Черничный пирог

- Эй, ботаник! Форд машинально обернулся, хотя обещал себе не отзываться на обидные прозвища. Он по привычке чуть втянул голову в плечи и приготовился к новому граду насмешек - Дэвис со своими дружками, похоже, не собирались оставлять его в покое. Пайнс старался относиться к подобным выходкам как к детским шалостям, хотя эти амбалы и были одного с ним возраста. - А чо ты один? - рослый парень с отсутствием на лице печати интеллекта преградил дорогу - за его спиной тут же нарисовались ещё трое, гадко ухмыляясь и во всём копируя своего лидера. Форд, глядя себе под ноги, предпринял было попытку проскользнуть мимо, но сильный тычок в грудь заставил его пошатнуться и остановиться, всё-таки подняв взгляд. - Где же твой телохранитель? - не унимался Дэвис. - Я думал, что близнецы должны быть похожими друг на друга, но ты, недомерок, такой тощий, что того и гляди тебя сдует порывом ветра. Недомерком Стэнфорда ещё не называли: его рост был выше среднего, хотя телосложение трудно было назвать крепким - он мало чем отличался от большей половины сверстников, но по какой-то причине внимания ему доставалось с лихвой. И только, повзрослев, он начал понимать, что причиной тому были не его двенадцать пальцев на руках. Дело было в его брате-близнеце. Их отношения были примером идеальной дружбы, в то время как большинство подростков испытывали проблемы не только с другими, но и с самими собой. И Пайнсы, которые были друг для друга поддержкой и опорой, смотрелись на фоне других странно - не удивительно, что они стали предметом насмешек, большая часть которых доставалась физически более слабому брату. - Отвали, Дэв, - пробормотал себе под нос Стэнфорд и снова предпринял попытку пройти, но на этот раз встретил более решительный отпор в виде со всей силы толкнувшей его в грудь ладони. Пайнс неуклюже взмахнул рукой и упал на спину, чудом не ударившись затылком об асфальт. - Учись вежливости, ботаник. Дэвис с компанией, гадко усмехаясь, пошли по своим делам дальше, оставив Форда лежать на земле и рассматривать пролетающие высоко в небе облака. Стэнфорд ко всем ударам судьбы относился философски: он имел достаточно силы воли для того, чтобы разум одерживал победу над эмоциями, но сейчас впервые, пожалуй, за всё время, он чувствовал внутри пустоту. И одиночество. Прежде друзей в его жизни заменял брат, но невозможно было не заметить, что тот отдалялся всё больше: и пусть они со своей девушкой всё же расстались, Стэнли найдёт другую, сделает ей предложение и будет жить с ней долго и счастливо где-нибудь на краю мира, появляясь на пороге дома одинокого учёного с индейкой и толпой орущих детишек раз в год на День благодарения. Что там говорили взрослые о прекрасной юности? С одним лишь Стэнфорд мог согласиться: для них она была ностальгически-прекрасная - потому лишь, что закончилась. И Пайнс, стирая кулаком с лица злые слёзы, отчаянно хотел промотать время вперёд - к тому моменту, когда он закончит университет и свяжет свою жизнь с наукой, полностью оградив себя от людей. Он представлял, что запрётся в какой-нибудь лаборатории, создав собственный изолированный мир. Годы заточения по ту сторону двери - ничто не казалось ему в тот момент более желанным. - Прохлаждаешься? - короткий смешок над ухом. Форд повернул голову и с изумлением обнаружил около себя Стэнли. Погружённый в свои мысли, он не заметил даже, как брат подошёл и опустился рядом на землю - теперь тот лежал на спине и смотрел куда-то в небесную даль, чуть улыбаясь уголками губ. Стэнфорд поспешно сморгнул оставшуюся на глазах влагу и коротко ткнул брата пальцем в плечо. - А ты что же, следишь за мной? Боишься, что твой брат-заучка потеряется в математических дебрях и однажды не найдёт дорогу