***
Он увидел первый раз её недавно, месяца два-три назад. Он дежурил, прилежно выполняя обязанности старосты, когда увидел какое-то движение за углом. В сладостном предвкушении снятия с чьего-то факультета баллов, Реддл с ухмылкой направился за нарушителем правил школы. Это была девочка, видимо, немного младше его. Она стремительно поднималась по лестнице, сбегая от старосты так, что её каштановые волосы буквально подпрыгивали с каждым шагом, а в мантии едва нельзя запутаться и упасть - для такой миниатюрной девочки она была слишком длинной. И еще гриффиндорской. Тому даже прибавилось злорадства — эти безмозглые с красного факультета уже порядком бесили, и было бы хорошо им отомстить. Девушка на миг обернулась посмотреть, где её преследователь. Но этого хватило, чтобы рассмотреть её лицо. Тонкий, вздёрнутый, аккуратный носик, глубокий, осмысленный и полный ужаса взгляд карих глаз, тонкие губы и залитые румянцем щёки. Том не видел раньше эту девушку. Но то логично: он за гриффиндорцами не наблюдает, тем более за теми, кто младше него, и уж точно за девочками. Но эту увидел бы, почему-то был в этом уверен. Незнакомка забежала за первый попавшийся угол и начала что-то крутить в руках. Только Том хотел схватить её за руку, нарушительница исчезла, и рука схватила лишь воздух.***
И вроде бы обычный случай, и мало ли могло показаться. Но девушка не ушла бесследно. Она стала являться ему во снах. Несколько недель он мучился от того, что видит. Она улыбалась ему, держала за руку, кружилась, смеялась, вела себя как маленький ребёнок. И это напрягало. Почему Том видит её? Кто это и каким образом она заняла место в его голове? Но, вот парадокс, как бы он её не разглядывал, так и не нашёл. Её больше не видно было в школе, а Дамблдор сказал, что такая девочка в Хогвартсе не учится. «По крайней мере, пока». Реддл не понимал, о чём болтает старик. Наверное, совсем ума лишился, но его лицо и поведение во всю говорили, что он что-то знает. Но и что же он тогда молчит? Неужели он не понимает, что ему это нужно? Но вот почему, когда это стало нужным? Парень уже почти привык, но сны стали прогрессировать: в одном из них он обнимал девушку…как-то нежно, с любовью, романтично? Даже противно от этих сюсюканий. А всё продолжалось дальше: они сидели в обнимку, ходили по замку, держась за руку, он целовал её, и она так отзывчиво отвечала, а потом и страстно отдавались друг другу, млея под нежными прикосновениями. Это было ненормально. Но Реддл никому ничего не говорил про то, что ему снится. Это только его проблема, другие не поймут. Вёл себя Том как ни в чем не бывало. Просто решил оставить это себе, как ещё одну необычную способность. Но эта уникальность разрушала его, поедала изнутри. Парень стал зависим. «Это» являлось к нему каждую ночь, а когда он попытался привыкнуть, стало являться и днём. Ему стало казаться, что она здесь, где-то рядом ходит, но её не было. Он знал это. Но верить не хотел. Одним вечером Том Реддл патрулировал подземелья и наткнулся на ранее неизвестную ему комнату. Выглядела как заброшенный класс, только полный хлама. Внимание привлекло зеркало, стоящее в самом центре комнаты. Парень подошёл к нему и стал разглядывать своё отражение. Стекло было грязным и пыльным, но себя Том в нём рассмотреть смог. Он провел рукой по золотой раме, захватывая рукавом мантии полетевшую пыль. На этом месте оказалась выгравирована надпись: «Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi». Том даже усмехнулся. Его конечно недооценивали и не знали о всех его знаниях, но он не такой тупой. Даже в детских кроссвордах есть зеркальные слова, так что для него эта задача слишком проста: «I show not your face but your hearts desire».