Лунная роза

— Отец… После всех разговоров и купаний с подругами, что приняли меня как родную сестру, каждая направилась в свою комнату, переодеваясь и засыпая, так как завтра Тахихико решила найти в старых фолиантах то, что поможет найти и спасти императора Ада и моего отца в одном обличии. Ради этого я с улыбкой на лице провалилась в темноту, не успев уложить голову на подушку, чтобы спросить пропавшего блудного отца о его спасении. Шагая в замкнутом пространстве из благого черного тумана, что покрывал мои ноги начиная морозить стопы, разыскивала того, кто меня породил и… спас. Остановившись на месте, решила позвать: — Папа! Ответа не последовало, как и в предыдущий раз. В душе заскребли кошки, начиная разрывать все на своем пути, вгрызаясь своими зубами с когтями. Стало так больно понимать то, что даже родной отец отказался от меня, раз не пришел. Непрошенные слезы потекли сами по себе, стекая по моим палым щекам от болезни. Возможно, мне не следовало сюда приходить, раз так все со мной обходятся. Как с собакой, что может принести косточку хозяину, если же нет — от тебя отворачиваются и начинают за твоей спиной говорить какая ужасная тупая псина. Ненавижу! — Тебе ненужно ненавидеть меня, Мефиер, — теплый ветер подул на мои волосы, слегка раздувая их в разные стороны. Развернувшись в противоположную сторону, смогла увидеть того, кого хотела сейчас убить. — Это еще почему? — сложив руки на груди, с вызовом посмотрела в глаза, что смотрели на меня. Можно было развернуться и уйти, ущипнуть себя и проснуться в кровати посреди ночи, но мне явно это не дадут сделать. Мощный поток ветра заставил меня взлететь чуть ли не до потолка, заставляя вскрикнуть от неожиданности. Сердце стало очень быстро биться от выпустившегося адреналина, что гоняется по моим венам как гоночные болиды на трассе «формулы 1». Был очень громкий взлет и сейчас идет мощное падение. Не видя под собой ничего, в мыслях представила, как падаю в саму бездну — такую глубокую и темную, но это всего лишь мой сон. Меня сразу же поймали сильные руки, что так сильно холодили кожу отчего у меня на спине могли вырасти сосульки. Было прохладно, но и тепло одновременно. Не знаю почему так происходит. — Это все из-за теплых чувств, что скрывается в душе. Отпустив меня, поставив голыми ступнями на поверхность в темной глуши моего сна, отец посмотрел своими голубыми глазами, напомниающих мой оттенок с рождения, на меня. Я была в одной пижаме, которая была Тахихико — обычные шортики и футболка, вспомнив этот сюжет смутилась, отворачиваясь от отца. И, я забыла, как и всегда, тот момент, когда он умеет читать мысли. Папин камзол очутился на плечах. Повернувшись обратно, замечая ледяные глаза, серебряные, словно жидкое серебро, волосы, захотелось дотронуться ладонью. Быстро выкинув глупые помыслы из головы, мозг мигом заполнился навязчивым. Не видя за эти двенадцать лет моего родного папу, мечтала разузнать, для чего назвали странны именем, ведь из-за него, в младших классах, часто в школе называли арабкой или же женой шейха. Очень-очень хотела узнать, что нужно сделать для предотвращения комедии с ночными приключениями темноты за мной, как за мышью, и спасти от вечного заключения сна короля Ада. — Большей спешке — больше свободного времени. — Это значит то, что я не узнаю все сразу? — закусив губу от досады, поправив на себе камзол, что намеревался сползти с моих плеч, посмотрела на отца. Тот очень сильно смахивал на молодого человека двадцати трех лет, если не брать вид древнего купца. Протерев ладонью глаза, начинающих мигом жечь и слезиться, как дикий зверь попавшего в охотничью ловушку, резко стала вырываться из папиных рук, обнявших измученное от любой болячки тело. — Папа, — я сжала его жилетку, — мне очень больно. Я не могла открыть глаза, слезы текли ручьями. Жгло, очень