домой? Стэн рассмеялся и сунул в рот принесённую с собой травинку, покусывая её кончик на манер сигары. - Нет, просто отец нагрузил работой, и я подумал, что будет честно оставить тебе половину. Мы ведь всё делим напополам, правда, умник? Форд в ответ только хмыкнул, пряча смешок. Он был рад видеть близнеца - настолько, что в других обстоятельствах бросился бы к нему на шею с таким рвением, будто тот спас его от чудовища, но сейчас он чувствовал некоторое беспокойство, исходящее от Стэна, поэтому насторожился и снова обратил взгляд вверх, задумчиво закусив нижнюю губу. То, что они лежали на краю парковки супермаркета, их обоих нисколько не смущало. Стоял жаркий летний день, и посетителей в магазине было ничтожно мало, зато асфальт в тени рекламного щита был заманчиво прохладным, а лёгкий ветер трепал волосы и приносил с собой запах недавно скошенной травы. - Мне нужно будет уехать, - произнёс Стэнфорд, нарушая воцарившуюся было тишину. - В университет. Не хочу быть похожим на родителей, которые плюнули на свои мечты. Нужно развиваться. Искать себя. Что-то дать этому миру, в конце концов... А ты что думаешь? Стэнли не отвечал какое-то время, а когда заговорил, голос его звучал сухо и безучастно. Будто что-то в один момент сломалось внутри него, заржавело, перестало работать. Форд старался не смотреть на брата: он чувствовал себя предателем, но уговаривал собственный взбунтовавшийся разум, что это необходимо - они со Стэном не могли быть всегда вместе. - Я думаю, что всё это дерьмо собачье. Всё это саморазвитие, борьба за благо человечества. Ты говоришь такой: "О, покончу-ка я со своей никчёмной личной жизнью и сольюсь с серой массой!" И посвящаешь себя медицине. Или идёшь в пожарные. Или делаешь ещё что-то, после чего твоё имя максимум появится на страницах учебников, - Форд только по интонациям голоса брата угадал, что тот брезгливо скривился. - И делаешь это только потому, что общество считает это крутым. Сначала ты в детском саду зубришь цифры и буквы, затем в школе учишься всякой бесполезной ерунде, идёшь в институт для того, чтобы потом получить работу. Так что, когда у нас там отменили рабство?.. - В 1865-ом. - Что-то незаметно, - презрительно фыркнул Пайнс. - Знаешь, это похоже на то, как будто мы как овцы все идём по одной прямой, которая не приведёт нас ни к чему хорошему и... Как бы это сказать? - Ты имеешь ввиду, что жизнь отвратительно линейна, - подсказал Форд, поправив на глазах очки. - Я понимаю о чём ты. Но какой ещё есть выход? Может быть, у тебя существует вариант получше? Высоко в небе показался самолёт. Он расчерчивал видимое пространство пополам, оставляя за собой конденсационный след, который медленно таял в лазурно-голубой вышине. Форд протянул руку, будто пытаясь коснуться огромной машины, летящей во многих километрах над собой. Вот бы на них сейчас упала турбина. По крайней мере, это вывело бы жизнь из привычного русла - и не нужно было бы больше оправдываться, почему ты делаешь что-то не так. - Да, у меня есть один вариант. Стэнли поднялся на ноги и, отряхнувшись, протянул брату руку. На его лице светилась обычная беззаботная улыбка. Хотелось бы Форду уметь так же в один миг забывать обо всех проблемах. - Пойдём домой, умник. Сожрём припасённый мамой на выходные пирог и забудем всю эту ерунду. Стэнфорд с готовностью ухватился за протянутую ладонь и встал с земли. Ветер принёс с полей сладковатый запах цветов - а там, за горизонтом колышущихся трав, раскинулась прекрасная и величественная Атлантика, на берегу которой дожидался своего часа Stan O' War. Форд глубоко вздохнул, и на мгновение ему почудился отголосок прохладного бриза. Жизнь была не так уж и плоха. По крайней мере, в запасе у них имелось ещё целое лето.

