Красная королева

Где-то на окраине города Нью-Йорк, в заброшенном полуподвальном помещении… Наталью бесцеремонно тащили в «пыточную», взяв под белы рученьки, два какие-то отморозка. В поясницу резко упиралось дуло малокалиберного пистолета, как бы намекая на то, что одно лишнее движение и мадам Рашман – пожизненный инвалид со всеми причитающимися льготами, если выживет, конечно. Идти самой не давали, что тоже было прискорбно. Одна, всего одна, жалкая попыточка встать на ноги, и не выглядеть, как пыльный мешок с мукой, который волокут неведомо куда, была прервана еще более требовательным тычком в спину. Оставалось лишь повиноваться, что ей не очень-то и нравилось, но раз другого пути нет… Ей сейчас очень нужно было добраться до этого места целой и невредимой, а там уж поглядим по обстоятельствам. Агента Бартона рядом нет и прикрывать свой аппетитный зад придется самостоятельно, а с другой стороны… Ну не работать же в паре вечно. Прошло еще пять минут прежде чем вышеупомянутая попка Альяновой коснулась стула, а руки, нежные с виду ручки балерины, были заломлены за спину и связаны веревкой. Только тогда Нат позволила себе открыть глаза, до этого не видя в этом никакой необходимости. Ей ведь и так прекрасно известно кто ее предстоящие мучители… Мучители?! Женщина усмехнулась, поднимая лукавый взор на тех, кто сейчас безмолвно наблюдали за ней. Четверо мужчин, еще двое стоят за дверью… Вдохнув более-менее свежий, по сравнению с той комнатушкой, воздух, Вдова улыбнулась присутствующим. От одной подобной улыбки становилось жутко, они даже не подозревали как опасна лиса-ибн-Альянова. Один из мужчин бесстрашно, чересчур, подходит к ней и, запустив свою руку в рыжие пряди красавицы, больно сжимает их, оттягивая голову чуть назад. - Мы снова встретились, Наташа, надеюсь ты не забываешь старых друзей?! – громкий неприятный голос с нотками мексиканского акцента прорывается в ушки Таши, заставляя ее вздрогнуть… От омерзения, разумеется. - Давно не виделись, Умберто… Черт, никак не привыкну к этому твоему очередному прозвищу. Звучит так, будто я героиня дешевого мексиканского боевика. – Хмыкает Вдова, чуть самодовольно дергая головой. Волосы – ее святая святых, так что прикосновения этого мерзкого типа откровенно бесят. К горлу подкатывает тошнотворный ком. – Надеюсь ты мыл руки перед тем, как хватать меня за волосы?! – милая улыбочка, которая не выражает ничего, кроме сарказма и холодного отчуждения. Нат смотрит на того, кто может убит ее одним словом, как высшее звено эволюции на примата. - Сука… - выплевывает он, одаряя женщину глухим ударом по лицу. Во рту мгновенно появляется металлический привкус крови. Альянова метко сплевывает, попадая прямо на белоснежную рубашку своего обидчика. Алое пятно кровавых слюней расплывается по хлопковой ткани, утверждая свое положение. Наталья ничего не говорит, лишь нагло улыбается, будто говоря: «Действуйте, кретины!» Следующие полчаса ее пытали, хотя что уж тут… У Рашман подобные пытки вызывали истерический припадок хохота и желание показать, как правильно надо. В равной доле присутствовало желание встать, наконец-то, и уделать ублюдков в несколько ударов, однако еще не время. Об этом свидетельствовали и часы, непонятно зачем висевшие над дверью комнатушки. Они даже накачали ее транквилизаторами, в надежде, что шпионка заговорит, но увы… Наталья, правда это было давно, сидела на наркотиках, и сейчас, чтобы подобное вещество подействовала требовалась, даже не лошадиная, слоновья доза. - Последний раз тебя спрашиваю, Романова, кто тебя послал?! – орет ей, практически в лицо, брызжа слюной, правая рука того самого ублюдка, ради которого она тут. Нелегальная поставка оружия, детская проституция, наркотики – стандартный набор, которым занимается половина выродков этой чертовой планеты. - Да пошел ты… - хихикает, как-то по глупому, Наталья. Взор чуть затуманен. Вдох,вдох. Главное держись, Таша, для тебя это не доза. - И ничему-то тебя не учит жизнь, рыжая… - скользящий удар приходится прямо по скуле. Да что же они все по лицу бьют, ироды?! – Кому понадобилась информация на нас?! - Красная королева! – неожиданно-серьезно прошептала