Правда во имя лжи

Я еду в автобусе. Еду в автобусе. В кармане пачка тонких сигарет со вкусом кофе, за окном солнце бьет окрепшими лучами тепла после такой холодной, леденеющей душу зимы. Пора бы начать уже как-то подстраиваться под весну, начать хотя бы улыбаться, что ли. Попробовал улыбнуться. Улыбка сразу стекла с моего лица, когда я увидел выражение старушки, сидящей напротив: она неодобрительно сдвинула свои брови, намекая, что притворная улыбка сейчас — не самое лучшее. Замечательно. Просто замечательно. Не очень хочется смотреть ей в глаза после такого. Повернув голову в другую сторону, мой взгляд наткнулся на серые глаза молодого человека, который как будто смотрел сквозь меня. Эй, парень, что с тобой? - Почему? Посмотри на меня! Этот сдавленный шепот, сквозящий слезами, был произнесен от девушки, стоящей рядом с ним. Я не видел ее лица, но понимал, что сейчас она пытается перехватить его взгляд, но он продолжал смотреть сквозь меня, делая вид, что не слышит ее. - Скажи мне, ты хочешь расстаться со мной, потому что не любишь меня? Ей Богу, детишки, не могли бы вы решать свои проблемы не в общественном транспорте? Видимо, пассажиры автобуса, ставшие свидетелями этой сцены, подумали о том, что и я, и резко отвернулись в разные стороны, стараясь быть непричастными. Все мы знаем, какой ответ последует. Парень сжал кулаки, и было видно, что он хочет что-то сказать, но у него лишь вырвалось непонятное бульканье. Не пытайся даже. Нет, парень, серьезно. Это бульканье решило все за тебя: она и так все поняла. Шаг назад, и девчушка чуть не наступила но ногу одному из пенсионеров. Я так и продолжал оставаться в неведении в отношении ее лица, но чувствовал ее беззащитность. Зачем все так запускать? Ты чувствуешь холод, его безразличность, но все равно ты спрашиваешь направляющий вопрос, думая, что вот, последний шанс, который, возможно, все исправит. Не в этом мире. Он не может соврать тебе. Не имеет право. Да и зачем, верно? Ну сказал бы он это «нет», расплылся в улыбке, обнял бы тебя, а что внутри у него? А ты не чувствуешь, да и он не впустит тебя, потому что умеет врать. Да и жалко ему тебя. И вот живете вы, он любит табак, коньяк, да что угодно, черт возьми, но не тебя. И я так и не разобрался, кого мне больше жалко: его, или тебя? Парень выскочил на следущей остановке, девушка присела на свободное место, спрятав лицо на своими длинными волосами. Рядом с той самой старушкой. Теперь ее лицо выглядело умиротворенным: все произошло так, как и должно было быть — никто не пытался врать, все знают правду, все замечательно. Наверное. Я спрыгиваю со ступени автобуса, и протискиваюсь сквозь стоящей серой толпы на остановке. В нашем городе тихо, слышны лишь машины, проезжающие мимо. Люди не разговаривают, не обмениваются случайными фразами, а молодые пары стараются чаще заниматься сексом, чем разговаривать. За разговорами всегда последует правда, и не всегда эта правда приятна и желанна. Мы стараемся молчать. Скрывать в нашем мире то, что ты думаешь/чувствуешь — нельзя. Бармены не спрашивают, понравилось ли мне их кофе, девушки не спрашивают после секса, о чем я думаю, а мама не спрашивает меня, когда же у нее наконец будут внуки. Все мы боимся услышать то, что не ждем, потому что не умеем лгать. Я не знаю, как объяснить это даже самому себе. Просто в один момент все перестали лгать. Все перестали разговаривать. Все перестали чего-то ждать. Я считаю, что то, как мы проходим собеседования на работу — стоит писать книги. Работодатели уже давно исключили такие каверзные вопросы: «почему вы хотите работать именно в нашей компании» и составили лишь базу, которая состоит из твоих данных и достижений. ЗАГСы опустели. Найти человека, который без затруднения, без «бульканий», без сжатых кулаков, захочет сказать тебе правду — сложно. Найти человека, который захочет тебя отвести в это место по собственной воли — еще сложнее. В этом мире больше секса, больше алкоголя. Говорят, что все началось с моды на правдивость. Ну знаете, это как шмотки у баб в их глянцевых журналах — покажется какая-нибудь модель в каком-то тряпье, а потом весь город режет твои глаза одинаковыми платьями. Тут так же: просто люди решили, что пора уже перестать скрывать то, что у тебя внутри, так сказать, вывернуть себя наизнанку, и забыть, как вернуть свое положение в первоначальное. А вообще, сказки все это. Не верю я, что люди когда-то умели врать. Это как-то...не знаю. Сам еще не разобрался. Сложно сказать, что лучше — врать ради своего спокойствия, и спокойствия твоего ближнего, или же выплевывать горьковатую правду ему в лицо, зато не скрывать от него абсолютно ничего. Старая дверь со скрипом отворилась, позволив мне войти в маленькую, душную каморку. Она ужасна. Так говорят все дамы, который в полнейшем похмелье и забытье все равно не могут ничего от меня скрыть. «Черт возьми, меня сейчас блеванет от этого запаха»; «Эй, ты будешь трахать меня прямо на этом полу?»; «Ты такой тощий, потому что не можешь позволить себе на еду?»; « У тебя нет еще виски? По-моему, я недостаточно пьяна, раз мне не хочется секса с тобой». Классика. А вообще, я не унываю. Одноразовые бабы не те люди, от которых я хочу услышать хоть какие-то слова, поэтому я все пропускаю мимо ушей, попутно снимая с них трусики и насвистывая. Секс, ее пустая болтовня, возможно кофе, как бонус, если секс оказался более менее хорош, опять пустая болтовня. Мне стоит поменять обои? Не думаю. Моя кошка тебя бесит? Мне не жаль. Сделать яичницу? Кто из нас женщина? Мне кажется, что если в мире существовала ложь, то в отношении женщин все было так же, как сейчас. Это такие существа, которые думают, что разговаривать — это их прямая обязанность. Бог, когда разрабатывал модель человека, не предусмотрел фильтр, который смог бы облегчить нам, мужчинам, жизнь. Мое пальто на крючке возле двери, мятые брюки на полу, недопитый ром в холодильнике, старый суп там же. Моя главная обязанность сейчас — начать новую рукопись, иначе мой редактор опять начнет выносить последние остатки мозгов. Она с сомнением отнеслась к моей идеи писать про тот мир, который был раньше, со сладкой ложью, ведь книг про эту тематику много, и все они второсортные и неинтерестные обществу. Да и видит эта женщина, что я и сам не разобрался, нравится ли мне этот мир, и вообще, правильно ли я его представляю. Умная ведь. К сожалению. Ладно, ром меня заждался. Время уже четыре часа дня, а я не пьян. Рукопись подождет.