Спасите наши души

Они заходят, замок щёлкает Юри вытаскивает его из скважины и кидает на огромный овальный стол. Внутри уже вездесущий Джей-Джей, его улыбка и Юрочка; и Виктор совсем не хочет думать, что всё-таки тоже его. Юра наполовину сидит на столе, и у него в глазах насмешка, такая, как у Леруа бывает. Ясно, конечно, кто всё это затеял, поэтому Виктор сразу подходит вплотную к Джей-Джею. Тот обнимает взглядом всех присутствующих, мол, смотри, сколько людей почти что для тебя, классно, да? И добавляет: — Тебе понравится. Тут Юра улыбется как-то совсем опасно и спрыгивает со стола. — А я буду смотреть, — говорит он. Наверно, Леруа всё рассказал. Богам можно испытывать стыд вообще? Кацуки ещё сзади подпирает. — Ну нет, феечка, ты поучаствуешь, и тебе понравится тоже, — вдруг отзывается Джей-Джей и кивает Юри. Тот подходит к Юре, умащивает голову на его плече, а Жан-Жак придвигается спереди, шепчет в губы, и Юра инстинктивно подаётся в ответ к его губам. Чёрт, это что за чувство такое вообще. Виктор вначале не верит, потом понимает, как ему повезло. Кацуки смотрит на него, а жмётся к Юрке всем телом и крепко держит его под руки, не давая вырываться. Юра, естественно, вырывается, он на такое не рассчитывал. Джей-Джей раздевает его, видимо, от нечего делать. И Виктор подходит ближе, обделённый вниманием. Его котёнок всё-таки так хорош. Жаль будет с ним расставаться, жаль будет отдавать его такому, как Джей-Джей. Джей-Джей водит носом по открывшейся полоске кожи между рубашкой и зауженными брюками, одновременно расстёгивая миллион мелких пуговиц и одну побольше. Кацуки помогает стянуть рукава, перехватывает поудобнее, и Джей-Джей лижет Юру в плоский поджавшийся живот широко, по-кошачьи. Виктор жалеет, что в своё время делал подобное редко. Он снова раздевается сам, кидает на стул пиджак, галстук, жилетку, рубашку, вытягивает ремень и садится рядом с Жан-Жаком. Юра загнанно смотрит на него сверху вниз, а потом жмурится и хнычет, когда Виктор отстраняет загорелую руку и обхватывает губами его член. Всё это очень странно, но очень правильно, думается ему, пока он ещё в состоянии думать. Мозг заходится непривычными стыдом, неловкостью и осознанием сладкой остроты ситуации. Сколько людей. Один из них мой муж. Второй мне так сильно нравится, что голова кругом. Третьего я почти вообще не знаю. Но он интересный, от него не отталкивает. Мне на самом деле всё нравится, и это пугает больше всего. Дальше он открывает глаза, и лучше бы он этого не делал, потому что перед ним на коленях большие и важные Виктор и Джей-Джей, вроде как тайно конкурирующие за него, сталкиваются языками на его собственном члене. Сознание от этого ведёт похлеще, чем от наркоты. Он расслабляется в трёх парах рук, откидывает голову Кацуки на плечо, но тут же возвращает её на место: когда ещё он увидит такое. Они водят губами по выступающим венкам с обоих сторон, пока Виктор не подбирается к головке и с готовностью не берёт до самого горла. Это он так извиняется что ли? Джей-Джей языком собирает смазку с его подбородка, Юра мстительно толкается бёдрами вперёд. Виктор расслабляет горло и медленно с непривычки скользит губами туда-сюда, и у Юры темнеет в глазах. В следующий момент его отпихивает Джей-Джей, обнимает головку языком, а всё остальное руками, и двигает ими быстро, сильно, восхитительно. Юра сдавленно хрипит и крупно подрагивает, оргазм такой долгий, происходящее так завораживает. Он сползает вниз, и Юри подтаскивает его к стульям. Он прикрывает глаза рукой, чтобы цветные пятна перестали плясать, а когда убирает руку, видит, что невероятное продолжается. Думает, что из всего удивило его больше: то, что было только что, или Виктор, которого раздевает Джей-Джей, которого целует Джей-Джей (хотя больше кусает), которого Джей-Джей подсаживает на стол и притирается вплотную, медленно двигаясь, изображая фрикции. Виктор неотрывно на него смотрит. — Давай, детка. Я же обещал, — выдыхает ему в губы Леруа, и у Юры снова начинает рябить в глазах от контраста услышанного и. просто Виктора целиком. Сбоку от него потрясённый Кацуки, кажется, перестаёт дышать, и Юра пихает его в бок, выпрямляясь и опираясь о стол. Тот поворачивается к нему корпусом, но не головой. Ещё бы, небось представляет себя на месте Джей-Джея. Юра стаскивает с него очки, откладывает их назад, и Юри наконец-то его замечает. Они неловко целуются, чтобы чем-нибудь заполнить паузу, царапают друг