больно жгло, будто растопленный уголь засыпали прямо внутрь глазного яблока. Слезы напоминали ручьи лавы, сжигая мою кожу. На миг я подумала о том, что я ослепну и всю жизнь буду ходить с четырехлапым другом — Голденом ретривером — помогающим мне переходить улицы города. Холодная ладонь коснулась моего лица. Я не видела ничего такого, что папа мог сделать, но я точно чувствовала — он желает мне помочь. Это он и собирается сделать. Невзрачный маленький свет, проникающий даже через закрытые веки, Боль стала медленно стихать, пламя под напором льда испарилась, оставляя мои глаза в покое. Через несколько минут, находясь в папиных объятиях, вновь смогла разлепить веки, приподнимая голову и внимательно следя за папиным взглядом. — Спасибо. — прошептала я, чувствуя, как у папы сердце ускорилось. — Ты моя дочь, Мефиер. — обняв папочку в ответ, в знак благодарности, я позволила себе улыбнуться. Только: — Папа, — подняв голову у верху, смотря в такие снежные глаза, спросила: — Что со мной произошло? У меня никогда не было такого, чтобы глаза так сильно жгло. — У тебя просто проявляется твоя магия, — пап, ты так хорошо объясняешь. — Из-за того, что я, как и твоя мама, имели демоническое происхождение, темную кровь, ты родилась необычным человеком, как все тебя считают, а темной, будем так говорить, то твоя магия, после наложенной мною печати, стала проявляться. А так как твоя магия ни разу за все это время не проявлялась, то ее очень много накопилось, ей нужно было выплеснуть совершенно ненужный поток энергетики. Все прошло с осложнениями на глаза. Так вот как это называется. Из-за того, что я родилась с магическими способностями, за этот период, когда я находилась на Земле с печатью, большой поток магии накопился во мне и, когда я попала в Ад, ей нужно было выплеснуться, дабы не навредить всему окружающему миру, но все прошло не бесследно — мои глаза смогли пострадать и был такой шанс, что осталась без зрения. — Именно. — на мое рассуждение кинули головой. — Но на мне до сих пор находится твоя печать, — осознала я, — есть ли хотя бы доля процента того, что магия вновь не совершит подобное? Возможен тот факт, что мои силы вновь смогут навредить мне или того хуже — подругам. — Я могу убрать излишки твоей магии, оставив твой резерв на нуле, но не беспокойся, через месяц-два она вновь накопится и мне вновь придется ее убрать. Или же я могу снять твою печать и позволить твоим подругам обучать тебя, но есть одно «но». — Что за «но»? — Ты не станешь забывать своего отца и спасешь меня наконец-таки. — Между прочим ты сам сказал, что сейчас не время, — у кого-то склероз походу. Меня вновь подхватил ветер, заставляя камзол упасть с моих плеч, а меня саму оставить в воздухе. Перевернувшись с ног на голову, слегка рассмеялась, вспоминая один летний день, когда мой папа, не родной, взял и раскрутил на качелях, державшихся на цепях. Раскрутив меня, я весь мир видела сквозь пелену, все было размыто в тот момент. Я тогда очень сильно смеялась и просила еще и еще, а сейчас. — Я видел то, как тебе было больно слышать о смерти того, кто тебя воспитал вместо меня. — Ничего страшного, — позволила себе еще раз улыбнуться, но сквозь пелену слез. — Меня никто в семье не любил, как он. О никогда не позволял младшему брату донимать меня или же маму, которая постоянно меня терроризировала тем то, что отдаст меня в детский дом, где придется выживать всеми силами. Меня вновь опустили на ноги. Я не знаю сколько спала, но я точно почувствовала, как меня кто-то толкнул. «Мефиер, вставай!». Рут… Неужели пришла будить меня, а я тут до сих пор с папой разговариваю. Взглянув на него, пришлось ответить: — Меня там девочки будят, а ты толком ничего не рассказал. — У нас еще много ночей, — меня поцеловали в лоб, по-родительски. — Иди, но знай, я слежу за тобой, Мефиер.