***

*** Форд сидел на кровати Стэна с ногами, обутыми в кеды и с аппетитом уплетал кусок черничного пирога. Засахаренная корочка крошилась и пачкала губы, но юноша не обращал на это никакого внимания: он был целиком и полностью поглощён изучением развёрнутой перед ним карты. Стэнли сидел рядом и с небывалой для него увлечённостью изучал написанное на бумаге. Потом вдруг с радостным возгласом ткнул пальцем куда-то в центр карты. - Бермудский треугольник! - Не слишком ли для первого путешествия? - с сомнением прищурился Форд. - Да ты посмотри только, это же совсем рядом! - азартно воскликнул его брат, грозясь прорвать карту указательным пальцем. - Как на задний двор с палаткой сгонять! - Да, только вместо пёсика на поводке там можно встретить куда более.. впечатляющих существ! - И почему ты такой зануда? Стэнли откусил сразу половину куска пирога и проглотил, практически не жуя. - Впечатляющее существо - это ты, - присвистнул Форд, глядя, с какой скоростью его брат поглощает пищу. - Не хотел бы я оказаться с тобой на необитаемом острове. - Боишься, что съем? - Стэнли понизил голос и придал ему угрожающие интонации. - Ну, умник, так и быть, ты раскусил меня! Он отложил с колен карту и придвинулся ближе, угрожающе нависая над братом. Стэн был куда шире в плечах и выглядел вполне внушительно. Он засучил и без того короткие рукава своей белой футболки, весьма красноречиво показывая свои намерения. - Учти, я не посмотрю на то, что ты тощий. Такие мне даже больше нравятся. В прошлый раз от одной полной дамы у меня случилось несварение - никогда больше не буду связываться с жирными, себе дороже! С сегодняшнего дня перехожу на диетическое питание! - и он многозначительно посмотрел на близнеца. - Дурашка. И за что я люблю тебя? - улыбнулся Форд ласково, но тут же пожалел о сказанном, потому что Стэнли воззрился на него совершенно непередаваемым взглядом, в котором читались удивление, сомнение, радость, страх и ещё что-то, что Пайнс не мог однозначно назвать. Но, несмотря на смятение, Стэнли не торопился увеличивать дистанцию между ними. Он продолжал всё так же угрожающе хмурить брови, и Форду показалось на секунду, что он сейчас поплатится за свою излишнюю откровенность. И почему такая простая фраза прозвучала сейчас так неловко? Почему ещё в десять лет сказать подобное считалось нормальным, а сейчас вдруг эти слова приобрели какой-то посторонний оттенок? Взрослым людям всегда было сложнее разбираться в своих чувствах, а уж говорить о них казалось зачастую и вовсе невозможным. - Вероятно, потому что я всё ещё не сожрал тебя, хотя у меня тысячу раз была такая возможность? - нашёлся Стэнли, растягивая губы в глуповатой, но доброй улыбке. - Брось, Ли, - шутливо отмахнулся Форд, щёки которого заметно горели от сказанного. - Я совсем невкусный. Пирог куда лучше, поверь. - Но пирог мы съели, - вкрадчиво заметил Стэн. - А тебя ещё нет... - Чур, я не принимаю в этом участия! Стэнфорд поджал под себя ноги и предпринял вялую попытку отстраниться от брата, хотя было уже поздно: тот придвинулся ближе, буквально наваливаясь сверху и, открыв широко рот, демонстративно укусил не скрытое тканью футболки плечо. Это было довольно щекотно, и Форд тихо засмеялся, уперев ладонь в лохматую макушку Стэна, безрезультатно отпихивая того от себя. - Фполне фебе фкусно, - не разжимая челюсти, вынес вердикт Стэнли и переместился зубами чуть выше, довольно болезненно укусив ключицу. Форд от неожиданности ойкнул и дёрнулся, неуклюже откидываясь назад, упершись руками в матрас позади себя. Лучше было не думать о том, как это выглядит со стороны: они оба сидят на смятой после сна постели (Стэн так и не приобрёл привычку заправлять за собой каждое утро), он сам выгибает назад бледную шею, обнажая острую линию подбородка, а его брат касается тонкой кожи зубами, опаляя горячим, пахнущим черничной сладостью, дыханием. - Ли, отпусти меня, - вдруг тихо взмолился Форд, и его голос прозвучал по-настоящему жалостливо. - Испугался? Стэнли поднял на него взгляд блестящих глаз - этот блеск не предвещал ничего хорошего и означал только, что близнеца полностью захватил азарт. А уж если этот парень чего-то по-настоящему захотел, его было не остановить. - Да ты дрожишь от страха, - ухмыльнулся он и, широко раскрыв рот, замер возле беззащитной шеи. - Не стоит этого делать. Голос Стэнфорда стал неожиданно твёрдым и даже жёстким, но его брат с успехом проигнорировал это, всё же смыкая зубы на обнажённой шее - в том месте, где под кожей беспокойно бился пульс. Форд замер и напрягся - почти до боли в мышцах, стараясь тем самым сохранить остатки самообладания, которое слишком стремительно ускользало. - Ли... - предпринял