Возводя границы

      Холод — это первое, что почувствовала Лена, открыв глаза. Комната была заполнена серыми красками. За окном солнце пыталось пробиться сквозь тучи. А холод был от пустоты рядом.       — Ростик? — голос звучал надломлено и слишком жалобно, потому что девушку захлестывало чувство ужасающей тоски.       Тишина — это то, что заставило Лену судорожно всхлипнуть и подтянуть колени к груди.       Звонок — то, что в следующий момент нарушило ее. Газаева вздрогнула от неожиданности. Вытерев слезы, она потянулась к телефону, где высвечивалось «Любимый».       — Ростик? — Лена неуверенно улыбнулась, ожидая услышать родной голос.       — Это не Ростик, — незнакомка говорила сухо и строго, словно выносила приговор. — Перестаньте его преследовать. Он не ваш и никогда не будет. Не рушьте почти семью.       — Что?.. О чем вы говорите? Этого не может быть! — Лена сорвалась на крик, чувствуя себя раздавленной, униженной и мертвой.       — Он сделал мне предложение, так что… — собеседница вздохнула, — оставьте его, прошу.       И снова — тишина. А девушка даже не пыталась остановить слезы.       На прикроватной тумбочке она нашла записку от Ростика, которую с какой-то особенной злостью порвала.       «У нас закончился кофе. Вернусь через полчаса».       Кажется, в этот момент она возненавидела кофе. Кажется, у нее началась истерика. Лена не помнила, как улеглась обратно на кровать, как крепко вцепилась руками в подушку и как ее боль прорывалась в холодный мир тихим воем. Очнулась девушка только тогда, когда сквозь шум в ушах услышала голос Ростика, зовущего ее по имени уже не в первый раз. Она почувствовала, как он прижал ее к себе и зашептал что-то успокаивающее, но Лена тут же начала вырываться, пытаясь что-то сказать. Мешали слезы, которые не давали ей открыть глаза.       — Тише, Лена. Ну же, посмотри на меня. Я ведь здесь, все хорошо. Проснись.       Проснись?       Девушка замерла, ощущая, как Колпаков осторожно стирает с ее лица дорожки слез, и прошептала:       — Ростик…       — Да, любимая?       Лена, по-прежнему не открывая глаз, боясь, что это все же был не сон, начала рассказывать:       — Мне позвонила девушка с твоего телефона. Сказала, что ты… что ты сделал ей предложение, а я все это время, что вы были вместе, преследовала вас.       В этот раз она сама провела руками по лицу, пытаясь успокоиться, и снова позвала Колпакова.       Лене показалось, что мир остановился, когда он встал с кровати и куда-то ушел. Щелчок — и в комнате зажегся яркий свет, заставив девушку еще сильнее зажмуриться.       В следующий момент она почувствовала прикосновение губ ко лбу.       — Я здесь, солнышко, с тобой. И никуда не уйду, если только сама не прогонишь. А теперь, — Ростик еще более невесомо поцеловал ее губы, соленые от слез, и закончил: — …открой глаза и посмотри на меня.       Лена послушно взглянула на Колпакова и облегченно улыбнулась. Домашний, с растрепанными волосами, поцарапанный ею же в пылу борьбы с ночным кошмаром, он смотрел на нее так спокойно, уверенно и нежно, что Газаева окончательно успокоилась и улыбнулась шире. Однако Ростик продолжал хранить серьезность. Взяв девушку за руку, он прижался щекой к ладони и сказал:       — Я тебя люблю. Люблю сейчас и буду любить в будущем. Всегда. Я никогда не смогу оставить тебя и уж тем более — никогда не смогу предать. Веришь мне?       Лена кивнула, слишком ошеломленная и растроганная этим признанием.       — Я тоже люблю тебя, — прошептала она, привлекая Ростика ближе. — И всегда буду любить.       А после она прикрыла глаза и отдалась во власть этого невозможного мужчины, который уже давно стал самым главным человеком в ее жизни.