***

— Мефиер! Я кое-как разлепила свои очи, мигом подскочила с кровати. На меня тут же уставились две пары глаз — серых и зеленых. Втянув в свои легкие побольше воздуха, мигом выдохнув, спросила: — Вы меня, это… долго будили? — Десять минут, — отпив горячий напиток, Тахихико, с высоким хвостом рыжих волос, взглянула на меня орлиным взглядом. — У тебя резерв пустой. — И глаза красные. Протянув мне маленькое зеркало, что помещалось в карман штанов, посмотрела на свои глаза. И, о ужас! Из моих голубых глаз не осталось ничего: опухшие веки, очень большой зрачок как у наркомана, выступившие красные вены в самом яблоке. Фу! Протянув зеркало обратно в руки Рут, стала быстро соображать, что с моими глазами. И я сразу вспомнила папу и то, что во сне мне было очень больно — глаза жгло с неимоверной огненной силой. — Мне снился сон, — присев за стол, накрытый тремя кружками ягодного чая, с пироженками, схватила одну не изпитых кружек. Чай был холодным, остывшим. — Во сне очень сильно заболели глаза, отчего не смогла их открыть, на помощь пришел сам император Ада и выпил весь мой резерв, сказав то, что за все это время мой резерв был переполнен и лишней магии нужно было выплеснуться… — Поэтому, когда ты проснулась, я почувствовала то, что ты пустая. Он забрал весь резерв специально, чтобы потом не покалечить других. Суккуба очень умная оказалась. Я думала они только соблазняют путников для подпитки своей энергии. Но, видимо ошиблась. Интернет в библиотечном компьютере совершенно не помог в тринадцать лет, когда изучала мистику. Все было обрывками написано. Отпив вновь из кружки чай, закусив пироженкой с малиновым джемом, удостоила внимания того, что мне сегодня придется начать тренироваться технике ближнего боя, дабы при первой атаке злых мобов, как я буду называть злых тварей, породивших Зло, не умереть. Мне это необходимо в первую очередь, ведь оружие мне пока не выдали, да и вряд ли вряд ли мне его выдадут. Убью кого-то из близких или саму себя покалечу. Когда с завтраком было покончено на разговоре о тайных свитках в библиотеке, что прятали в дальнем секторе, которые нам были необходимы для спасения императора Ада, я и Тахихико направились в один из коридоров замка. Спускаясь в глубь, мне рассказали то, что там находится заброшенный большой тренировочный зал, где я буду тренироваться. Одеваться толком не позволили, высказав свое глубочайшее мнение, что выйду оттуда с перебитыми конечностями, поэтому только обтягивающий грудь топик и шорты. Пришли мы в действительно большой зал, что напоминал мне тронный, ведь тут было два золотых стула украшенных камнями и приятной тканью на сядушке со спинкой. Спросив об этом зале у Тахихико, та ответила: — Это действительно тронный зал, но он заброшен совсем давно, еще с момента основания ордена. Теперь понятно стало. Получается то, что люди, которые только-только создавали орден, нашли захламленный древний замок, оставили от него половину, а остальную переделав очень аккуратно в совершенно другой лад, так как вспомнив тот сад из «Красавица и чудовища» и проход на тропу, что вела на источники, очень сильно различались. Додумать я не успела. Меня сразу заставили принять боевую позицию, сразу же высказывая мнение о моей стойке, которой можно только подушку избить и то, та только заржет в ответ, если ее оживить. Тахихико была очень строгой ко всему тому, что я делала: то не правильная боевая стойка, то не правильное направление кулака отчего можно получить не сотрясение черепа, а лишь щекотку зубов. Не буду рассказывать о тренировках дальше, ведь не очень интересно знать о сокрушающих падениях Мефиер Кардамоны. Нет, мне эта фамилия не нравится, всегда пряность вспоминала. Лучше Мефиер Даркар. О, звучит! Теперь я эту фамилию носить буду — отцовскую, настоящую фамилию, что дана была при рождении! Чувствуя очень «приятный» запах моего амбре, быстро бежала в свою комнату. Там была ванная, я помню это, и мне как раз нужно было освежиться. Иначе я буду напоминать того, кого опрыснул скунс. Будут меня называть скунсяшкой, а я этого ох как не хочу. Бежав на свой этаж, попутно извинительно здороваясь и прося отойти других людей в ордене, очень сильно сжимала свои подмышки. Не хочу еще сильнее разить потником, ведь тут еще были мальчики симпатичные, а я тут вся мокрая бегаю. Влетела в свою комнату очень быстро, моментально закрывая дверь на замок. Забежав в комнату, где место ванной как у меня в доме была большая деревянная кадка. Спасибо тому, что вода текла через кран. Все-таки тут не так сильно запущено. Вода была холодной, но бросив один нагревающий камень стала чуть теплее. Пока вода нагревалась, быстро выбежала в комнату к шкафу, взяв оттуда привычную одежду, что мне выдали, вернулась обратно. Вода так успокаивает все клетки тела, что были в данный момент напряжены. Облокотившись шеей на бортик кадки, немного прикрывая глаза от усталости, мои мысли принялись плавать из одного угла сознания в другое. Я бы сейчас уснула, но есть факт того, что во сне папа увидит меня во всей красе. Щеки сразу зарумянились, а сама расхохоталась от такой сцены. «Теперь ты моя, Мефиер Лакорра…» Черт, почему