criminal?

— Заебали, опять глухарь. Юнги появляется как всегда эпично. С ноги херачит дверь, одной рукой сжимает свои волосы, а в другой держит тонкую папочку, которая наверняка и является вышеупомянутым делом. Худоба папки говорит о том, что улик столько же, сколько у Юнги любви к этому миру, то есть минимум. Намджун сочувственно хмыкает, но ничего не говорит. Сами с усами. В сторону внушительной стопки дел, которую сегодня передал ему начальник, смотреть даже не хотелось. Он только-только разобрался с делами, что повесили на него в прошлом месяце и надеялся на заслуженный выходной, но не судьба. Намджун материл начальника всеми известными ему словами, а их он знал не мало — за годы службы в ментуре наберешься многого. Намджун вздыхает и откидывается в кресле. Голова раскалывается от переполняющей её информации, желудок жалобно стонет, потому что нормальную еду видел дня два назад, глаза пекут, потому что спал Намджун последний раз примерно тогда же, когда и ел. Дико хотелось прилечь хотя бы на их жесткий офисный диванчик и отоспаться. Хотя бы пару часов. Погода тоже навевала сонное состояние — дождь херачил плотной стеной уже неделю и останавливаться вряд ли собирался. Юнги как-то сказал, что это невыплаканные слезы следователей, склонившихся над глухарями. — Результаты экспертизы по делу Кана ещё не пришли? — спрашивает Намджун, прикрывая глаза. Яркий свет лампочки раздражал и без того воспалённые глаза. — Чонгук сказал, что у них неполадки с аппаратурой, поэтому результаты задержатся, — глухо бормочет Юнги, внимательно вглядываясь в экран монитора. Его лицо, такое же изнеможенное, как и у Намджуна, на секунду мрачнеет ещё сильнее. Киму интересно, но спрашивать откровенно лень. Надо будет — напарник сам расскажет. — Если бы не начальник, я бы уже давно сдал дело в суд. И без всяких экспертиз понятно, что мокруху устроил сынуля потерпевших. — Судье нужны весомые улики, а не слова следователя, основанные на догадках и интуиции, — Намджун тянется рукой к чашке уже давно остывшего кофе. Он неприятно горчит, отчего мужчина морщится и кашляет. Гадость. — Господин Мин, Вас постовой вызывает, — в кабинет заглядывает девушка из отдела по борьбе с наркотиками и сочувствующе улыбается, глядя, сколько бумаг скопилось на рабочих столах мужчин. — Ну, что они ещё хотят, — стонет Юнги, поднимаясь из-за стола. Он задевает бедром стоящие папки, и те с негромким звуком падают на пол. Намджун тихо смеется, глядя на готового завыть напарника. Он тихо бурчит что-то себе под нос, плюет на документы, бросая, что уберет их, когда вернется, и выходит за дверь. Намджун вздыхает и снова прикрывает глаза. Как же чертовски сильно хочется спать. Всё раздражает, даже треск лампочки под потолком. Кажется, он всё-таки задремал. Когда Ким в следующий раз открывает глаза, Юнги уже в кабинете, спешно собирающий документы. — Меня, это, начальник вызывает, — бросает Юнги, видя, что Намджун уже проснулся. Тот хмурится, потому что точно помнит, как господин Ан, после того, как выдал дела, сказал ему, что уезжает до завтрашнего дня. Уже в дверях Юнги оборачивается и быстро проговаривает: — Там домушника привезли, он на твоей совести. И быстро так смывается. Намджун бросает ему вслед карандаш, потому что понимает, из-за чего напарник свалил. Никакой начальник его не вызывал, Юнги просто нагло решил откосить от ещё одного мелкого дела. Предатель хренов. Намджун стонет и бьётся пару раз головой о рабочий стол. Не помогает, но желание убивать усиливает. Дожидаясь, пока приведут преступника, мужчина берёт в руки документ, который он так и не закончил заполнять, решая расправиться с ним побыстрее. Но буквы плывут перед глазами, голова гудит и словно становится в два раза больше, норовит наклониться вперёд и коснуться поверхности стола. Намджун дико хочет спать. Дверь открывается и в кабинет заходит патрульный их