Get Closure

Когда Юра сорвал с себя мокрую от пота футболку, Жан-Жак держал руки при себе и думал о том, как сначала едва коснулся бы нежно-розового соска языком, уже смелее обвел бы вокруг, один раз, другой — и только потом осторожно сомкнул бы зубы. Когда Юра принялся гнуть шею и трогать пальцами желтеющий синяк на задней стороне плеча, Жан-Жак убрал руки за спину и начал думать о том, как лучше расположить прыжки в новой произвольной программе. Когда Юра, оставив в покое синяк на плече — который имел неизвестное происхождение, — переключился на отметину чуть ниже и правее пупка — которая происхождение имела известное, — Жан-Жак пустил в ход тяжелую артиллерию и стал думать о сестре и о том, что ей подарить в честь первых юниорских соревнований. Сестра — спасибо ей — немного отвлекла, но, когда Юра стащил, наконец, с себя остатки одежды и потянулся за полотенцем, Жан-Жак понял, что ему сейчас придется думать об ужасах войны и глобальном терроризме, если он не хочет сидеть несколько минут на скамейке, прикрываясь курткой, и ждать, пока пройдет стояк. Завтра уже будет получше. Юра прилетел в пятницу, позавчера, долго спал из-за джетлага; в субботу они немного наверстали, но к воскресенью Жан-Жак, конечно, не успел отойти. Он немного отвлекся от жарких мыслей, пока они катались, но, кхм. — Чего ты пялишься? — спросил Юра, прижимая к себе полотенце. — Раздеваться будешь или нет? — А ты хотел бы посмотреть? — отозвался Жан-Жак, приподняв одну бровь. — Господи, Джей-Джей. — Юра закатил глаза. — Давай только здесь без этого. — Давай, — согласился Жан-Жак и все-таки снял майку, поиграл мышцами, радостно ухмыляясь. Юра фыркнул, развернулся и ушел в сторону душевых, бросив напоследок: — Не смей забираться ко мне в душ. Идея была неплоха, но ледовая арена для такого не подходила — зажигать на катке вдвоем им, к сожалению, никто бы не дал, и в раздевалку постоянно шастал самый разнообразный народ. Жан-Жак медленно вывернул майку, представляя, как капли воды стекают по изящной ключице, по белому животу в пупок, по стройной щиколотке под аккуратную ступню. По позвоночнику и ниже, между гладких, упругих ягодиц. Черт. Жан-Жак вздохнул, приземлился на скамейку и начал думать о глобальном терроризме. Когда он, наконец, вышел из душа, Юра, уже полностью одетый, расчесывал волосы. Жан-Жак протянул руку, высвободил пластмассовый гребень из его пальцев, сам повел им по еще темным от воды прядям. Оглянулся, убеждаясь, что в их части раздевалки пусто, поцеловал шею сзади, снова двинул расческой, слегка задевая кожу головы. Юра издал очень тихий и очень сладкий стон, и Жан-Жак придвинулся чуть ближе, но Юра вдруг дернулся вбок, повернулся, и в следующее мгновение Жан-Жак уже смотрел в прищуренные глаза. — Мне надо поговорить с Натали, — сказал Юра. — Про дорожку. Она хотела видео показать. — Тебе так неприятна моя компания? Может, подождешь меня? — Джей-Джей, где твоя логика? — Юра покачал головой. — Я посмотрю это видео и послушаю, что она там хотела сказать, а ты пока оденешься, и мы сможем поехать домой в два раза быстрее. — Тут ты прав, — согласился Жан-Жак. — Умный Юрочка. Юра посмотрел на него, как на таракана, подхватил сумку и скрылся за шкафами. Хлопнула дверь. Жан-Жак, посмеиваясь себе под нос, неспешно вытерся, просушил полотенцем волосы, натянул одежду. Тепло в груди, разлившись, так и продолжало лежать одеялом вокруг сердца: раньше было “твоя мама”, а теперь “Натали”, раньше — “поедем к тебе”, теперь — “поедем домой”. Что-то складывалось из этих лоскутов. Дверь хлопала еще дважды, из другого конца раздевалки доносились обрывки разговора. Знакомые голоса — молодые одиночники, пока что ему не соперники, но через пару лет, кто знает. Жан-Жак подошел, поздоровался, рассказал им шутку про хоккеистов. Ребята посмеялись, спросили про сезон, что готовишь, как настрой, как сестра, не слишком ли стремается. Жан-Жак пошутил