Рашман, делая испуганное личико. – Берегись… - она опять захохотала, ровно настолько, насколько позволяло положение. Ее, конечно, могли убить… Но надо держаться и отыграть все до конца. Секундная стрелка коснулась двенадцати. Пора. - Малыш, а ты дашь мне сегодня… Еще одну дозу? – Вдова соблазнительно облизывает губы и игриво подмигивает тому, кто сейчас так безуспешно пытался из нее что-то вытрясти. - Да она никакая… Увести. – слышится голос Умберто, что сейчас отступил в тень. Один из бойцов, поначалу несмело наблюдавший за шпионкой мирового класса, уже развязано подходит к ней, дабы высвободить изящные запястья из оков веревки. Ох, зря он это сделал. Зря. Это Рашман и было нужно. Схватив стул за спинку, женщина ловко опускает его на шею одного из противников. Удар, пришедшийся прямо по центру, вышел сильным. Перелом, инвалидность, возможно и смерть. Их трое, пятеро если учитывать тех, кто за дверью… А вот и они. Романова разводит руки, будто сдается, стоя в центре комнаты. Хищная улыбка скользит по пухлым губам. Лучше бы они убили ее, гораздо лучше. Рывок. Нападающих осталось только трое. - Ну, мальчики, кто следующий? Ужасно болит левая рука, похоже вывих, перед глазами все плывет. Справиться Нат, надо справиться и доказать всем, что ты и без Бартона чего-то стоишь. Утирая рукой кровь, стекающую из уголка губ, Рашман успевает продумать план дальнейшей атаки. Упор делает на ноги, ведь ноющая боль в предплечье не утихает, не смотря на действие наркотика. Резкие выпады, удар в солнечное сплетение, затем по виску. Еще один на вылет. Теперь их двое. Правая рука, усиленно прикрывающий начальство своей грудью, и большой босс, мечтающий съежиться до размера пылинки. Наталья наступает, медленно и спокойно, как и положено хищнику перед последним прыжком. Для «телохранителя» готова «нить вдовы», что неожиданно вылетает из браслета дамы. Удар в 30000 вт пронзает тело несчастного. Один на один. - Наташа, ты же не убьешь меня?! – скулит ублюдок в то время, как Вдова мертвой хваткой держит его за самое дорогое – мужское достоинство. - Нет, дорогой. Я передам тебя в руки организации ЩИТ, надеюсь ты слышал о такой… Гуманнее было бы убить. – Хрипло мурлыкает Таша, сжимая еще сильнее, до тех пор пака жертва не теряет сознание от боли. Поднявшись с пола, Вдова отбрасывает огненные пряди с лица. Барабанные перепонки раздирает крик, доносящийся из микронаушников, что покоятся в ухе. - Романова, ответьте… Романова… Романова, твою мать!! Вновь ухмылка на губах, такая привычная для образа этой женщины. - Да, агент Финиган. Все в порядке. Нет, никак… Сектор пятнадцать придется зачистить. Пятеро убиты, а этот… - Вдова легонько пинает зачинщика всего этого мыском сапога. – Жив, но детей иметь не сможет. Да, выхожу… Живительный глоток воздуха наполняет легкие. Ветер треплет рыжие пряди Натальи, чуть ли не заставляя их лезть в глаза. Недовольно фыркая, Вдова не успевает сделать и двух шагов, как навстречу ей бросаются многочисленные агенты. Часть из них, оперативная часть, тут же спешит в подвал, а другая, более малочисленная, осведомляется об операции. - Все в порядке… - сухо бросает Вдова, продолжая свой путь. Она сделала свое дело, она заслужила покой и немного умиротворения. Слава богу, додумались пригнать ее байк, а то бы разнесла всех к чертям. Умостившись на сиденье скоростного мотоцикла, Рашман уже хотела было рвануть навстречу ветру и быстрой езде, как, буквально перед ней, явился высокий светловолосый парень. - Чего вам, агент Финиган? – устало выдыхает она, с примесью раздражения в звенящем голосе. - Романова, вы серьезно собрались ехать куда-то в таком состоянии?! – хмуро бросает тот, упорно стоя на пути рыжеволосой. Даже когда «железный конь» характерно рыкнул, готовясь ринуться вперед, мужчина остался на своем посту. - Пустое, Финиган, я в отличной форме… - Отмахивается Наталья и нажимает на газ. Взревев, будто тысяча гепардов, мотоцикл рвется вперед. Легкий поворот руля, и вот Альянова летит по безлюдной дороге в совершенно другую сторону. До нее еще долетают обрывочные ругательства агента, но она не придает им значения. В ближайшие три часа только она и дорога – свобода.