района. Каждый раз, как Ким видит его, следователя бросает в дрожь. Этот парень огромен, угрюм и молчалив. Никогда лишний раз не откроет рот, а если посмотрит на тебя своим «шевельнешься-убью» взглядом, то вообще поседеть можно на пару волосинок. — Дальше сами, — бросает патрульный и выталкивает из-за своей спины молодого парня, тут же усаживая его на стул перед следователем. Намджун смотрит на предполагаемого преступника и тихо млеет. Высокий, видно сразу, с широкими плечами, изумительно красивым лицом и пухлыми губами. Темные, цвета горького шоколада, глаза, не выражая страха, спокойно смотрят на представителя правоохранительных органов. Если нормальной еды и сна тело Намджуна не знавало всего пару дней, то секса оно не ведало намного больше. Ким чувствует, как внизу живота стягивается тугой узел, заставляя мужчину прерывисто выдохнуть. Парень напротив него ухмыляется, словно знает, какой эффект произвел. — Это кто? — на всякий случай спрашивает Намджун у патрульного, словно надеясь, что те ошиблись, и этот дохера красивый парень не является преступником. — Дык, сказали же, что домушника приведут, ты чего, начальник? — бурчит мужчина. Он передает ошарашенному следователю протокол, впопыхах написанный постовым, и, коротко поклонившись, удаляется, оставляя Намджуна наедине с преступником. Этот самый донельзя сексуальный нарушитель фыркает, закидывает ногу на ногу, складывает руки на груди и смотрит таким взглядом, словно это он здесь мент, а Намджун провинившийся. Поправив воротник формы, Ким хватает в руки протокол и утыкается в него взглядом, стараясь не прерываться каждую секунду, чтобы посмотреть на парня, сидящего перед ним. Так, Ким Сокджин, девяносто второго года рождения, задержан при попытке ограбления квартиры. Злоумышленник открывал замок украденным ключом (соседка, вызвавшая полицию, подтвердила, что брелок — любимый талисман хозяина квартиры, ею же и подаренный), когда вышеупомянутая гражданка Ким Хари заметила его. Патрульные прибыли на место, когда грабитель… — О, это Италия изображена? — внезапно раздается мелодичный голос, и Намджун отрывается от протокола. Сокджин с неподдельным интересом разглядывает календарь, висящий на стене, наверное, ещё со времен Чосона. Намджун на самом деле не знал, откуда тот появился, ибо этот календарь уже был тут, когда его перевели сюда. Глубоко вздохнув и ничего не ответив, Намджун возвращается к чтению протокола. Итак, патрульные прибыли на место, когда… — Точно, Италия. Я был там, красивое место. А Вы там были? Вряд ли, куда Вам с такой зарплатой-то. Хотя если берёте взятки… Намджун с силой сжимает бумагу в руках, отчего та неприятно шуршит. Он поднимает воспаленные глаза на Сокджина, стараясь не заорать. — Уважаемый, ты находишься в кабинете следователя, это тебе не кофейня, где ты можешь спокойно потрещать о чём угодно. Сиди молча. — Как грубо, — фыркает Сокджин, отворачиваясь. С секунду понаблюдав за грабителем-неудачником и послав, куда подальше мысли о его сексуальности, Намджун расправляет помявшийся рапорт и возвращается к чтению. Патрульные прибыли на место, когда грабитель уже находился внутри квартиры. В руках он держал дорогую вазу, стоявшую при входе, после чего… — Херовая мебель, — проговаривает Сокджин, ковыряя ногтем край стола. — Вся разваливается. Да и эта модель уже давно не в моде. Дыра какая-то, а не кабинет. У Намджуна начинает дергаться глаз. По правде говоря, когда они проводят допрос, то Намджун всегда играет роль хорошего полицейского, когда же Юнги не скупится на оскорбления и тумаки. Ким старается придерживаться своих принципов, но, серьёзно, ещё секунда и этот Сокджин схлопочет по первое число. После чего, с нажимом повторяет Намджун в своей голове, был задержан двумя патрульными. При задержании не сопротив… — О, ты здесь, — дверь открывается и входит нахмуренный Хосок, вглядываясь в папку