про сестру, сказал, ладно, шутка, у нее все отлично, она будущая чемпионка. Ребята покивали, показали ему видео с собственными заготовками. Юра, наверное, уже закончил там с мамой. Жан-Жак что-то посоветовал, что-то похвалил, сослался на неопределенные “дела” и вернулся за сумкой. Юра оставил гребень на скамейке — Жан-Жак сунул его в боковой карман, пересек помещение и распахнул дверь в коридор. За дверью никого не было, и он со вздохом пошагал в направлении катка. Вот и поехали домой в два раза быстрее. Чего они там так долго обсуждают? Завернув за очередной угол, Жан-Жак едва не врезался в Юру. Тот стоял посреди коридора, неуютно ссутулившись. Бросил на него взгляд, а потом перевел обратно — туда, куда смотрел до этого. Жан-Жак нахмурился, тронул плечо, проследил. Взгляд упирался в Изабеллу. Она была у катка вместе с мамой, улыбалась и что-то рассказывала. Маленькая Анита рядом напряженно грызла одну из своих косичек, вцепившись в ее руку. — Это же она? — спросил Юра. — А? — тупо отозвался Жан-Жак. — А, ну, да. Изабелла. — Она к тебе пришла? Жан-Жак слышал его дыхание — такое громкое в пыльной тишине коридора. Он не знал, к кому пришла Изабелла. Разговаривает с мамой — наверное, к ней? Или действительно ждет его? Просто проходила мимо и зашла поздороваться? Это, наверное, наиболее логичный вариант. В конце концов, они, в некотором роде, приятельствовали, хоть и не слишком усердно. После того, как Жан-Жак разорвал помолвку, они долго не общались. Но совсем избегать друг друга было невозможно. Они ходили в одни и те же места, и никто не желал изменять своим привычкам. У них остались общие друзья, и не всегда получалось уклониться от приглашений на чью-либо свадьбу или день рождения. Спустя три месяца Жан-Жак столкнулся с Изабеллой в ресторане, куда привел очередную длинноногую и холеную пассию, имени которой сейчас уже даже не помнил. Изабелла посмотрела на него со смесью отвращения и ужаса, как будто увидела на редкость мерзкое привидение, и сказала, какой же ты кобель, Леруа, я думала, ты действительно любишь Рене, а ты просто ничтожество. Рене — канадскую фигуристку-одиночницу и свою близкую подругу — Жан-Жак в этом смысле не любил никогда, хоть и, было дело, подкатывал, но Изабелла решила, что отпускает жениха именно к ней, и Жан-Жак не стал ее разубеждать, чтобы скрыть настоящую причину — постыдную страсть к шестнадцатилетнему Юрочке. Поэтому и в ресторане только промолчал, выпил виски и позволил пассии заставить его “забыть о твоей стерве-бывшей”. Однако, когда все уже случилось с Юрой, Изабелла сделала первый шаг сама. Они снова столкнулись на чьем-то дне рождения, и Жан-Жак, как обычно, сделал вид, что не заметил ее, и отошел подальше, но Изабелла решительно пробралась сквозь толпу и сжала его руку. Я не сержусь, говорила она, ты поступил со мной честно, насильно мил не будешь, наверное, тебе самому пришлось несладко, с Рене ничего не вышло, да? я слышала потом, ты менял подружек, как перчатки, мне очень жаль, я надеюсь, что ты уже отошел, я надеюсь, что у тебя все в порядке. Жан-Жаку было противно от себя самого — противно испытывать облегчение от ее сочувствия, противно прикрываться Рене. Он остановил ее жестом и сказал, я уходил от тебя не к Рене. А к кому, спросила Изабелла. Жан-Жак очень хотел соврать, но понимал, что должен ей хотя бы немного правды, и ответил, к Юрию Плисецкому. Так и получилось, что Изабелла узнала обо всем первой — наверное, даже раньше Отабека, которому доверился Юра. — Джей-Джей? — произнес Юра, и Жан-Жак понял, что так и не ответил на его вопрос. — Я не знаю. Может быть, к маме. Видишь, она же с ней разговаривает. И Юра собирался с ней говорить, но, возможно, лучше будет уйти домой, не прощаясь. С Изабеллой он потом свяжется лично и спросит, чего она хотела. — Но ждет тебя? Юра, наверное, пытается понять, насколько вообще велика такая вероятность. Хочет, чтобы Жан-Жак