Давай просто поиграем во взрослых...

- … - Успокойся, Мисаки, я уверен, что ты хорошо написал, - Сарухико лениво приподнялся на локтях, прищуривая глаза от слепящего их солнца. После произнесенных им слов где-то неподалеку раздался недовольный мужской возглас. В небо вспорхнула стайка мелких птичек, которая своим гомоном разбудила нескольких учеников, расположившихся рядом с окнами и неразумно витающих в сладком дурмане прямо во время урока. Слабым писком отозвалась сигнализация какого-то автомобиля, припаркованного на ближайшей улице. А затем все снова стихло. Фушими проводил взглядом пташек, уносящихся в известном только им самим направлении, закрыл глаза и окунулся в эту ничем не нарушаемую гармонию тишины. Почти ничем. Рядом снова завозился Ята, который за десять минут успел сменить все известные позы в попытках найти удобное положение. Сейчас же парень, чертыхаясь, сел, упираясь спиной в бордюр, и вперил свое недовольство в пространство перед собой. Вообще-то, выход на крышу был запрещен, тем более в учебное время, но им, а особенно Фушими с его необычайно умелыми руками на это было попросту плевать. В данный момент больше всего парню хотелось просто завалиться на колени друга, упираясь в них затылком, и заняться своей приставкой, но как назло, собираясь, он оставил ее дома. - Тебе легко говорить, - процедил Мисаки, поворачиваясь к расслабленному парню, который расположился рядом с ним и даже бровью не ведет на грубый тон. Изменение настроения Яты не подстраивалась ни под какую статистику, поэтому Фушими это ни сколько не волновало. - Не понимаю, как тебе удается держать свои оценки в стабильном состоянии, если ты прогуливаешь столько же, сколько и я?! От злости он пихнул рядом лежащего в плечо, и тут же вернулся в свое привычно положение, демонстративно не обращая на вытянувшееся лицо друга никакого внимания. - Просто у меня есть один маленький секрет, Мисаки, - Сарухико снизил свой голос до заговорческого шепота, - если научишься использовать его как я, то все в твоих руках. - Какой? – задетый словами, тот резко повернулся, и в глазах его читалось такое нетерпение, словно он стоит на пороге какого-то открытия. Еще немного, еще совсем чуть-чуть, и будет ясно, почему этот чертов Сару, вечно строящий из себя безразличного гения, всегда обходит его. В учебе, в спорте, где невероятная гибкость и быстрота реакции позволяла этому мальчишке проворачивать хитрые финты, когда сам Ята, яро желающий освоить в совершенстве скейт, совершенно неуклюж в этом деле. Хотя, возможно, нужно было постараться и накопить на свой, а не пожирать его завистливыми глазами, вымаливая на время у знакомого. И даже в девушках… Потому что обычно хмурый и молчаливый Сарухико иногда умел улыбаться так открыто и с едва заметной толикой нежности, что девчонки, наблюдающие за их странной парочкой, начинали шептаться. И даже сам Мисаки замечал, что его пульс невольно ускоряется, когда ему удается ловить такие удивительные, вовсе не вяжущиеся с образом типичного тихони, проявления его натуры. - Хм… Мозг, - Фушими поднял руку и щелкнул пальцами прямо перед носом друга. В ответ тот насупился и сполз спиной по бордюру, царапая ткань пиджака, и лег набок, так, что Сарухико мог видеть только его худую спину, обтянутую имевшей виды тканью. Кое-где, если приглядеться, можно было уловить глазом аккуратные швы, заботливо оставленные материнскими руками. В одном месте виднелось небольшое белое пятно от краски, которое так и не удалось отстирать. Парень усмехнулся, вспоминая эту историю и нагоняй, который получили оба. - Тупой Сару, - глухое бормотание друга, донесшееся до его ушей, наконец разрядило действующую на нервы атмосферу, и Фушими внутренне расслабился, понимая, что тот уже не дуется. Ята согнул руку, на которой лежал, и прижал ее ладонью к голове, словно действительно пытался проверить наличие того самого мозга. Единственное, что парень знал о себе, так это то, кто он и что происходит сейчас в его жизни. Самоанализом он никогда не занимался, но даже сегодня мысли упорно возвращались к одной ситуации, которую парень никак не мог выкинуть из головы. Она словно находилась там двадцать четыре часа в сутки в постоянно обновляемом статусе. Парень даже боялся, что завалит тест, потому что не сможет думать о чем-то кроме. Но все, вроде бы, обошлось... Точнее, ему хотелось так думать. Во-первых, не хотелось еще раз огорчать близкого ему человека, а во-вторых, разочаровываться в самом себе, иначе… как он будет смотреться в образе самоуверенного парня, который создал перед всеми, если он самый банальный неудачник, который не то что ростом не вышел, но