* Нахмурившись, Том подумал и стал медленно переводить взгляд обратно вниз. Он знал, что увидит, и поэтому грудь переполняли чувства страха и желания одновременно. Как и думал, рядом с ним стояла она. Девушка мило улыбалась ему в зеркале. Она провела рукой по его и сплела их пальцы в крепкий замок. Её голова неспешно опустилась на плечо парня, а правая рука маленькой гладкой ладошкой обхватила шею. Реддл медленно, будто недоверчиво накрыл своей большой, истинно мужской ладонью её, нежно гладящую тоненькими пальчиками бледную холодную кожу шеи, изредка задевая ткань воротника. Он с неким страхом, но полным пониманием всего на несколько градусов обернулся назад и убедился в том, что её нет. И это реальность, жестокая, но правдивая. И в данный момент она была едва ли интереснее тех видений, которые мелькали в отражении зеркала Еиналеж, поэтому парень и вернул свой взгляд на отражение, что так обволакивало, завораживало, затягивало, сводило с ума. Девушка беззвучно хихикнула, и Том прочитал на её губах «дурачок, дурачок». Она расцепила их руки, за что парень немного разозлился на девушку: он бы никогда не хотел прерывать этот контакт. И начала развязывать зелёно-чёрный слизеринский галстук своими ручками (нет, никак не руками, только не у неё), которые так пленили его. Уже через 5 секунд галстук висел на шее, как дохлая змея, а верхние пуговицы рубашки уже были расстегнуты. Горло больше ничего не связывало и Реддл наконец смог вдохнуть полными лёгкими. Сейчас этот воздух так нужен был. Пока пальчики девушки так торопливо вынимали пуговицы из петель рубашки, время от время касаясь груди и торса парня, будто б не специально, тот стоял спокойно и неподвижно, влюблённым взглядом наблюдал за той, которая заняла своё место в его сердце, как загипнотизированный. Совсем скоро полностью распахнутый и такой ненужный сейчас предмет одежды упал с грохотом на пол вместе с обеими мантиями. Руки чертили узоры, обводя контуры кубиков пресса, а губы с нежностью целовали, обжигая своим прикосновением к коже. Девушка посмотрела своими такими прекрасными карими глазами на него искренне любящим взглядом. Он коснулся своими губами её. Сначала осторожно, но потом более настойчиво и ответ не заставил себя ждать. Поцелуй был нежный и такой… искренний, да. Но с каждой секундой он становился всё более горячим и страстным. Молодые люди упали на кровать, стоящую рядом. Она была здесь? Да какая разница, главное, что она сейчас так пригодилась. Обводя своими руками все контуры тела девушки, Том снял с неё свитер и буквально сорвал рубашку, чтобы не тратить времени на эти грёбанные пуговицы. Краем оставшегося разума парень понял, что форма у неё другая, не такая, как у всех остальных гриффиндорцев. Но об этом потом, потом, только не сейчас. Холодный воздух немного охлаждал кожу разгорячённых тел, но этого было слишком мало. Чтобы полностью охладить их тела сейчас нужна была как минимум январская метель, но никак не октябрьский ветер, проникший в комнату через форточку. Но этим людям сейчас лучше было не мешать получать свою дозу такого нужного им счастья. Примерно час. Том Реддл лежал на кровати с закрытыми глазами и застывшей на губах глупой, но довольной, удовлетворённой улыбкой. Он провёл рукой рядом с собой по простыни, но, ощутив в ладони лишь мягкую шелковую ткань, к нему пришло понимание и он, открыв глаза, резко сел и уставился на зеркало. Девушка в отражении выглядела так, будто б не была здесь еще пять минут назад: волосы аккуратно уложены, рубашка наглухо застёгнута, красно-золотой галстук туго затянут, свитер и мантия без единой складки, словно не валялись беспорядочно на полу, а три часа тщательно выглаживались. «Дурачок, всё-таки ты мой дурачок», — прочитал парень по её губам и жадно, с неким недоумением провожал её взглядом, пока та растворялась в зеркале. Реддл немного ослабил хватку дурацкого куска ткани и вдохнул ледяной, свежий воздух, разъедающий лёгкие изнутри. Нужно возвращаться к реальности. Это было всего лишь очередное видение. Поверь, успокойся. Ты сможешь к этому привыкнуть.***
Тома сильно волновал последний случай, произошедший в подземельях. Он думал, что с этим все закончится, что он просто был не в себе, сошёл с ума или просто спал, но ожидания не оправдались. Пару дней всё было тихо и спокойно, но потом началось сначала. И самое страшное, что менялось его поведение. Из Тёмного Лорда, так жестоко обращающимся с грязнокровками, Пожирателями Смерти и со всеми в общем, он превращался в обычного маменькиного отличника, безотказно выполняющего все поручения декана и других учителей. Это не осталось незамеченным, и нужно было что-то предпринять. Реддл стал вдвое усерднее работать над своим прежним планом и