ответил ему, ума не приложу, зачем она пришла, мы сто лет не виделись. Это бы его успокоило. Но они виделись, наверное, месяц назад, и до этого тоже — нечасто, однако вполне регулярно. И он просто не мог солгать, поэтому лишь пожал плечами. — И ребенок с ней, — заметил Юра с непонятной интонацией. — Ее зовут Анита, — сообщил Жан-Жак. Анита, как по команде, перестала слюнявить косичку и уткнулась лбом в бедро Изабеллы. — А-а, — протянул Юра с нажимом. — Ясно. Ты мог бы мне сказать. — Я не знал, что она придет, честно. — Я не об этом. — А о чем? — Так. — Юра сглотнул, и Жан-Жак успел подумать, что, судя по голосу, он сейчас то ли взорвется, то ли надломится, а потом у него внутри все похолодело. — Юра, — сказал он. — Это не мой ребенок. — Нет? Жан-Жак не нашел других слов, кроме как: — Ты дурак что ли? — А что я должен был подумать? Ей на вид года четыре, тебе двадцать четыре, вы с Изабеллой расстались, когда тебе было девятнадцать. По времени подходит. — То есть ты тут десять минут стоишь и высчитываешь, да? — резко бросил Жан-Жак. Юра вскинулся и зло посмотрел на него. — Да ты, блять, никак обиделся на меня? Жан-Жак смягчился. В каком-то смысле Юрино смятение можно было понять. — Юра, — сказал он, положив ладони ему на плечи и разворачивая его к себе лицом. — Если бы у меня был ребенок, все бы знали, и ты в первую очередь. Я бы никогда не стал скрывать, я бы гордился этим. — А, — произнес Юра, отводя взгляд. — Тогда да. Понятно. Извини. Жан-Жак мысленно надавал себе оплеух. Вздохнул и надавал еще. Анита снова начала крутиться на месте, развернулась и посмотрела прямо на них, и Жан-Жак схватил Юру за предплечье и утащил в боковой коридор. — Откуда ты знаешь, что это не твой? — внезапно спросил Юра, когда они отошли метров на десять. — Может, она тебе соврала? Вдруг ты ее бросил, а она была беременна? Решила, что ей не нужны подачки, и промолчала? — Такого не могло быть, — сказал Жан-Жак, — потому что… — А если бы она сказала? — прервал его Юра. — Ты бы женился на ней? — Юра, она не была беременна. — А если бы была? — Женился бы, — честно признался Жан-Жак, чтоб уже покончить с этим. — Если бы она захотела, учитывая ситуацию. Просто одной несчастной семьей больше, что тут такого. Но послушай… — Зато было бы чем гордиться, — произнес Юра и отвернулся. Жан-Жак с трудом изобразил улыбку и выдавил из себя: — Юрочка, ты боишься, что не сможешь родить мне детей? Не переживай, мы будем очень стараться. Презервативы, конечно, сильно уменьшают наши шансы, но бывают же чудеса на свете… Шутка иссякла, а Юра, который должен был бы остановить его еще на первом предложении, даже не огрызнулся. — Что, правда? — продолжил Жан-Жак через силу. — Ну, есть, на самом деле, варианты. Усыновление, суррогатное материнство. Я не думал, что эта тема всплывет так рано — честно признаться, я вообще об этом не думал, но я готов обсудить, если ты… — А-а-а! Заткнись! — наконец, возопил Юра. — Я не хочу никаких детей, что за бред! Жан-Жак вздохнул с облегчением и сжал его плечи. — Это ты заткнись и послушай, в конце концов. Изабелла вышла замуж год назад за вдовца с двумя дочерьми. Старшей двенадцать, младшая вот, Анита, ей четыре. И с его первой женой я не был знаком, так что я тут точно не замешан. Все? И зачем она пришла, я не знаю. Юра тяжело вздохнул и пробормотал: — Я подумал, что… неважно. — Что я бросил беременную невесту и четыре года скрывал это от тебя. — Извини. — Юра смотрел на свои кеды. — Извини, это было очень хуево. Я просто, ну, даже не знаю толком, почему ты ее бросил. — В смысле, не знаешь? — Жан-Жак протянул руку и заложил за ухо уже высохшую светлую прядь. — Потому что я воспылал любовью к тебе и не счел возможным ее обманывать. Поступил благородно, понимаешь ли. — То есть еще тогда? — Еще тогда. — И не стал ничего мне говорить. — Ты сам-то вспомни, как материл меня весь Гран-при. Скажешь после такого. И потом, кхм, тебе