Сын лесного короля.

      Вечность – это безликая пустота. И в этой вечности нет ничего ценного. Ибо в каждую секунду вечности происходят утраты – умирают младшие дети Эру Илуватара, стирается память о них, приходят в запустение их города и рушатся их царства. И что остается?       Ничего.       Смертные – это мимолетный дым. Иллюзия, что исчезнет спустя какие-то мгновения вечности. Что есть иллюзия? Обманка. Подчас притягательная и удивительно дышащая жизнью… к ней подчас юные прикипают душой, радостно влюбляясь и забывая о неумолимости времени. Но приходит срок и тебя спускает с небес на землю, а в руках остается пыль.       Он проходил через это. Называл смертных друзьями, а одного назвал и братом… но однажды вернувшись к тому, что прочно занял место в сердце став братом… он нашел пришедший в запустение склеп. И белые кости, покрытые пылью и прахом в развалившемся саркофаге. А перед глазами стоял смеющийся мальчишка, юноша… улыбающийся мужчина…       А пред ногами лежали кости.       С тех пор он зарекся пускать в свое сердце смертных. Они иллюзия, обманка, которая по допущению Илуватара так похожа на них. В них нет ценности. Их беды, боль и все чувства ничтожны. Лишь эльфам дозволено жить по настоящему полно и видеть мир в его красоте каждый день вечности.       Он прожил десять столетий, чтобы осознать это. И его сердце охладело к прочим существам. Ни один из младших созданий, что все сплошь были смертны, не мог сравниться с бессмертными. Но иногда среди них встречались весьма примечательные яркие однодневки-мотыльки. И их хотелось удержать в руках подольше.       Иногда он этому желанию поддавался. Бывало, что люди ради забавы приучали к себе животных. Что же… он поступал так же в отношении их самих. Кажется среди его питомцев был однажды и гном… но совсем недолго. В памяти не осталось ни имени, ни лица. Остался лишь кубок, который безликий гном выковал ему в подарок, украсив самоцветами.       Иногда он даже вспоминал об этом, когда брал его в руки.       Но не часто.       В последние пятьсот лет из его тысячелетий у него не было питомцев. В них не было нужды. Дитя его народа, враз осиротевшая, привлекла его взгляд и внимание. Её ярко-рыжие словно огонь волосы были необычны и кроме того… разве не покажет он свое великодушие, взяв ее и приблизив к собственному сыну?       Мальчику нужен был друг для обучения.       Был ли он прав? Да, был. Его сыну это принесло пользу.       Его взгляд был обращен на яркую игрушку, но не на границу их царства. И Одинокая Гора гномов не вызывала его интереса. Его сердце не затронула мимолетность и лживость натуры смертных. И это было хорошо.       И сам он, король своего народа, не покидал пределов своего королевства. В том не было нужды. И лишь однажды он нарушил это обыкновение. Один из простых эльфов побывал в горе гномов и видел там изумительной красоты камни, сияющие под лучами солнца подобно звездам. И восторг его подданного пробудил в нем любопытство. И он поехал к гномам.       Этот день он проклял. Большего унижения за столетия он не переживал никогда. Над ним посмеялись, скаля зубы прямо в лицо. Пылая гневом он воротился назад, поклявшись, что более никогда не обратит свой взор на ничтожных смертных. О, однажды они пожалеют и придут к нему, умоляя о заступничестве и помощи… они пожалеют.       Так и вышло.       Прошло немного времени и к границе его леса, стеная и плача, явились гномы. Грязные, обожженные, перепуганные драконом.. но их царек по-прежнему мнил себя выше его, Трандуила. Он требовал, чтобы его эльфы пошли сражаться с драконом, а его народ останется под защитой леса. Он не сомневался, что по первому его слову Трандуил даст ему все. Ведь не нужен же эльфам дракон у границ?       Одного не учел гномий король. Они сами не были ему нужны.       И гномы были вынуждены убраться прочь. Стрелы лишь прибавили им скорости.       А потом пришли люди…       Их он не ждал. Просто забыл, что рядом с Горой гномов обретался и городок людей.       — Пожалуйста, вы должны нам помочь! — отчаянно воскликнула человеческая девушка, выйдя вперед явившейся толпы.       Он задумчиво склонил голову, смотря на нее.       — Должен? — повторил он спокойно. — А кто ты, что я должен тебе?       — Я Ирлин, дочь Гириона, короля Дэйла, — выговорила в ответ девушка, дрогнувшим голосом.       — И я тебе должен? — едко спросил он.       Нет, он ничего не был ей должен. Отчаяние в ее глазах стало еще глубже от этого понимания.       — Мы будем вам благодарны… — прошептала она. — Прошу вас…       Её голос дрожал от отчаяния и стыда. Как же… приходилось просить на глазах своих сородичей. Это было забавно.       — Мне не нужна благодарность людей, — равнодушно сказал он, не сводя с нее взора.       