О слабостях

Зидан не умеет вести себя прилично. Он выкручивает шею вслед абсолютно всем девушкам, которые проходят мимо, ворует — да так усердно, что в половине городов он был бы персоной нон грата, если бы регулярно не совершал подвиги во имя этих самых городов. Зидан пошло шутит, чавкает за столом и общается со власть предержащими в манере «Эй, ты». Зидана давно бы гнали метлой из королевского дворца Александрии — если бы не отношения, связывающие его с принцессой Гарнет, но Зидан и не думает исправляться, даже ради неё. Принцесса Гарнет не умеет не принимать всё близко к сердцу. Она искренне беспокоится из-за всех несчастных и обездоленных, она чувствует себя виноватой за всё, что натворила королева Брана — хотя всем, у кого есть хоть капля мозгов в голове, ясно, что Гарнет никак не могла бы остановить помешавшуюся на власти мамашу. Она и сейчас ощущает себя ответственной — за свой народ, за затронутые войной Линдблюм и Бурмецию, за разрушенную Одином Клейру. Народ Александрии будет очень счастлив с такой королевой, ведь о каждом из них она беспокоится, как о себе. Штайнер не умеет расслабляться. Этот солдафон всегда на страже, он готов отдать жизнь за свою принцессу — хотя пока что ему приходилось жертвовать лишь покрытыми вмятинами ржавыми доспехами. Он вечно стоит в карауле на ночёвках, вечно прикрывает её в бою, вечно буравит взглядом любого, кому не посчастливится подойти к ней ближе, чем на десять шагов. Он не умеет даже пить, и если компания оказывается в кабаке, можно быть уверенными, что Штайнер останется трезвым и будет чутко охранять набравшихся остальных, а позже заботливо растащит их по кроватям, чтобы на следующий день снова встать на стражу их безопасности. Фрейя не умеет отпускать. Она не смогла смириться со смертью возлюбленного и отыскала его. Она не смогла принять то, что он забыл её — и напоминает ему каждый день. Она не смиряется с разрушением Бурмеции, не желает понимать войну и не готова забыть о прежней жизни славного драгуна — и Фрейя отстраивает, сражается и восстанавливает своё имя. Она видит мир в чёрных красках, но зато всегда можно быть уверенным — если Фрейя взяла что-то под свою защиту, она никогда не отпустит это во тьму. Виви не умеет находить общий язык с другими. Вечный одиночка, он начинает заикаться и мямлить, стоит кому-то обратиться к нему. Ему ничего не стоит броситься в слёзы, а огромные жёлтые глаза вечно испуганы, и хорошо, что за полями широкой шляпы их почти никогда не видно. Виви всегда боится, что его оттолкнут, что его обидят, что его обвинят в грехах сородичей — других чёрных магов — и поэтому заранее ждёт худшего. Но Зидан добр к нему, Штайнер искренне уважает — и Виви, кажется, начинает относиться к миру чуточку лучше. Эйко не умеет нравиться. В ней видят маленькую смешную девочку-призывательницу, а она хочет, чтобы кто-то её любил. Она всю жизнь была одна, в своей разрушенной деревне со стайками мугглов, и сейчас она изо всех сил ищет тепла, но не знает, как его получить. Она кошмарно готовит, над её любовными записочками смеётся весь Александрийский дворец, а история её соперничества с Гарнет за Зидана, кажется, вовсе станет легендой. Эйко не знает, что нужно делать, чтобы понравиться кому-то, и очень нескоро ещё поймет, что ничего для этого делать не обязательно. Квина не умеет понимать. Ему всё равно, идёт он с Зиданом спасать мир или ловить лягушек в соседнем болоте. Мир Квины чудовищно упрощён, плосок, как разделочная доска, и измеряется двумя состояниями — «есть еда» и «нет еды». Квина единственный, кажется, вовсе не понимает, зачем Зидан позвал его с собой, но всё равно идёт — ведь когда еда есть, жить лучше, чем когда её нет. Амарант не умеет работать в команде. Будь его воля, он бы плюнул на всё и отправился дальше в одиночку. Будь его воля, он вообще не ввязывался бы в этот конфликт, но даже сейчас, когда пути назад нет, Амарант всё равно всё время отстраняется от остальных. Он не участвует в общих разговорах и вовсе не озабочен судьбой своих напарников. Всё, что он делает — прикрывает их в бою сюрикенами, но даже это, кажется, не заставляет его считать себя чьим-то другом. Куджа... Куджа не умеет проигрывать. Когда Гарланд направил его на Гайю, Куджа уверен был, что эта слабая, разобщённая планета падёт через месяц. Его план казался безупречным: играть на чужих слабостях всегда удавалось ему лучше всего. И он почти победил. Он обратил ко злу королеву Брану и использовал эйдолоны её дочери против неё самой. И в момент, когда победа, казалось, уже лежала в его руках — кто мог подумать, что кто-то осмелится встать на его пути? А они встали. Зидан, бесполезный младший братец со своими собранными невесть по каким канавам такими же бесполезными напарниками. Вор, принцесса, солдафон, угрюмая драгунша, наёмник, повар, малолетняя призывательница и такой же малолетний чёрный маг — ну кто, кто мог предположить, что они действительно смогут нарушить все его планы? Выискались герои, спасители мира, посмотрите на них... Бездарная, бесполезная шайка, каждый со своим багажом слабостей, сыграть на которых ничего не стоило — и тем не менее, они победили. А он, Куджа, проиграл. Он, не имеющий слабостей, обладающий всеми идеальными чертами, сверхчеловек, геном — проиграл. Куджа не может поверить в это. А ещё меньше верит, когда Зидан склоняется над ним, проигравшим — и закрывает собой от смертельных побегов проклятого дерева. «Я веду себя как дурак, а мои напарники — недостаток на недостатке, — читается в его глазах. — Но мы никогда не бросаем в беде того, кому нужна помощь». И Кудже почему-то становится не так обидно.