесь ожидает нечто удивительное и невероятное. — Не желает сердце ласки нежных рук, — нараспев протянула ведьма. Поттер смущенно уткнулся в чашку. — Не стыдись такой любви. Я знала сильных воинов, пылающих жаром страсти не к юным девам, видела грозных правителей, бросающих к ногам юношей несметные сокровища… Голос лился, околдовывал, из чайника струился пар… Огромный кот сверкнул зелеными глазищами и вновь потерся о ноги гостя. И Гарри не заметил, как совсем разомлел, не заметил, как начал рассказывать о своих горестях. *** — …Не побоишься? Помогу тебе… Не знаю, как это будет… Порой случаются такие диковинные превращения… Но там уже все предрешено… Пожелаешь — сбудется… Бери, бери… Старая Магда соединила много сердец… Там уже все предрешено, дитя… Обрывки фраз, которые вспомнились, кот, по-хозяйски развалившийся в широком кресле, душистый чай… А потом все внезапно исчезло, как и началось. Гарри похлопал глазами, потер щеки, зябко поежился от вновь налетевшего ледяного порывистого ветра и осмотрелся. Он совершенно не помнил, как и когда покинул загадочную колдунью, не помнил, как дошел до собственного дома. «Вот это история… Привиделось, что ли? Хотя у Рона я выпил совсем немного…». Он теперь сидел в маленькой гостиной дома на Гриммо и размышлял. — Ой! Что-то царпнуло кожу груди, и Гарри быстро расстегнул пуговицы рубашки. «Амулет, она дала мне его. Это не сон…». Маленький кулон в виде аспидно-черного паучка на мгновение вспыхнул и тут же погас. А Гарри Поттер еще долго сидел, погруженный в раздумья и мечты о Северусе Снейпе. *** Предрождественское настроение буквально витало в воздухе, но у Поттера не было никакого желания наряжать елку в одиночестве. Нет, конечно же, его приглашали в Нору, но Гарри вежливо отказался. Он осознал, что хочет это сделать со Снейпом. Собравшись с духом, он даже сходил в прошлую субботу по адресу, где теперь проживал объект его вожделения. Повертелся около дома, сгрыз под корень ноготь на большом пальце, а потом быстрым шагом удалился прочь, понимая, что если вновь увидит Снейпа… В самом деле, что он ему скажет? Что хочет его до сведения скул, что хочет вместе наряжать елку, смотреть на фейерверки, держась за руки?.. Сердце тоскливо сжалось — он так боялся насмешки над своими чувствами. И не подозревал, что когда он уже ушел, Северус Снейп, влекомый неведомой силой, подлетел к окну и, сам не зная зачем, долго пялился на падающий снег. *** И все же Гарри решился. Спустя две недели после встречи с загадочной ведьмой. Дом которой он, кстати, так и не обнаружил. Тот исчез, словно его и не было. Соседи тоже ничего не знали, лишь огромный черный кот, лениво развалившийся на толстенной ветке старого дуба, внимательно следил за Поттером. — Она сказала: пожелай, и сбудется. Ну что ж, если Снейп прибьет меня, то по крайней мере я отмучаюсь, — бормоча себе под нос. — Так, домовика я предупредил, что некоторое время меня не будет. И раздевшись догола, он зажмурился и крепко сжал аспидно-черного паучка. Перед глазами все завертелось, замелькало, на мгновение показалось, что его «скручивают», как глину, а потом стало тихо. «Где это я?.. Невероятно… Я теперь?!.. Неужели он клюнет?.. Мерлин, ну и шуточки у ведьмы!.. А как же вернуться назад?..». Прифигевший Поттер ощутил новое «скручивание», а затем создалось впечатление, что его «прокрутили» через гигантскую мясорубку. Мысли прояснялись, паника отступила. И через несколько секунд он почувствовал себя весьма и весьма уверенно, словно магия превращения дала ему убеждение, что как только все закончится и он получит желаемое — все вернется на круги своя. *** Помимо слабости, именуемой — Поттер-нарушивший его душевное