в своих руках. — Пришли результаты нескольких твоих подснежников. Добавь их в отчет, подшей и можешь закрывать дела. — Подснежники? Вы и ботаникой занимаетесь? Ничего себе нынче полиция развита, — хмыкает Сокджин. Хосок дергается и смотрит на парня так, словно совершенно не заметил его, когда вошел, потом переводит взгляд на Намджуна. — Подснежники на нашем сленге — трупы, найденные после того, как сошел снег, — непонятно зачем объясняет Намджун, но видя, как бледнеет лицо Сокджина, довольно ухмыляется. — Ещё раз откроешь свой рот — сам станешь этим цветочком. Хосок прыскает и говорит, что Намджун слишком жесток. Они ещё переговариваются несколько минут, после чего Ким выгоняет опера нафиг, потому что нечего отрывать от работы. Дочитав-таки, наконец, протокол, Намджун откладывает его в сторону, сцепляет пальцы в замок и в упор смотрит на притихшего Сокджина. Тот украдкой бросает взгляды на следователя, но ничего не говорит. Кажется, угроза-таки подействовала. — Итак, подсудимый Ким Сокджин… — Я пока ещё обвиняемый, — перебивает парень, снова складывая руки на груди. Он разваливается на стуле, словно у себя дома, на что Намджун решает закрыть глаза — слишком фиговое состояние, чтобы как-то на это реагировать. Но глаз всё-таки дергается, а кулаки сжимаются. — Хорошо, обвиняемый Ким… — А, нет, я просто подозреваемый, — Сокджин хмыкает, словно поймал полицейского на чём-то постыдном. — У-у-у, вот это полицейский, даже не знает, как правильно обратиться. Не хочу, чтобы Вы вели моё дело. — Выведите его кто-нибудь нахрен отсюда! — не выдерживает и всё-таки орёт Намджун, ударяя кулаком по столу. У него вздута венка на шее, ладони побелели от того, с какой силой их сжимают, а губы стянуты в тонкую линию. Намджун уже хочет наорать, даже рот открывает, но недо-грабитель внезапно шлёт ему воздушный поцелуй. Нет, серьёзно. Вытягивает свои изумительные пухлые губы трубочкой, подносит широкую ладонь к лицу и делает это. Ступор. Намджун подвисает, ошибка четыреста четыре, контакт потерян. Мужчина глубоко вздыхает, мысленно призывая себя успокоиться. Ты же бывалый следователь, Намджун, неужели тебя может вывести из себя какой-то невероятно сексуальный мелкий преступник? Следователь смотрит на хихикающего Сокджина и, правда, хочет злиться ещё сильнее, но его разум решает по-другому. Он тихо шепчет Намджуну, мол, ты слышишь этот смех? Прекрасен, правда? Похоже на звуки умирающего тюленя, отмахивается Намджун от посторонних мыслей, снова откидывается в кресле и прикрывает глаза рукой. — Итак, подозреваемый Ким Сокджин, — Намджун специально выделяет это слово. — Вас застали… — Вообще-то, я не подозреваемый, а пострадавший. Дыши, Намджун, дыши, мать твою. Нет, серьёзно, плевать на то, что этот парень донельзя красив, Ким сейчас ему подправит личико. — С каких пор, мой дорогой, — елейным голоском проговаривает Намджун, сцепляя руки в замок, поддаваясь вперёд и укладываясь грудью на них. — С каких, мать вашу, пор, человек, позарившийся на чужое, называется пострадавшим, а не подозреваемым? — А с таких, — Сокджин тоже поддается вперёд и делает тон, похожим на намджунов, — что двое патрульных ворвались в мою квартиру, задержали меня без каких-либо оснований, не предоставив грёбанного ордера хотя бы на словах. Просто молча скрутили, не слушая меня, затолкали в машину, привезли в захудалый участок, где в кричащем о старости кабинете захудалый следователь втирает мне, что я грабитель. Намджун во все глаза смотрит на совершенно спокойного парня, и в нём закипает злость. Вот это воры наглые пошли, уже чужие квартиры своими называют. — Да будет Вам известно, в квартире поживает некий гражданин по имени Пак Чимин. Он живёт в этой квартире уже несколько лет, и все жильцы отлично его знают. — Верно, Пак Чимин — мой двоюродный брат. В связи с работой ему надо было переехать в другой город, а чтобы квартира