было довольно мало лет. Я, признаться, несколько струхнул от перспектив. — И в панике перетрахал пол-Канады. — Я страдал. Это был темный период в моей жизни. И не мог же я поехать в Россию и петь серенады под твоим окном. Ты бы в полицию меня сдал и был бы прав. — Не стал бы я тебя сдавать в полицию, — шмыгнув носом, сообщил Юра. — Кастрюлю бы тебе на голову сбросил, и все. — Это другое дело, — сказал Жан-Жак. — Получить кастрюлей по голове, несомненно, приятнее, чем сидеть в КПЗ. Надо было ехать. Юра вдруг бросился ему на шею и стиснул аж до боли, зашептал на ухо: — Прости, Джей-Джей, прости меня, я не хотел, я идиот, я знаю, что ты честный, прости, мне так повезло, что ты добрый, я бы уже давно вломил мне на твоем месте, не только за сегодня, а вообще за всю хуйню, за все выебоны мои мудацкие… — Юра, — перебил его Жан-Жак. — Замолчи. Он всегда считал, что услышать нечто подобное будет приятно, но на деле ему было не по себе. Хотя он понимал, что Юра просто успел себе напридумывать какой-то несусветной ереси и теперь истерит, потому что она не подтвердилась. Юра принялся целовать его в шею, продолжая бормотать, прости, прости. Жан-Жак придерживал его за пояс, зная, что надо это прекратить и ехать домой, потому что кто-нибудь обязательно скоро пройдет мимо, но не чувствуя в себе достаточно сил, даже чтобы ответить. Юра обхватил его еще крепче, прижался всем телом, приставил губы к губам, и слева кто-то деликатно кашлянул. Юра замер и спрятал лицо у него на груди. Жан-Жак погладил его по спине. — Мальчики, я вас уже полчаса жду, — сказала мама, — Джей-Джей, почему мобильный не берешь? У вас все в порядке? — Да, — ответил Жан-Жак. — Все отлично. Мобильный в сумке, я не слышал. — Куда уж там, когда есть дела поважнее, — проворчала мама. — Юра, ты будешь видео смотреть? А то у меня мало времени. Юра, наконец, отлип от него, тряхнул волосами, которые наполовину скрыли пылающее лицо, и ответил: — Да, конечно. — Тогда пойдем. Джей-Джей, там приходила Изабелла, тебя не дождалась. — Ага, — отозвался Жан-Жак. — Что она хотела? — Собирается отдать Аниту в фигурное катание, спрашивала, к кому лучше обратиться из тех, кто работает с малышней. Передавала вам привет. — Нам? — переспросил Юра. — Я ей сказала, что ты приехал, — ответила Натали. — Не надо было? — А она… — протянул Юра. — То есть… Да нет, все нормально. Натали, можно видео завтра? Я что-то устал. — Можно и завтра. — Мама пожала плечами. — Идите, отдыхайте. Когда она скрылась из виду, Юра потянул его за рукав. Они выбрались в главный коридор, и он потянул настойчивей. — Пойдем быстрее. — Куда ты заторопился? — Мы успеем ее догнать. Жан-Жак уперся пятками в пол и чертыхнулся себе под нос. — Зачем? Что ты собираешься ей говорить? — Не знаю, ничего. Поздороваться. Это ведь я виноват во всем, а мы даже слова друг другу не сказали. Жан-Жак страдальчески закатил глаза. Ему начинало несколько надоедать. — Господи боже, в чем, во всем? В том, что мне хватило ума в восемнадцать лет сделать предложение первой девчонке, которая понравилась мне больше других? Или в том, что я дал ей обещание и отказался от него? Может быть, в том, что я желал ей спокойной ночи по телефону, а потом на твои фотки дрочил? — Джей-Джей, что ты такое говоришь! — воскликнули вдруг где-то сбоку. Жан-Жак резко мотнул головой туда. Что за день-то сегодня такой. Впрочем, надо меньше в общественных коридорах пиздеть. Изабелла подошла ближе, смерила его неодобрительным взглядом. — Юрий, не слушай его. Все давно поросло травой, зачем об этом вспоминать. Она попыталась дотронуться до Юриного плеча, но тот отшатнулся. Изабелла быстро спрятала руку и сказала, обращаясь к Жан-Жаку: — Я заходила спросить, с кем можно позаниматься, мы хотим Аниту отдать в катание… — Ага, — отозвался Жан-Жак, мысленно костеря себя на чем свет стоит. — Мама говорила. Привет. Мы думали, ты уже ушла. — Сумочку забыла. — Изабелла