равновесие, Поттер — из-за которого чаще приходилось прибегать к рукоблудию, у Северуса Снейпа была еще одна слабость. Ночные рубашки. Высшего качества, сшитые из добротного плотного полотна и при этом черезвычайно мягкие и удобные. Непритязательный в одежде, Снейп был весьма и весьма требователен к внешнему виду своего фетиша. Да, это был именно его личный фетиш. Когда Снейп надевал чистую ночную сорочку, он едва ли не постанывал от удовольствия, чувствуя легкое возбуждение. И, надо сказать, внезапно вспыхивающий в голове образ чертового Поттера довершал идиллию. Которая порой заканчивалась банальной дрочкой и сменой испачканной сорочки на чистую. *** Вот и сегодня вечером Северус неспешно перебирал свои «сокровища». Бежевая, серебристо-зеленая, даже черная… Их было у него больше десятка. Но сегодня он остановил свой взгляд на кипенно-белой. «Странно, вроде у меня не было такой… Может, я купил ее спонтанно, а потом засунул поглубже?.. Нет, вот не помню я ее…». Он подозрительно осмотрел ее, немного помял и даже зачем-то понюхал. А потом внезапно для самого себя погладил. И если бы Поттер мог сейчас стонать, он бы громогласно выразил свое одобрение. «Ну еще, ну потрогай меня…». Но Снейп вновь подозрительно осмотрел сорочку, вывернул ее наизнанку, с дотошной скурпулезностью выискивая подвох. Ничего. Он даже на всякий случай проверил вещь на отрицательные чары- безрезультатно. Это была безобидная ночная рубашка. — Ну ладно… Признаваясь самому себе, что его прямо магнитом тянет к скромному ночному одеянию. «Мерлин, сейчас будет раздеваться, а потом… О, Сев…» Но реальность оказалась куда более жестока для влюбленного Гарри Поттера. Что-то мурлыкая себе под нос, зельевар скинул шелковый домашний халат и… «Мордред… И это Снейп?! Невероятно… Да, да… Возьми его глубже… Какой роскошный рот…». Не подозревая, что за ним наблюдают, Северус, растягивая удовольствие, облизывал головку силиконового дилдо, словно это было самое изысканное лакомство, которое ему довелось отведать. Он не спешил, он полностью отдавался своим желаниям… «…Мерлиновы подштаники… Он же сейчас будет… О, Сеев…». Изнывая от желания прямо сейчас заменить собой прозрачное дилдо, пожирая взглядом дорожку темных волос, поднимающуюся от паха, напряженный, чуть искривленый вправо член с крупной влажной головкой… Перед ним был зрелый мужчина, чувственный, умеющий наслаждаться, заставляющий кровь вскипать в жилах… Вверх-вниз, замедляясь, приподнимаясь, плавно опускаясь, хрипло выдыхая, Северус самозабвенно трахал себя секс-игрушкой, наполняя спальню непотребными стонами. А Гарри «смотрел», «смотрел» на бисеринки пота на висках, на чуть проступившую к вечеру щетину на щеках, на тяжелую мошонку Северуса… Поворот, движение пальцев - и зачарованное магией дилдо вошло на всю длину в раскрытый и покрасневший по краям анус Северуса, которому было явно не до ночной сорочки в такой момент. Рот Гарри наполнился слюной, и ему казалось, что сейчас, вот сейчас он спустит до звенящей пустоты в яйцах. Правда, непонятно, как и чем. « Какой же ты… Красивый… Да, именно красивый… Отпустивший себя, несдерживающийся, жадно берущий…». Снейп спускал так, что Гарри был готов смотреть на это бесконечно. Снейп не замечал, как пошли странные розовые пятна по кипенно-белой рубашке, не замечал, как она вытянулась «стрункой», словно беззвучно кончая вместе с ним. Гарри был сражен. Он и предположить не мог, что мрачный зельевар, Ужас Подземелий школы чародейства и волшебства, окажется такой горячей штучкой. И вместе с радостным открытием пришло опасение — сможет ли он завоевать Снейпа. Продолжая размышлять и наблюдать за Северусом. Уже отдышавшимся, сыто потягивающимся и