не пустовала, он отдал её мне. Сдал, если Вам так больше нравится. — В смысле, брат? — притихшим голосом спрашивает Намджун. — В прямом. Не знаете, как у людей братья появляются? Прежде, чем арестовывать людей, стоит хотя бы дать им объясниться. — Но соседка сказала, что… — Я могу тоже сказать, что я президент Южной Кореи. И что, Вы мне поверите и тут же падёте ниц? — ехидно хмыкает Сокджин. Намджун глубоко вздыхает и нажимает кнопку на телефоне. — Ан Ёндже, быстро вызови ко мне патрульных! Спустя минуту, в кабинет вваливается невысокий парень, напарник того бугая, что ранее привел Сокджина, немного зашуганно глядя на следователя. Его он боялся по необъяснимым Намджуну причинам. Но порой это даже было на руку. Как сейчас, например. — Да, господин Ким Намджун? — Скажи мне, сахарный мой, вы какого хрена привели этого ко мне? — мужчина указывает на Сокджина, что спокойненько разглядывал кабинет уже, наверное, в тысячный раз. — Домушник? — пробует патрульный, стараясь смотреть только на Намджуна. Знает, что тот терпеть не может, когда отводят взгляд. — Почему, я спрашиваю, вы арестовали человека, не спросив, что он делает в квартире и не дав ему объясниться? — Я что, каждого домушника должен приглашать на чай и узнавать, какого хрена он решил вломиться в чужую квартиру? — огрызается парень, тут же тушуясь под тяжелым взглядом следователя. — Сгинь с глаз моих, — стонет Намджун, прикрывая глаза рукой. — Звони брату, мне нужно подтверждение. Если обманул, тебе не жить. Сокджин фыркает и достает телефон с кармана. Намджун мысленно дает подзатыльники и постовому, и патрульным за то, что не отобрали личные вещи, когда привезли парня в участок. Мда, шикарно полиция работает, на «ура» справляется. — Привет, Чимин-и, — тянет Сокджин и так тепло улыбается, что у Намджуна в груди щемит от этой улыбки. И почему-то давит ревность. Ему Сокджин так не улыбался. — Нет, в квартире всё работает, хотя я особо проверить не успел. Намджун делает вид, что копается в документе, а сам втихаря наблюдает за мимикой псевдо-вора. Красивый, зараза, же, ну. — Твоя милейшая бабуля Хари, которая божий одуванчик и, как ты сказал, проблем вообще не приносит, — следователь прыскает, слыша, как голос парня сочится сарказмом, — донесла на меня в полицию. Я вор, видите ли. Взломал квартиру душечки Чимина и позарился на его драгоценности. Будь так любезен, подтверди, блять, что ты сам отдал мне свою конуру. Пак Чимин что-то говорит пару секунд, а после Сокджин передает трубку Намджуну. Тот хмурится, пока слушает брата задержанного, кивает сам себе и трёт переносицу пальцами. — Хорошо, спасибо за сотрудничество, — выдыхает Намджун, сбрасывает звонок и возвращает телефон его владельцу. С минуту ничего не говорит, пялясь на улицу, за окном. Почему-то сейчас очень хочется в него выйти. — Что теперь? — раздается голос Сокджина. — Возникло недоразумение? — пробует Намджун, косясь на Кима. Тот смеется, качая головой. — По-честному я должен сейчас написать на вас заявление, потому что вы нарушили много моих прав, как человека, — говорит парень, а Намджун уже мысленно представляет картину, как начальник самолично четвертует его, после заставляя разбираться с кучей документации, что последует после заявления этого гражданина. — Но я не буду этого делать. — Что? — Намджун тут же поворачивает полностью к Сокджину и впивается в него взглядом. — Это слишком много мороки, а я и без того уставший, к тому же мне ещё вещи распаковывать и квартиру обустраивать. Могу я просто уйти? Намджун кивает, молча наблюдая, как Сокджин поднимается со стула и медленным шагом идёт к выходу. Уже у самой двери, парень оборачивается и как-то странно смотрит на Намджуна. В груди следователя что-то ёкает, он, словно надеется, что Сокджин сейчас скажет что-то такое, что перевернет всю его жизнь. Но Сокджин лишь качает головой и выходит за дверь.