мои мысли опять вспомнили этого Лакорра?! Признаюсь, я, когда думала о смерти, сознательно призналась в чувствах. Он действительно мне нравился. Но он такой зазнайка, который может за любые денюжки своего отца сделать все, что ему вздумается. Приехал однажды с Лондона, где гулял на концерте одной рок-группы, весь класс завидовал тогда. Хотя ему на тот момент одиннадцать лет было. Я не знаю почему в него влюбилась, толи из-за того, что однажды спас от напыщенного парня, который навязывался ко мне на одной вечеринке в клубе, или же тогда, когда я увидела мертвого воробья в восемь лет и он, подойдя ко мне, вытер слезы, заставил больше не плакать, помогая захоронить птицу? Не знаю, но точно знаю — это не дано разуму, это дано душе, что дергает за ниточки чувств и эмоций, заставляя все понимать. Выходя из ванной комнаты, уже одетой и вытирающей полотенцем головой, могла точно понять — привидение виде самого Лакорра шокировала меня. Полотенце так и упало к ногам. — Ты… ты живой? — задав это вопрос, на меня уставилась пару карих глаз. Мне ничего не ответили, лишь улыбнулись хищной улыбкой, встали со стула, где все это время сидел и прокручивал в левой руке нежно-розовую розу, стал надвигаться на меня. Я, как и все обычные девушки, оцепеневшие от ужаса, направилась в другую сторону. К двери. Но я совершенно забыла о наличия закрытого замка! Меня схватили за талию, заставляя развернуться и чуть не ударившись спиной об деревянную дверь. Но мою спину держали одной рукой, придерживали в крепких объятиях, которые не хотели выпускать меня совершенно. Эта его ухмылка, что сейчас была на лице не так сильно бесила, как тот факт, что он тут! — Как ты тут оказался? — решила спросить я, но на мой вопрос никто не ответил. Правая длань, которая не держала меня, мягко прикоснулась к моей щеке, заставляя ощутить маленький прохладный холодок, прошествующий до моих раскрытых губ. Ухмылка сменилась на невидимую для меня раньше улыбку. Я как завороженная следила за всем этим, боясь что-то сказать. Вдруг этот момент сменится тем, что меня прямо тут и сейчас задушат? И действительно, задушили. Задушили пьянящим поцелуем, от которого мои ноги еле-еле держали, если бы не рука на талии давно бы упала. Так стало приятно на душе, чувствуя сладостные и нежные губы, что сминали мои так нежно, будто боялись. Боялись навредить. Но этого не было, было только сладостная истома внизу живота, что расцветала как маленький бутон розы — очень медленно. — Мефиер, ты там? Все быстро окончилось. Открыв глаза, что все это время были прикрыты от удовольствия, никого не увидела. Только розу, лежавшую на столе с исписанным листком бумаги. Открыв дверь для Рут, позволила той войти. Та быстренько смерила своим взглядом серых глаз, схватила за руку и, как она мне быстро объясняла, направились в библиотеку. Там нас ждала суккуба, которая незаметным для всех способов достала необходимые нам свитки. — Ты рассказывала то, что нужно спасать твоего отца? — сразу к делу перешла та. — Да, — кивнув в ответ, подошла к ней, сидящей на полу. — Отец рассказывал то, что он спас меня благодаря тому, что меня перенесли через фонтаны, а сам ушел обратно в пещеры Тайнрима, где убили мою маму. — Я точно помню то, что в пещерах нету никакого склепа… — сев с нами, Рут Мирея подсела к нам и взяла один из свитков. — Да, — согласилась вторая из подруг, — так как его просто так не найти. Покопавшись в свитках, я нашла неординарное пророчество — «Найди четыре камня и освободи добро, стань тем, кем ты должен». — Очень странно, — взяв в руки один из свитков, увидела обычную карту с изображением всего Ада. Все было на странном для меня языке. К каждому предложению были приписаны черточки, стрелочки, рядом с ними, в столбик, явно стихи были написаны. — Что это такое вообще? У меня из рук взяли карту и стали рассматривать. — Огненные дали, путь опасен, наступишь не туда, сгоришь до тла. — Ничего не поняла! — воскликнула я. О, в рифму. — А тут еще страннее стих: бойся русалок, они беда, пойдешь на песни звук, утопленником станешь вдруг. Странные стихи. Вообще! Я даже в школе такого не учила и не читала. Но, тут еще два четверостишия было, но они были слегка размазаны. — Самое удивительное, — посмотрела на карту, — эти стихи стоят только в четырех местах, на которых указывают стрелки. — Верно, — сверившись по карте, Тахихико стала вытаскивать другой свиток. — Где-то я уже видела. Размотав свиток, расстелив его на полу, могли разглядеть золотой медальон с четырьмя камнями, напоминающих огонь, воду, землю и воздух, так как они совпадали по цвету. — Это медальон твоего отца, -заговорила Тахихико, — в нем было четыре камня, символизирующих четыре стихии. В день всемирного зла, как я его называю, этот медальон пропал. Через полтора месяца его нашли, но в нем не оказалось ни единого камня. Как выяснилось позже, камни, каким-то неестественным чудом оказались в четырех местах, что символизировали камни. — Хочешь сказать то, что эта карта — путь к этим камням? — Именно! — кивнула та. — Найдем эти четыре камня — спасем императора Ада. — Получается, — начала я, — это начало нашего приключения.