Песня Лорелеи

"Ich weiß nicht, was soll es bedeuten", - выводил приятный мужской голос из динамиков ноутбука. Барри Аллен, криминалист, в прошлом (он всё ещё думал, что это осталось в прошлом) - Флэш, а еще по совместительству псих, влюбившийся по уши в сурового негодяя Леонарда Снарта, учил немецкий. Язык давался плохо. Он был жесткий, гортанный, слова застревали в горле, как... как... Барри покраснел, потёр щёки и отложил самоучитель с текстом песни про Лорелею. "Со стихами!" - поправил он сам себя. Генрих Гейне, которого немцы почему-то звали Хайнрих Хайне, стихи писать любил и умел. История была понятна и сама собой вставала перед глазами. Совсем как тот фильм, который он посмотрел случайно, чёрт, совершенно случайно! на прошлой неделе. Скачал и даже не запомнил, где именно. Досада. Вдруг там были еще такие. С тем же актерским составом? Нетнетнет, только не снова этот фильм, сколько же можно о нём думать?! В легкой и незамысловатой порнушке про блюстителей немецкого порядка на кухне, в детской и где еще там у них водились пышногрудые и плоскозадые фрау, совершенно внезапно играл... нет, снимался... тьфу ты, даже слово не подобрать... Участвовал. Наверное, так лучше звучит. Так не совсем ужасно звучит. В фильме участвовал молодой Леонард Снарт. Барри не смог сходу определить, сколько тому было на вид, но такие фильмы, наверное, смотрел еще его отец... Так, всё, хватит об этом! Die schönste Jungfrau sitzet Dort oben wunderbar, Ihr gold'nes Geschmeide blitzet, Sie kämmt ihr goldenes Haar... Увидеть в порнофильме тогда совсем еще юного будущего Холода было неожиданностью. Барри оказался к такому не готов. Теперь он снова и снова прокручивал в голове общие виды и ближние планы, от этого затылок щекотали мурашки, а лицо заливалось горячим румянцем. В ушах звучало низкое, хрипловатое: "Ja, du bist so heiss! Ich komme, Schatz, ich kommeeee"... Он честно пытался понять, что именно говорил Снарт там, в том фильме. Но пора было признаться самому себе - это не имело значения. Это была Песня Лорелеи. Дудочка Гамельнского крысолова. Можно было называть как угодно, но Барри Аллену от этого было уже не спастись. Он сжал зубы и провёл рукой по домашним штанам. От постоянной дрочки болела кожа, но хотелось всё равно немыслимо. Нужно было найти... поймать... обезвредить... Хотя бы найти... Ich glaube, die Wellen verschlingen Am Ende Schiffer und Kahn, Und das hat mit ihrem Singen, Die Loreley getan. ______________________ Примечание: Песня Лорелеи Не знаю, что стало со мною, Душа моя грустью полна. Мне все не дает покою Старинная сказка одна. День меркнет. Свежеет в долине, И Рейн дремотой объят. Лишь на одной вершине Еще пылает закат. Там девушка, песнь распевая, Сидит высоко над водой. Одежда на ней золотая, И гребень в руке – золотой. И кос ее золото вьется, И чешет их гребнем она, И песня волшебная льется, Так странно сильна и нежна. И, силой плененный могучей, Гребец не глядит на волну, Он рифов не видит под кручей, – Он смотрит туда, в вышину. Я знаю, волна, свирепея, Навеки сомкнется над ним, – И это все Лорелея Сделала пеньем своим. (Перевод Вильгельма Левика)