другу шеи и плечи, и отстраняются, когда Виктор бросает что-то заискивающее Джей-Джею и издаёт короткое «м». Юра смотрит и понимает: вот самое удивительное. Виктор с поджавшимися пальцами ног, растягивающий себя сам на этом вот столе. (Конечно, фиг он там кому позволит такое.) Перед Джей-Джеем. (Конечно, потому что он почти левый человек.) Донельзя раскрытый. (Конечно, потому что понятие стыда у него давно атрофировалось, да и ему в общем-то пофиг, как.) Плисецкий закусывает костяшку пальца, сползает со стола и идёт к ним. Молча опускается, заправляет за ухо волосы с викторовой стороны, сжимает рукой его член, пару раз двигает рукой почти всухую и следом накрывает его ртом. Джей-Джей смеётся где-то на задворках сознания; Юра честно не понимает, что происходит и потом, наверное, скажет, что был в пьяном бреду. И ни за что не признается, что-то, что происходит, ему нравитсянравитсянравится. Он обходится с ним на редкость ласково. Тычется кончиком языка в уретру, краем глаза следя за двигающимися у самого подбородка пальцами, не веря, что это происходит на самом деле. Виктор открыто стонет, тихо, проникновенно, не пошло. Юра касается этих пальцев своими, неуверенно скользит между ними, собирая смазку. Виктор всегда был нежен с ним самим. А он испытывает какой-то трепет если не к его содержанию, то хоть к самому телу. Юра отрывается посмотреть на лицо Виктора, когда нащупывает простату, потом косит из-под чёлки, двигая указательным и головой. Непонятно, как Виктор дышит вообще, но звучит это хорошо. — Так… Ну всё, котёнок, — он отстраняет его свободной ладонью, с трудом ухмыляется и посылает одновременно жгучий и скептический взгляд Джей-Джею. Юра тоже. Джей-Джей отпускает только закайфовавшего от его пальцев Кацуки, долго смотрит на Виктора, высматривает какой-то подвох, наверное. Но Никифоров только падает на спину и запрокидывает голову. Из нескольких следующих минут Юра узнаёт, что Виктору нравится резко внутрь и размеренно обратно, и вот так — долго, а потом прижать член ладонью и в бешеном темпе до искр из глаз. И что Виктор, удовлетворённо распластанный на столе, — это красиво. А ещё Юра понимает, как сильно хочет Джей-Джея. Ну, то есть и раньше хотел, конечно, но теперь точно и ещё больше. Джей-Джей оборачивается к нему с извиняющимся и болезненно-возбуждённым видом и говорит: — Прости, феечка. Это только ради спора. Простишь? Тупой Джей-Джей, думает Юра, это очевидно, зачем ты извиняешься. Подходит к нему, жадно смотрит на колом стоящий член, кладёт руки на грудь, на плечи, цепляет пальцы в замок за его шеей, склоняя, заставляя поцеловать. Наконец-то. У него губы совсем другие, незнакомые, очень приятные. — Трахни меня? Тогда прощу. Он даже не раскрывает глаз, зато раскрывает рот, сам терзает языком чужой и чувствует нереальное воодушевление. Джей-Джей подхватывает его за талию, Юра обвивает его ногами, вжимается, трётся, улыбается в поцелуй; запредельно хорошо, когда любишь. — Джей-Джей, пожалуйста, ну давай, — доверительно сообщает он шёпотом глаза в глаза, пока Леруа колеблется и трогает пальцами его вход. Наконец, подбирает со стула смазку, возится недолго и припирает Юру к стене, медленно насаживая на себя. Юре неприлично хорошо, он чувствует себя свободным, желанным, живым и настоящим. Он чувствует себя собой. Джей-Джей целует его в шею, прикусывает кожу, щедро рассыпает засосы на плечах и ключицах, глухо стонет. Их хватает ненадолго, Леруа едва не валится с ног, потом они вдвоём долго, улыбаясь, следят за такими же только отошедшими от оргазма Виктором и Кацуки. Джей-Джей сидит и держит Юру на руках, будто самую большую драгоценность. Юра никак не может отпустить его плечо. *** Время — деньги, Джей-Джей запускает производство с раннего утра, ещё раз всё перепроверяет и поднимается в офисы. Виктор, увидев его, перестаёт что-то втолковывать сияющему Кацуки и кисло ухмыляется в знак расшаркивания офисной этики. Всё-таки коллег вокруг никто не отменял. Джей-Джей громко желает всем доброго утра, растягивается в дверном проёме звездой и светит улыбкой, перешедшей, кажется, на новый уровень бытия вместе с хозяином. За ним проскальзывает Юра с новым гаджетом у уха, останавливается у дверей, небрежно машет теперь уже тоже коллегам и продолжает объяснять в трубку, что нет, два контейнера для вещей — это мало, давайте три, и мне ещё кошку нужно перевезти. — И да, Витька, я подал на развод! Джей-Джей улыбается ещё шире.