***

Намджун крутит в руках потрепанную бумажку, застывшим взглядом скользя по чашке кофе. — И ты вот так вот просто его отпустил? — спрашивает Юнги офигевшим голосом. — То есть, он просто позвонил фиг пойми кому, кто представился хозяином квартиры, ты выслушал его как бы подтверждение, и со спокойной душой отпустил того парня? — Да? — Ты дебил? — ласково спрашивает Юнги, подпирая щеку кулаком. — Да плевать, — стонет Намджун. — Даже если меня облапошили, как последнего идиота, пусть я проявил не компетентность, не подтвердив личность хозяина квартиры, плевать. И без того мороки выше крыши. — А если он действительно вор? — Он не успел ничего украсть. А даже если это действительно так, мне уже плевать. У меня висяков знаешь сколько? Чего только стоит труп строителя. Не хочу. Заебался. — Тебе нужно отдохнуть, мой друг, — сочувственно тянет Юнги. Намджун хмыкает. Им всем не помешало бы отдохнуть. — Знаешь, что? Иди-ка ты домой и хорошо отоспись, — внезапно говорит Юнги. — Я сам доработаю сегодняшний день, а если начальство спросит, то скажу, что ты по делам уехал. — Я не могу тебя здесь оставить. — Парень, спорить с человеком, у которого есть заряженный пистолет, не рекомендуется. — Тебе потом отчет писать о зря использованных пулях, — фыркает Намджун, но поднимается со своего места. — Скажу, что оказал сопротивление полицейскому, — смеется Юнги. — Я серьёзно, иди, отдохни. — Спасибо, — искренне выдыхает Намджун и тихо смеется, видя средний палец напарника. Намджун собирается быстро, и минут через пятнадцать уже стоит на автобусной остановке. Руку обжигает злосчастная бумажка с адресом Сокджина. Намджун вздыхает. Эти два дня он не может думать ни о чём другом. В голове постоянно возникает образ Сокджина, его губы, мягкая улыбка, взгляд спокойных глаз. По телу проходит дрожь. К чёрту всё. Намджун ловит такси и сбивчиво называет адрес. В его душе возрождается подзабытое чувство счастья и сильного волнения. Знаете, как в детстве, когда ты предвкушаешь подарок на праздник. Намджун предвкушает встречу. Спустя сорок минут дороги и отборного мата в сторону водителя такси, который словно бы специально ехал до жути медленно, Намджун стоит перед дверью нужной ему квартиры. Его ладони потеют, он поспешно вытирает их о штаны, и громко сглатывает. Рука не хочет подниматься и нажимать на звонок. Что если Сокджина дома нет? А даже если есть, как Намджун объяснит то, что он приехал к нему? Мда, вовремя он начал переживать об этом. — Иду! — раздается из глубины квартиры, и Намджун вздрагивает. В ужасе смотрит на свою руку, что настойчиво жмёт на звонок, и тут же одёргивает её. Когда он успел? Страх сковывает тело (господи, о чём он думал, когда ехал сюда?), и Намджун уже решает смыться, как гремит замок и дверь открывается. А на пороге стоит Сокджин. Его волосы растрёпаны, на носу очки, растянутая домашняя футболка висит мешком до середины бёдер, из-под неё выглядывают шорты. Намджуну плохо. Он хватается рукой о косяк, чтобы не упасть, чувствуя, как щемящая нежность заполняет его грудь. Сокджин такой домашний и уютный. — Что ты тут делаешь? — удивленно спрашивает Сокджин. Он поправляет сползшие очки, и это выглядит почему-то до жути мило, отчего Намджун немного задыхается. — Я, это, — начинает мужчина, но ничего не может толкового придумать. — Приехал, чтобы убедиться, что ты меня не обманул? Сокджин приподнимает бровь, а Намджун чувствует, как краска заливает его лицо. Идиот. — Да к чёрту, — стонет Намджун, толкает Сокджина обратно в квартиру, заходит следом и захлопывает дверь. Он прижимает парня к стене, пальцами впиваясь в бока, вырывая у хозяина квартиры сдавленный вздох. Секунду Намджун разглядывает ошарашенное лицо Сокджина, после резко прижимаясь к нему ещё сильнее, и впивается в губы настойчивым поцелуем. Раздается стон, и Намджун не уверен — его или Сокджина? Да, в принципе, какая разница. Намджун целует жестко, кусает, руками сжимая бока, бёдра, всё, до чего дотянется. И его ведёт, когда Сокджин обнимает его за шею, подается вперёд и отвечает на поцелуй. — Два дня, грёбанных два дня у тебя ушло, чтобы сделать это, — шепчет Сокджин, подставляя шею для поцелуев. — И всё же я здесь, — ехидно улыбается Намджун и особенно сильно кусает под ухом. Громкий стон проносится по квартире, перехватывая дыхание у обоих. — Ещё бы день и я сам бы поехал сдаваться, — Сокджин меняет позиции, теперь уже он тот, кто прижимает к стене. Трясущими пальцами он пытается расстегнуть чужую рубашку и шипит, когда у него не получается. Намджун накрывает его руки своими, заставляя парня поднять голову. А после целует так нежно, что у Сокджина моментально перехватывает грудь и хочется завыть. — И всё-таки ты виновен, — хмыкает Намджун. Сокджин непонимающе смотрит на следователя затуманенным взглядом. — Ты виновен в краже моего сердца. Секундная тишина и квартиру оглушает истерический смех Намджуна и стон Сокджина. — Блять, Ким Намджун, ты всё испортил!