готовить всё к его исполнению. Он искренне надеялся, что это поможет ему развеяться, забыть, заставить появляться реже в своей голове эту девчонку. Но и это не сработало. Каждый раз, работая над каким-либо очередным пунктом подготовки к исполнению плана, она появлялась перед глазами. Взгляд девушки был полон ужаса и страха, и она даже не просила, а, скорее, умоляла его: «Пожалуйста, пожалуйста остановись! Этого не надо! Зачем оно тебе?». Видение услышать невозможно, но Том читал всё по её прекрасным (хоть и дрожащим) губам и готов был поклясться, что вначале фразы она кричала, срывая голос, а под конец шептала осипшим голосом, будто пытаясь втереть ему, что это «ужасно и совершенно ему не нужно». Зря пыталась. Он изо всех сил старался игнорировать её. И в отличии от неё, у него был результат. К исполнению плана всё было готово. Но вот начать он не мог. Каждый раз, приходя в Тайную комнату и гладя василиска как какого-нибудь кролика, она приходила вновь. Но больше девушка не умоляла, не пыталась ничего объяснить. Просто её лицо всё было мокрое от слёз, а глаза были таким красными, будто она рыдала дня три. «Прекрати!.. Ради меня!». Она выражала жалость, и Реддл, сжимая кулаки и скрипя сердцем и зубами, понимал, что готов врезать тому, кто сделал это, кто заставил её плакать, каждому ублюдку. Но понимал, что этот «тот, кто…» — он. И каждый раз, извиняясь перед своей «змейкой» на парселтанге, оборачивался и уходил. Приходил сюда, на ступени у выхода из Хогвартса и думал. Надеялся, что он всё-таки сможет. Обязательно что-то сделает. Том привыкнет, научится игнорировать, заставит замолчать, но сделает то, к чему шёл все эти годы. А среди Пожирателей уже шли слухи. Но Реддлу было все равно. Как такие, как они могут понять, что с ним происходит? Это совершенно обычные, бессердечные и бездушные твари. Трусливые существа, выполняющие всё, что скажет им их Лорд. Единственное, что они могут, это хвастаться своей чистой кровью. Ну, и что, прибавилось тебе мозгов от этой чистоты? Даже не проводят в своей голове параллели, что они чистокровные, выступают против магглорождённых, а отец их повелителя — маггл. Что уж говорить о происходящем: если у них нет ни сердца, ни мозгов, абсолютно ничего, только их «наичистейшая» кровь, как они поймут всю суть? Как помогут? Да никак. Из этого дерьма ему придётся выбираться самому. Уже привык. И он смог. Смог взять себя в руки и ситуацию под контроль. Скоро план пришёл в действие: Василиск был выпущен. Та ночь была ключевой. Тогда умерла плакса Миртл.***
Он увидел её лишь в 1995, в комнате смерти. Она ни капли не изменилась: всё те же каштановые волосы, волнами спадающие на плечи, карие глаза, тонкий, аккуратный, вздёрнутый носик, тонкие губы и залитые румянцем щёки. Но теперь, с той единственной, первой и последней встречи, лишь одно изменилось: кожа на лице вся исцарапана и испачкана кровью. Раны свежие. Это его последователь. Долохов. Убил бы. Но не могу. Репутация, знаете ли. Только тогда ей было где-то 14, а сейчас 16. А прошло где-то лет 25. И кажется, он сейчас всё понял. Она поражённо и с испугом в глазах смотрела, как умирает Блэк, а рядом истерит Поттер, которого держит Люпин. Три идиота. Все равно все умрут. При чём Поттера убьёт он сам. Обязательно. Это стоит его жизни и власти. Он стал чёрной королевой в этой шахматной партии: он всевластен, один его вид заставляет дрожать не только магглорождённых и предателей крови, но и «своих» — Пожирателей смерти. То, чего он и добивался. Но и королеву убивает пешка. Слабость у него есть: та маленькая девочка, за пару месяцев ставшая частью его самого, полностью заняла его голову и не выходила оттуда всё это время. А во всём виновата она сама. Девушка просто ошиблась с количеством поворотов на Маховике времени — вот, что она крутила тогда в руках, и её занесло совершенно не туда. Это была просто случайность. Том не должен был её увидеть. Она не должна была быть в том месте в то время, оставаться в памяти, менять его решение. Ведь у неё это практически получилось. Не удавалось никому, а она смогла.Почти.
P. S. А ведь он даже не знает её имени, а она о том, что натворила. *«Я не показываю ваше лицо, но ваше сердечное желание»(англ.)