Casual

Обычно Шерлок приходит по четвергам. Когда отшумят последние отголоски толпы, спешащей с работы в теплое убежище дома, когда количество пробок по городу резко увеличивается, а недовольные сигналы машин изливают друг на друга свое недовольство. Он приходит в небольшую уютную квартирку под крышей старого дома — настолько древнего, что, кажется, он помнит еще времена Тюдоров. Четыре лестничных пролета, и его встречает теплый запах пасты и травки, приглушенная рябь телевизора и Мориарти. Их встречи всегда начинаются одинаково. Щелчок дверного замка и тихий скрип двери демонстрируют рассеянного Джима, стоящего на пороге. На нем полностью расстегнутая белая рубашка и черные боксеры, между пальцев зажата сигарета, и он небрежным взглядом приглашает войти того, кто в приглашении, в общем-то, не нуждается. Шерлок торопливо снимает пальто, вешает на крючок синий шарф и проходит на кухню, где его уже ждет бокал белого полусухого — они редко изменяют традициям, но когда это случается, вино заменяет стакан виски со льдом. Пока Джим возится с косяком за барной стойкой, Шерлок рассматривает фотографии в сепии на стенах и думает, что приходит сюда в последний раз. Он всегда так думает, и продолжает приходить снова и снова, уже даже не пытаясь придумать себе поводы или оправдания. Ему просто позвонили, а он просто ответил – сейчас этой причины достаточно. В своем твердом убеждении не давать эмоциям взять верх над логикой и здравым смыслом он незаметно упустил момент, когда сам поддался чувствам. То, что он поначалу воспринимал как эксперимент, интересный опыт во имя науки, конечно же, постепенно превратилось в привычку, а от вредных привычек так сложно избавляться, особенно если они незаметно становятся частью тебя самого. Так было с курением, так было с травкой, и сейчас так произошло с Джимом Мориарти. Приятная вредная привычка, которая прочно поселилась под кожей, пустила корни, обжилась и постепенно захватила всю нервную систему. Форточка открыта, но в комнате все равно стоит густая пелена ароматного дыма, и Шерлок видит, как сквозь нее пробивается внимательный взгляд Мориарти. Он не говорит ничего, просто молча смотрит, чуть склонив голову и сощурившись. Выражение его лица совершенно не выдает его мыслей, в глазах не читается ничего, кроме задумчивости. Шерлок прячется за нервным глотком вина, крепче сжимая запотевший бокал. Он бы хотел открыть вторую форточку – в голову Мориарти, чтобы увидеть, что творится у него в мозгу. Хотел бы препарировать его мысли, поковыряться в извилинах, чтобы понять – что же в этой гениальной голове такого особенного, почему к нему так тянет? Холмс под гипнозом, он кролик в объятиях удава, и это совсем не побочный эффект марихуаны, это побочный эффект Джима Мориарти. В его глазах можно утонуть — и Шерлок тонет, барахтается, хватается за радужку, за ресницы, за последний оплот, который хоть как-то удерживет его на плаву и не дает потерять себя окончательно. Они вообще редко разговаривают, не считая дежурных фраз о том, как прошел их день и что необычного в жизни произошло. Джим слишком независим, чтобы пускать других людей за портьеры своей жизни, а Шерлок боится настаивать, помня, какой отпор он встретил в последний раз, когда пытался разговорить Мориарти. Обычно спокойный образ томного равнодушия дал трещину, Джим впервые повысил на него голос – Холмс тогда невпопад отметил про себя травинки ирландского акцента и живые, настоящие эмоции. Роскошь, которой Шерлок так и не дождался во второй раз. С тех пор он втайне лелеял надежду вывести Джима из себя еще раз, чтобы снова увидеть его живым, настоящим и дышащим. Секс хорош. Не то, чтобы Шерлоку было особо с чем сравнивать, но то, что имелось, ему нравилось. Когда Джим берет его за руку и целует, Холмс закрывает глаза. Так ему проще — можно представить, что это длится вечно, что их поцелуй не прервется через несколько тягучих, как карамель, минут, и его не поведут в спальню. Он проводит языком по верхней губе Мориарти и представляет, что время остановилось. Ему так хочется продлить этот момент еще немного. Не то, чтобы ему не нравилось, что Джим делает в спальне, но во время секса они мало целуются, а Шерлоку так нравится это делать. Он часто использует любой случайный повод, чтобы поцеловать Джима, и внутренне радуется, как ребенок, каждый раз, когда ему это удается. Комната наполняется джазом, музыка вытесняет дым, и Шерлок отпускает скомканную подушку, насаживаясь сильнее. Он не оставляет следов, он помнит, как Джим не любит этого, но позволяет себе наклониться, чтобы почувствовать его дыхание на своей шее. Мориарти, кажется, не замечает его действий. Он вообще мало что замечает в минуты близости с Шерлоком — его глаза прикрыты, ресницы мелко дрожат, и хочется отдать целое Соединенное Королевство, чтобы узнать, о чем же он думает. Холмс только надеется, что занимает в его мыслях одно из первых мест. После секса они курят еще один косяк — травка, смешанная пополам с табаком, терпкий туман горошиной перца горчит на языке. Иногда Джим готовит им ужин, и Шерлок не перестает удивляться, как в его голове удерживаются все эти комбинации смешивания специй, как ему удается так точно измерять пропорции, не только не портя вкус продуктов, но и подчеркивая, обогащая его? Холмсу такое умение кажется чем-то сродни черной магии. Травка расслабляет организм, в теле появляется легкое покалывание, на виски ложится теплая вата, и Шерлок чувствует, что одно его веко становится тяжелее второго. Он отчаянно надеется, что Мориарти не заметит запинки в его речи, быстро стряхивает пепел в пепельницу, пропускает дым через легкие. Ведь он только за тем сюда и приходит – вкусная еда, крепкая травка, хороший секс. Его баюкают медленные волны, но он помнит, что спать нельзя, и через барную стойку тянется к губам Джима за очередным поцелуем, который получается украсть и на этот раз. Каждый раз он говорит себе, что сегодняшний визит будет самым последним. Каждый раз он заставляет себя делать вдох, если его взгляд задерживается на гипнотизирующих глазах Джима чуть дольше, чем следовало бы. Ведь он совсем не знает, насколько серьезно это для Мориарти, и даже не подозревает, насколько серьезным стало для него самого. Каждый раз он, словно сквозь бушующие волны, продирается в реальность через собственные стоны, сухие листья марихуанны и эту ошеломляюще гибкую спину, которая тлеет углем под пальцами. Каждый раз Шерлок напоминает себе, что это — ничего больше, чем простой секс, что он не собирается терять себя, и в их встречах нет совсем ничего особенного, ведь их можно прекратить в любой момент. Но правда в том, что когда ты влюбляешься – ты словно открываешь для себя целый океан после нескольких лет беззаботных скачек по лужам. И очень сложно перестать любить океан, даже если однажды он выбрасывает тебя на берег, соленого и задыхающегося. Вот Джим знает об этом, как знает и о том, чего не понимает еще пока сам Шерлок – что они оба уже далеко за чертой спасательных буйков, а навстречу им мчится огромная приливная волна.