Пайнс последнюю отчаянную попытку воззвать к сознанию брата, но тот, как и обычно, шёл напролом, игнорируя сопротивление, непоколебимо уверенный в себе и в правоте собственных действий. Острые ровные зубы тем временем сомкнулись под подбородком, прикусывая кожу и чуть оттягивая её - игра затянулась, превращаясь в нечто странное, от чего явно веяло опасностью. И тут Форд понял, почему нужно быть осторожнее со своими желаниями - даже самыми несмелыми, которым место только под одеялом, в темноте, подальше от людских глаз. Неужели его близнец каким-то непостижимым образом разгадал то, что он скрывал даже от самого себя и теперь издевается с присущей подростку жестокостью? Так стыдно и гадко Стэнфорду не было ещё никогда. - Да отпусти ты меня! - почти закричал он, вцепляясь обеими руками в широкие плечи и одним резким движением сбросил с себя близнеца, тут же оказываясь сверху - сверху, на бёдрах Стэнли. Форд замер, широко распахнув глаза и глядя со смесью отчаянья и недоумения на раскрасневшегося, с растрёпанными волосами, брата. Тот был явно возбужён: шальной взгляд и сбившееся прерывистое дыхание выдавали его с головой - а стыдно почему-то было Форду. Вероятно, потому что его аналитический ум вмиг оценил ситуацию и сделал неутешительные выводы, а Стэнли же, по своему обыкновению, не задумывался о последствиях и смотрел на всё с позиции сиюминутной выгоды. А чего может хотеть подросток, взгляд которого излишне красноречиво был подёрнут пьяной дымкой? Стэнфорд, пытаясь как-то уменьшить неловкий контакт тел, поёрзал на бёдрах брата, но сделал только хуже. Его пальцы всё ещё находились на плечах Стэнли и были придавлены широкой спиной - парень попытался освободиться, но в тот же миг почувствовал, что на его разведённые бёдра легли горячие ладони, требовательно сжимая и притягивая ближе. - Просто молчи, умник, - Стэн смотрел ему прямо в глаза. - Один чёртов раз не вставляй свои скучные фразочки и просто наслаждайся моментом. И он, осторожно сняв с Форда очки, подался вперёд - как будто бы за поцелуем, но вместо этого одним широким движением языка слизнул с губ прикрывшего глаза брата сахарное черничное варенье. - Ты сладкий. - Вот кому заткнуться не помешает - так это тебе, - зло кинул в ответ Форд и почти с отчаяньем впился поцелуем в чужие губы, которые уже растянулись было в самодовольной ухмылке. Они неловко сталкивались носами, кусались и тут же зализывали укусы. Стэнфорд, которому снова пришлось закрыть глаза, потому что перед взглядом всё плыло, практически терял сознание от новых для него ощущений - он всеми силами показывал своё рвение, потому что ни за что бы не признался, что делает всё это впервые. Что у него никогда так не перехватывало дыхание, не холодели пальцы рук, а сердце так гулко не отсчитывало удары, грозясь вырваться из грудной клетки. - Дверь не заперта, - рассеянно пробормотал он, отстраняясь, но не делая никакой попытки подняться. - Плевать, - шепнул раздражённо Стэн. - Это даже заводит. - Ты сумасшедший, - Форд попытался придать своему голосу укоризненные нотки, но дыхание перехватило, когда брат уверенно положил ладонь поверх молнии на его брюках. Стэнфорд приоткрыл рот, но ничего не сказал - только дышал загнанно, уже не пытаясь скрываться. Он высвободил наконец свои руки и перехватил инициативу, неуклюже хватаясь за ремень на джинсах Стэнли и трясущимися пальцами пытаясь справиться с пряжкой - так поспешно и с таким рвением, будто хотел доказать невесть что брату. И заодно себе. Но это оказалось не лучшим поводом разделаться со смущением: когда ремень наконец поддался, Форду оставалось только расстегнуть молнию и, приспустив бельё, коснуться пальцами напряжённой плоти, которая ощущалась горячей даже через ткань. Но он замер, боясь даже пошевелиться. Стэнли лежал под ним: горячий, с влажно блестящими покрасневшими от укусов губами - и ничего не предпринимал. Ему словно нравилось вот так мучить брата, давая ему каждый раз сделать следующий шаг первым. - Только не говори, что ты и с собой такого никогда не делал, - Стэн усмехнулся беззлобно, скользнув уверенными движениями ладоней по натянутой ткани брюк близнеца. В следующую секунду он, не дав тому опомниться, потянул за собачку молнии вниз, ловко проник рукой под два слоя одежды и осторожно надавил большим пальцем на головку, которая была уже влажная от выступившей на ней смазки. Он действовал легко и уверенно - слишком уверенно, пожалуй, и что-то неприятно кольнуло у Форда под рёбрами. Но думать об этом не было ни времени, ни желания, потому что губы Стэнли вернулись, втягивая его в неспешный глубокий поцелуй - это было именно то, что надо; это сорвало к чертям невидимую