улыбнулась и покачала головой. — Совсем стала плохая. — Мы тут немного ссоримся, — признался Жан-Жак. — Не обращай внимания. — Джей-Джей, мне надо бежать, — сказала Изабелла, отводя глаза. — У меня там Анита. — Да, конечно. В полном молчании они с Юрой подождали, пока Изабелла сбегает за сумкой, а потом вернется в тот же коридор. До выхода был еще один путь, но намного дальше, по другой стороне катка. Изабелла притормозила рядом с ними, выдохнула, а потом все-таки ухватилась за Юрино плечо. Тот посмотрел на нее жалобно. Жан-Жак весь сжался изнутри, как пружина. — Я тебя прощаю! — торжественно изрекла Изабелла и вдруг хихикнула, но быстро совладала с собой и грозно нахмурила брови. — Ты увел у меня парня, это было мерзко и подло, я ненавидела тебя пять лет и строила планы коварной мести, но теперь я вижу, что он счастлив, и могу, наконец… Тут она все-таки не выдержала и захохотала. Жан-Жак, внимательно изучавший лицо Юры, тоже рассмеялся, увидев на нем проблеск улыбки. — Серьезно, — добавила Изабелла. — У меня прекрасный муж и не менее прекрасные дочки... одна из которых сидит в одиночестве в машине, так что я пойду, пока кто-нибудь не позвонил в социальные службы. Можем вместе пообедать как-нибудь на неделе, если хотите. — Я позвоню, — сказал Жан-Жак. — Привет прекрасному. — И вам заранее. — Пока, — произнес Юра. — Спасибо. Изабелла подмигнула и умчалась. Жан-Жак вытер взмокший лоб, перевел дыхание. — Она похожа на тебя, — заметил Юра. — Говорят, у похожих людей пары крепче. — Между нами тоже есть кое-что общее, — отозвался Жан-Жак, обнимая его за плечи. — Что? — наивно спросил Юра. — Органы! — объявил Жан-Жак, ухмыляясь. — Половые. — Блять, Джей-Джей. — Ты меня вымотал. Я теперь способен только на самые тупые шутки. — Ну, прости. — Юра вывернулся из-под его руки, и они зашагали к выходу. — Еще мы оба идиоты, — добавил Жан-Жак. — Это ты идиот. — Ты сам не далее как двадцать минут назад назвал себя идиотом, не думай, что я не заметил. — Ничего я не называл, тебе послышалось. Жан-Жак был рад, что он пришел в себя. Они молча преодолели последние метры, Жан-Жак помахал охраннику, распахнул дверь, пропуская Юру вперед. На улице уже клонящееся к горизонту мягкое августовское солнце тут же окрасило его волосы в золотистый цвет. Жан-Жак вспомнил, полез в боковой карман, протянул ему гребень. Сказал: — Еще мы любим друг друга. Достаточно тебе общего? — Достаточно, — ответил Юра, но гребень забирать не стал, а сложил его пальцы в кулак и надавил. Зубья больно врезались в ладонь. Жан-Жак вопросительно посмотрел на него. — Вот так я тебя люблю, — сказал Юра. — Ты считаешь, это нормально? Жан-Жак усмехнулся. — Что, думаешь, попросил прощения за выебоны и можно снова начинать? — Юра изменился в лице и попытался отдернуть руку, но Жак-Жак накрыл ее сверху своей свободной и надавил сильнее. Терпеть едва хватало сил. — А я люблю тебя вот так. — Джей-Джей, — пробормотал Юра. — Хватит, отпусти. Тебе больно. — Мне больно от твоей расчески, а от твоей любви мне не больно. Не надо тут проводить надуманные параллели. Если чувствуешь себя виноватым, можешь воплотить в жизнь какую-нибудь из моих фантазий. — Какую? — спросил Юра, не отрывая взгляда от напряженных рук. — Чулки? — Ни за что. — Тогда что-нибудь не сексуальное. — Что? — О, миллион вариантов. Сходи со мной на свидание в луна-парк. Позволь мне посвятить тебе произвольную программу. Выступи со мной на показательных, как Виктор и Юри. — Ладно. — Юра тяжко вздохнул. — Ладно что? — Ладно, я согласен на чулки. Жан-Жак отпустил его руку, и Юра тут же ее отдернул. Жан-Жак с трудом разжал затекшую ладонь — гребень упал на асфальт — и растер большим пальцем красные отметины. Юра посмотрел на них и спрятал лицо за волосами. Жан-Жак нагнулся, подобрал расческу и подумал, черт, где же я в шесть часов вечера в воскресенье возьму чулки. Магазины-то закрылись. Не Изабеллу же догонять.