даже обществу не может быть полезен? Но, в общем и целом, вопросы не показались ему такими уж сложными, а на многие из них он сразу дал ответ, не заморачиваясь с прочтением оставшихся вариантов. Рука его медленно соскользнула со светло-каштановых волос, и по лицу пробежались тонкие пальцы, останавливаясь на губах. - Черт! – Мисаки шумно выдохнул и вновь принял сидячее положение, скрещивая ноги и упираясь ладонями позади себя. - Тц, заколебал, - медленно выговорил Фушими сквозь сжатые зубы и схватил неугомонного за руку, притягивая парня в свою сторону и лишая его опоры, - лежи и не дергайся. Не иначе как шило застряло в одном месте… Ята шлепнулся рядом, успевая в последний момент прижать подбородок к груди и спасая этим свой многострадальный затылок от удара. Первой мыслью, проскочившей внутри, было, конечно же, бушующее желание избить этого идиота. Но как только он почувствовал, что его голову медленно склоняют книзу, устраивая на теплом плече, а после чужая рука, мягко придерживая за плечо, тянет его на себя, заставляя повернуться лицом к лицу, в голове у Мисаки снова вспыхнули картины позавчерашнего дня, заставляя его щеки пылать очень заметным румянцем. Вот он тормошит порядком уставшего от объяснений предмета Сару, предлагая посмотреть некое видео. Вот он уже смущенный и возбужденный не знает, куда себя деть, потому что хочется сквозь землю провалиться. Потому что он уже жалеет, что вообще задался этой идеей. Потому что Фушими смотрит за разворачивающимися пошлыми действиями на видео с тем же безразличием, которое всегда присутствует на его лице при общении с внешним миром. Вот после просмотра он не может позволить себе встать и позволить увидеть свою реакцию, поэтому Фушими понимающе хмыкает и забирает из его рук планшет, пока Мисаки стискивает свои ноги, согнутые в коленях руками. И длинной рукой легко дотягивается до стола, пристраивая планшет поверх стопки учебников. И теперь в голове у Мисаки бьется лишь одна мысль: что сейчас Сару улыбнется ему на прощание, соберет учебники с тетрадями, и покинет его крохотную комнатку, оставляя наедине с деликатной проблемой. И через мгновение умирает, потому что тот, возвращаясь на свое прежнее место, толкает его ладонью в грудь и опрокидывает на спину. Не убирая руки, которая теперь прижимает его к кровати, наклоняется к нему и прижимается щекой к щеке одновременно со своим коротким еле уловимым «Мисаки ~», скользит по ней вверх, пока губами не находит его собственные, уже пересохшие от волнения. «Просто не думай…» выдыхает он и прижимается к губам, бессовестно забирая себе первый поцелуй. Через несколько секунд собственные руки уже пытаются оттолкнуть этого придурка, но тот лишь спокойно перехватывает их свободной рукой и заводит за голову, продолжая удерживать запястья. Лицо Сарухико перед его глазами становится нечетким, а внутри уже полыхают самые разнообразные чувства. Желание ударить. Накричать. Вышвырнуть из квартиры. Убежать. Спрятаться и… Или продолжить? - Что ты дел… Сару… - Ята осекается и замолкает, чувствуя, что непривычно хриплый, такой незнакомый ему голос, сейчас выдаст его, и он просто разревется, позволяя, скопившейся в уголках глаз, влаге дорожками скатиться к вискам. - Тц, - Фушими вздыхает и прикасается к векам, стирая сразу выступающие слезы, - я же просил не думать… Запомни, Мисаки ~, - пальцы соскальзывают по коже вниз и проводят кончиками по влажной нижней губе, - ни один хороший поцелуй не должен начинаться с сухих губ. Но давай посчитаем это просто разминкой. Рука, до этого прижатая к груди Мисаки, сначала прикасается к дужке очков, снимая их и кидая куда-то в противоположный конец кровати, а затем перемещается под его затылок, вплетаясь в волосы. И Фушими снова склоняется над его лицом, захватывая сначала его нижнюю губу, а потом и вовсе вовлекая в безумие, на которое Ята несмело отвечал, игнорируя инстинктивное желание вжаться в ладонь, придерживающую его голову, и уйти от этого контакта. Потому что противно? Потому что это слишком странно? Потому что это Сарухико слишком не похож на его Сару? - Ну, - парень отрывается от него и тяжело дышит, а после громко шепчет, обдавая губы дрожащего под ним Яты теплым дыханием, - по-моему… так лучше. Как считаешь? - … Только тот ничего не считает. Сам пытается отдышаться и смотрит в глаза напротив. В красивые, какой-то странной, но от этого не менее пленяющей, формы, глаза. Темные, хищные, с немного расширенным зрачком. Не безразличные, какими были всего – то несколько минут назад. И в их отражении Мисаки видит себя. До безобразия смущенного, со слегка покрасневшими губами. Уже еле