размазывающим капли спермы по животу. «Какой же ты на вкус?.. Ммм… Только не уходи сейчас в ванную комнату. Умоляю, не уходи…». И поддаваясь неведомой силе, Снейп, по совершенно непонятной для себя причине, решил сегодня пренебречь душем. И, уже крепко засыпая, почувствовал, как ночная сорочка удивительно плотно прильнула к его телу. *** В следующую ночь Снейп так же отдал предпочтение скромному одеянию. Поблескивали звезды на небосводе, месяц вновь выплыл из-за туч. А в спальне Северуса Снейпа происходили удивительные вещи. Шорохи, вздохи, полустоны, дрожание ресниц, чуть приоткрытые губы… Не просыпаясь, Северус глубоко вздохнул — плотная ткань сорочки непотребно облепила ягодицы, бедра, налившийся возбуждением пенис, чувствительные соски… Скольжение материи между ягодиц, мужской глубокий стон… Сильнее, мягче, чередуя «ласки», надавливая на член, облипая мошонку, проникая в колечко ануса… — Ааахх… Он кончил, так и не понимая, сон это или явь, одурманенный магией, которая словно сочилась сквозь ткань ночной рубашки. Кончил с именем Гарри на губах. «Северус…». Вновь окутывая собой тяжело дышащего любимого, впитывая в себя обожаемый аромат тела. Легкие волны на ткани сорочки, прохлада… И тишина. Северус Снейп спал, улыбаясь только ему ведомым сновидениям. *** Третья ночь и снова та же рубашка. Целомудренно скрывающая его ноги, кипенно-белая, простая, и в то же время вызывающая волнение, предвкушение, дрожь… Северус понял, что швырнуть ее в стирку — это выше его сил. И вновь проведя пальцами по плотному полотну, он медленно, словно смакуя особый ритуал, облачился в полюбившуюся вещь и любовно разгладил невидимые складки на ткани. Сегодня было особенно жарко. Жар поднимался изнутри, заставляя Северуса прогнуться в пояснице и прошептать: — Гарри… О, эта ночь… Особенная ночь для двоих. — Северус… Глухо постанывая, лаская руками сильное тело своего Северуса. Вдыхая запах его кожи, потираясь эрегированным членом о член Северуса… И с ужасом, смешанным с восторгом, внезапно осознавая, что он лежит абсолютно голый, вернувшийся в свое тело. Лежит на Северусе Снейпе и в буквальном смысле слова держит его за яйца. — Свет! — жесткий голос хозяина дома. «Сейчас прибьет!» — Северус… Я… Я… И, не понимая зачем, он начал рассказывать историю, приключившуюся с ним. Спутанно, сбивчиво, так и не убрав руку с паха хозяина дома. Глаза в глаза, напряжение, возбуждение… — Полумрак! — смягчая свет в спальне и властно притягивая к себе взъерошенного, раскрасневшегося Гарри и целуя так, что у того перехватило дух. — Помолчите, мистер Поттер! Вы абсолютно бездарны в области зельеварения, но почему бы вам не показать другие свои навыки, — рывком перекатываясь на постели, делая неприличное движение бедрами и призывая смазку. — Да, да… — задыхаясь от перевозбуждения, подготавливая Северуса, бережно оглаживая изнутри. «Я, наверное, сплю. Мерлин… Как же хорошо… Туго, бархатисто…» Их хватило совсем ненадолго, они были опьянены любовью и страстью. Они были разгорячены и так поглощены друг другом… — Мерлин, Сеев… — надрачивая член Северуса в такт своим движениям, ощущая, как поджимаются пальцы ног от неумолимо накатывающих, то отступающих волн предоргазменного кайфа, дурея от вида любимого, трахающего его собой… Встрепанный, обалдевший, зацелованный Северусом, он спускал до потемнения в глазах. *** — Сев, эта история… — едва отдышавшись и чувствуя, что все-таки должен объясниться, доказать, что он «забрался» в чужое жилье движимый исключительно велением сердца. — Помолчите, мистер Поттер. Ваши приключения я с удовольствием выслушаю утром, — вновь вовлекая Гарри в глубокий, чувственный поцелуй и заставляя позабыть обо всем.