У нее были темные волосы, цвета вороного крыла. И огромные карие глаза, яркие и блестящие.       — Я… я все сделаю ради своего народа! Все, что захотите! Прошу вас, помогите… мой отец ранен…       Она заплакала, стоя перед ним и дрожа на холодном осеннем ветру. По ее лицу текли слезы, подобно жемчужинам воды, но все смотрела на него своими карими глазами, не опуская головы. Казалось, в этот миг она и в самом деле была готова на все. Но насколько далеко она готова была зайти в своем стремлении помочь своему человеческому племени?       Это был интересный вопрос. Она пробудила его интерес.       Эти смертные были так безмерно горды…       — Хорошо, — снизошел он к ответу. — Твой народ получит помощь, но ты будешь мне должна. И ты поедешь со мной.       Она ломано кивнула, стыдливо опустив глаза. Казалось, она поняла какую плату затребует он с нее. Он лишь холодно улыбнулся и на дне его глаз можно было увидеть презрение. Что эта смертная думала о себе? Что она ровня прекраснейшим из эллет? Что может привлечь его?       Нет, ни одна из смертных не могла разбудить его сердце.       Но зато она могла сделать кое-что… привести в этот мир его кровь.       У эльфов мало детей. Ему был дарован лишь один сын, чем последний был искренне расстроен.       — Почему у Владыки Ривенделла два сына и дочь? Почему я один у тебя, отец?       — Ты расстроен этим? Разве Тауриэль не развлекает тебя?       — Она… это не то, что мы с тобой, — отвечал ему Леголас.       И он был прав. Но даже ради его радости и благополучия был немыслим новый союз. Никто не встанет рядом с ним у трона.       Но иметь еще одно дитя… было заманчиво.       Кровь людей достаточно слаба, а Элронд Полукровка видел свет с ним в одно время. У его сына может быть брат. И он протянул руку этой человеческой девушке.       Он увез ее в свой дворец и приказал слугам отвести ее в комнаты. И велел подмешать в вино сонное зелье. И когда ночь вступила в свои права, а Луна взошла на небо, он пришел к дочери Гириона. Девушка спала, и лунные лучи освещали ее лицо, на котором тенью отражались лишь человеческие тревоги. И хорошо, что она спала. Он не любил свидетелей, когда творил чары. Он не майя, не волшебник, но каждый перворожденный обладает даром. Его даром были илюзии и… еще самая малость, которой хватило на осуществление задуманного.       Сосредоточится, призвать силу… и вот в ладонях разгорелся шар, в средоточии которого была заключена крохотная частица его самого. Шар света поднялся над ладонями, подплыл к спящей смертной и опустился на чрево… и коротко сверкнув, шар исчез.       Все было сделано.       На следующий день он отпустил ее со словами:       — Когда придет время, ты отдашь мне долг. Ты сама приведешь его ко мне.       Она посмотрела на него, явно не понимая его слов. Но объяснять он не стал, отвернувшись и направившись прочь.       Он отпустил ее с дарами достаточными, чтобы она сама и ее народ могли начать все заново. Как он и ожидал, люди уходить далеко не стали, построив свои жилища неподалеку от Лихолесья. Оставалось лишь подождать и его Леголас получит то, что он желал.       Но он неприятно удивлен. Семь зим пролетело, а долг не был ему отдан.       Возможно ли, что дитя не увидело свет?             Эти смертные так хрупки, что дочь Гириона могла умереть раньше…       Но когда пришла восьмая зима, что-то потянуло его покинуть Лихолесье. И сев на своего оленя, он направил его к человеческому поселению. День был в разгаре, когда он достиг озера, на котором выстроили свои дома люди. Ледяные искры снежинок, кружась, спускались с небес, крупинками льда застывая на темных водах и оседая белоснежной пеной на серых прибрежных камнях, на крышах жалких человечьих домов.       Люди видели чудного всадника, что неподвижно стоял и смотрел на город. Они не могли рассмотреть его лица и опознать, но сердца людей было наполнено страхом и тревогой. Гнетущая тишина встала над озером.       А снегопад все шел и шел…       А он ждал.       Пока на берегу озера не оказался мальчик.       Снежинки путались в темных кудрях и, касаясь щек ребенка, таяли, но холод их не отвлекал дитя. Мальчик как зачарованный смотрел на всадника могучего оленя. Эльф протянул руку к нему и ребенок послушно-молча подошел и протянул ручонку всаднику.       Крепкая ладонь обхватила тонкие пальцы…       — Ба-а-ард!! Не-е-ет!!! – послышался отчаянный женский крик.       Но мальчик уже сидел в седле перед всадником и огненный плащ накрыл его плечи. И женщина, что бежала к ним, вдруг споткнувшись, упала на прибрежные камни озера на колени.       — Нет… — прошептали губы.       Но вокруг кружились снежинки снегопада и всадника с мальчиком уж не было у города.       Лесной король забрал то, что ему были должны.