удерживающегося на грани, откровенного в своей беззащитности. И поддается тому зверю, который носит в себе Фушими. Потому что хочется еще. Еще больше. Еще медленнее. Еще чувственней. Прогнуться, чтобы дать больший доступ, когда поцелуи начинают спускаться ниже, а прикосновения становятся откровеннее. Помочь с пуговицами на своей рубашке, позволяя стянуть ее с хрупких плеч до локтей, а потом и вовсе от нее избавиться. Перехватить пальцы, пытающиеся расстегнуть ремень, а потом отпустить, разрешая, сдаваясь, потому что желание становится просто невыносимым. А дальше лишь тихие вздохи, смущение на грани рыданий, неспешные движения рук, словно дразнящие, и поцелуи. В губы, в скулу и подбородок, в шею. Потом снова в губы… - Эй, у тебя скоро дым из ушей пойдет, - парень тихо смеется и хватает недовольно сопящего Яту за подбородок, обращая к себе его пылающее лицо. - Ты о чем там задумался? - Не твое дело, Сару, - буркнул Мисаки и втянул голову, пряча подбородок за воротником рубашки. Чтобы хоть как-то успокоить подрагивающие руки, парень начал перебирать в пальцах кулон галстука. Да только это совершенно не помогало, поскольку он то и дело чувствовал пальцами быстрое сердце, глухие удары которого можно было легко поймать, стоило лишь прижать ладонь к груди. - Прямо как вчера… - беззвучно шепчет Мисаки и закрывает глаза. - Ты что-то сказал? - пальцы Фушими все так же перебирают его волосы, скользя по тонким прядкам волос, которые хранят восхитительный запах. Похожий на какие-то травы, мед… Парень не знал, да и желание не имел узнавать, чем Ята моет голову, но этот аромат, который совершенно не подошел бы ему самому, давно его пленил. И поэтому, пока Мисаки, глубоко погруженный в собственные мысли, ничего не видит, он тихонько наклоняется и вдыхает эту композицию сладковатых нот, борясь с желанием прижать его хрупкое к себе и зарыться носом в непослушные вихры. - Я, - неуверенный голос, - думаю о том, что произошло позавчера… - Мисаки… давай просто поиграем во взрослых. Ничего объяснять не хотелось. Да и как можно объяснить то, причину чего он и сам не знал… Вопрос, скорее всего, стоял именно в этом. - Знаешь, - продолжил Фушими, - есть вещи, которые просто случаются. И не нужно искать в них смысл. Нужно просто осознать и принять это. - Это и подразумевается под «игрой во взрослых»? - тихо спросил Ята, не желая верить тому, что услышал. Ему сейчас предложили просто забыть. Сделать со случившимся все, что он захочет. Перечеркнуть, принять, забыть. Все, что душе угодно. Спасибо за все, Сарухико, авансом. - Эй, Ята Мисаки, только не плачь, - Фушими обеспокоенно заерзал, услышав знакомое шмыганье носом. - И не собирался, мартышка, - в подтверждение своих слов парень пихнул его кулаком в солнечное сплетение. Не сильно, но достаточно для того, что Сарухико резко втянул живот, инстинктивно пытаясь уйти от неизбежно накрывающей ноющей боли. - Ну, вот и не плачь, - парень скривился, получая второй удар. – Не ищи двойного дна там, где его нет. Ты оказался в неловкой ситуации, и я помог…. - То есть ты так уже кому-то помогал?! – взвился Ята, пытаясь отпихнуть от себя друга. - Знаешь, н… - «никому», которое ни в коем случае не должно было быть произнесено, чуть не вырвалось у Фушими. - Прекрасно, - Ята уже не слышал ничего из того, что пытались до него донести. - Отпусти меня, придурок. И по имени не называй, - парень пнул никак не ожидавшего этого от него Фушими по колену, скинул руку с плеча, вскочил одним движением на ноги и, резким движением подхватив сумку, направился к лестнице. Тот не только не сделал попытку остановить вспыльчивого мальчишку, но и даже не пытался окликнуть, пока в это время Ята летел по лестнице вниз, размазывая слезы по лицу, в глубине души желая услышать его банальное «Мисаки, постой!» откуда-то сверху. *** - Ты такой трус, - Сарухико медленно поднялся и, отряхивая форму от пыли, подошел к бордюру, наблюдая за стремительно уходящей с территории школы фигурой, увенчанной любимой макушкой с копной каштановых прядей. Кому предназначалось его риторическое утверждение: к нему самому, к Мисаки или же к своему однокласснику, который сейчас стоял внизу и безуспешно мялся перед троицей девчонок, не решаясь признаться одной из них? Парень как-то горько вздохнул и усмехнулся, подбирая свой нехитрый учебный скарб, даже не задумываясь о том, что уже через пару десятков минут, такой человек как Ята Мисаки, запершийся в своей отвратительно маленькой комнате, будет судорожно подмечать удары своего, отчего-то заходящегося в быстром ритме, сердца. Где-то вдалеке снова раздался вой автомобильной сигнализации. Весна, не иначе.