натянутую внутри пружину и позволило наконец-то отключить разум. Стэнфорд, слегка приподнявшись, освободил от одежды тяжёлый член брата, который тут же прижался к животу. Он обхватил напряжённый орган широкой ладонью и, закусив губу, сделал первое осторожное движение. Форд был уверен, что у него ничего не получится. Доставить удовольствие себе - это одно, но как понять, что нравится другому человеку, а что может причинить боль? Что заводит его больше всего? Где он любит, чтобы его касались? Беспокойный разум Форда, очнувшись, вновь стал генерировать десятки вопросов, и Стэн, почувствовав это, вздохнул прерывисто и перехватил руку брата за запястье. Он поднёс к лицу его пальцы и, не долго думая, вобрал каждый из них в рот, плотно обхватывая губами и с любопытством следя за тем, как меняется выражение лица близнеца. Затем провёл языком по податливо раскрывшейся ладони, оставляя на коже влажную дорожку и вернул руку Форда к своему паху, направляя и заставляя двигаться жёстче, уверенней. Стэнфорд уже и сам всё понял, делая движения более размашистыми и быстрыми, отчего Стэнли выгнулся под ним, тихо и низко застонав, подаваясь нетерпеливо навстречу ласкающим пальцам. Он впервые видел брата таким: открытым, потерянным в собственных ощущениях, жадно просящим беззвучными движениями губ не останавливаться. И Форд так увлёкся процессом, что собственное, ставшее уже почти болезненным возбуждение, вдруг отступило на второй план: он просто наслаждался видом потерявшего контроль Стэна, с головой уходя в омут чужих эмоций, ощущая их как свои собственные. И когда он почувствовал под пальцами чужую крупную дрожь, то задержал дыхание, ощущая, как толчками брат выплёскивается в его сжатую ладонь. Только через минуту Форд сообразил, что нужно вздохнуть - и широко раскрыл рот, жадно хватая воздух, обнаружив вдруг, как загнанно колотится в груди сердце. Какого чёрта они только что сделали? Но опомниться ему не дали. Потому что Стэнли не был таким эгоистом, каким обычно казался: он, ещё окончательно даже не придя в себя, одним сильным движением подмял под себя брата - так, что разведённые колени того оказались в воздухе, а сомкнутые в кольцо руки - за широкой спиной. Поза была далеко не двусмысленная, и она позволяла почувствовать друг друга куда ближе. И Стэнфорд был безмерно благодарен брату за то, что тот, глядя ему в глаза, не отвесил никакую подколку и не попытался смутить его ещё больше - просто молча опустил руку и провёл по всей длине плоти, буквально несколько движений спустя заставляя чувствительное тело подростка вытянуться, задрожать и наконец отпустить себя, кончив с тихим стоном на губах. Стэн стащил с себя футболку и, вытерев их обоих, поправил одежду и опустился на матрас рядом с братом, перевернувшись на спину и глядя на доски верхнего яруса кровати. - А если бы сюда вошёл отец? - спросил через некоторое время Форд, повернув голову к близнецу и глядя на того, чуть прищурившись - очки подевались неизвестно куда и не было никакого желания немедленно бросаться на их поиски. Стэнли хрипло усмехнулся. - Ну... Он бы выставил нас из дома. Возможно, через окно. И тогда никакого университета, никакого бокса... И никакой тачки, - он в задумчивости пожевал губы. - Да, паршиво. Стэн в ответ посмотрел на брата, и от этого взгляда Форду отчего-то очень захотелось отвернуться. - И всё, что бы у нас осталось - это мы сами и "Stan O'War", - добавил Стэнфорд - так тихо, что невозможно было угадать интонацию его голоса. - Ты бы жалел? - вдруг резко спросил Стэнли - от его взгляда было не укрыться, не спрятаться, и Форд невольно прикрыл глаза. - Нет, - отозвался он через несколько мучительно-долгих секунд, и голос его был неестественно-беззаботным. Его брат нахмурился; даже взгляд его тёплых глаз как будто потемнел - уж кому-кому, а Стэнфорду его обмануть никогда не получалось. Это была ревность - безысходная ревность к будущему, но что бы ни случилось, Стэнли знал, что хочет для брата лишь счастья. - Форд, твою мать, будь хотя бы сейчас честен перед самим собой! - воскликнул Стэн, но тут же рассмеялся беззаботно и схватил брата в медвежьи объятия, смягчая сказанное. Затем он отстранился и заботливым жестом коснулся большим пальцем губ Форда, медленно провёл по ним и только потом поймал вопросительный и несколько смущённый взгляд близнеца. - Черника, - прокомментировал Стэнли, облизнув палец и по-дружески ударил Форда в плечо, поднимаясь с кровати. - Пойдём, умник. Корабль сам себя не достроит. - Да уж конечно, братец, - усмехнулся тот, глядя, как Стэн встаёт с его разбитых вдребезги очков, которые тот даже не заметил. Но занудствовать ему в этот раз совершенно не хотелось.