Abyss

— Найл, ты не обязан это делать, ты ведь это понимаешь. Я сделаю всё, лишь бы ты был счастлив. Всё… — Трясущейся рукой гладит по щеке уже давно посидевший брюнет с глубокими морщинами, но всё с той же любовью в карих глазах, своего мужа. — Я знаю, Зейн, я тоже готов ради тебя на всё, ты же это знаешь, правда? — Улыбается всё той же широкой и такой прекрасной улыбкой, в которую и влюбился мулат ещё с первой их встречи. В ответ мужчина только кивает. — Мне страшно, но я хочу это сделать. Ты уверен, что сам хочешь этого? — Голубые глаза смотрят прямо в карие. Они счастливы. Они оба. — Да. Так будет лучше. Мы уже стары, Найл. Очень стары. Если бы ты сказал, тогда, в нашу первую встречу, что спустя так много времени мы всё так же будем стоять тут и смотреть друг на друга, как в первый раз, то я бы сказал, что ты сумасшедший, и что любовь не может существовать так долго, ведь всем известно: «Любовь живёт три года», но ты мне доказал совсем обратное. Спасибо тебе, Найл, Найлер, — мужчина усмехается, шепча ещё тише: — Мой Найлер. — Твой навечно, а ты мой навечно, Зейни, — произносит поседевший блондин и целует потрескавшиеся губы, которые уже давно перестали быть такими упругими и мягкими, но для голубоглазого мужчины они всё ещё остались самыми любимыми и самыми желанными. — Я больше пары лет не протяну, хотя, скорее всего у меня и их нет… Так же как и у тебя... Я — эгоист, знаю, но я не хочу чувствовать боль от потери тебя и я не хочу, чтобы ты чувствовал такую же боль, — в морщинах у глаз собираются слёзы и сейчас Зейну всё равно, что скоро расплачется, как маленький мальчишка, но это их момент, только их двоих. — Нет, Зейн, ты не эгоист, и никогда им не был. Я тоже хочу этого, именно поэтому я не уговариваю тебя уйти отсюда, а стою рядом с тобой, — Рука Найла медленно поднимается, и голубоглазый дотрагивается до щеки своей второй половинки, большим пальцем гладя его глубокие морщины. — Я люблю тебя. Всегда любил и до сих пор люблю. Тогда, когда я впервые признался тебе о своих чувствах, я боялся, что наша любовь со временем станет не такая сильная, или совсем угаснет, но стоя тут с тобой, я понимаю, что совершенно ничего не изменилось. Мы только стали старее. Знаешь, я всю жизнь не понимал, почему я никогда не уставал от тебя, но, кажется, что только сейчас я понял, что на самом деле мы устаём не от людей, мы устаём носить маски перед другими людьми. Но я никогда не носил их рядом с тобой, ты просто сорвал все мои маски, и мне ничего не оставалось другого, как просто быть собой. — Но давай будем реалистами, Найл, ты позволил мне это сделать. И я безумно счастлив, что встретил настоящего тебя. Мужчины улыбаются, переплетая свои руки, а перед глазами пробегает вся их жизнь. Зейн сидел под молодым дубом, на краю обрыва, откуда простирался чудесный вид на город, прячась от летней жары и от посторонних глаз, пытаясь отдохнуть от городского шума и наслаждаться новой книгой. Брюнет любил это место, но после того, как влетел, как ураган, именно на это место Найл, прячась от водяных пистолетиков его друзей, он полюбил его ещё больше. Возможно, в первые секунды Зейн и возненавидел этого маленького, белобрысого мальчишку, из-за которого его тишина была нарушена и листы его книги промокли от нападения друзей блондина, но это было всего пару секунд, потому, что стоило лишь взглянуть в эти голубые, извиняющееся глаза, и маленький мулат забыл обо всём. Тогда блондин пообещал купить брюнету новую книгу, даже 10 новых книг. А потом сказал, что если Зейн не будет обижаться на него, то блондин будет покупать каждый год по одной книге. И не смотря на столь юный возраст, Найл всё-таки сдержал своё обещание до самого конца. В тот день карие глаза так и не дочитали ту книгу, хотя оставался там всего один абзац. Брюнет так увлёкся компанией нового знакомого, что забыл обо всём на свете и взял у голубоглазого мальчика обещание, что на следующий день они встретятся тут снова. И они встретились… и на следующий день, и на следующий. Однажды родители Найла узнали, куда он постоянно пропадает, и пришли забрать его с этого места, волнуясь за его безопасность, но тогда этот маленький мальчишка залез на самый верх дерева и сказал, что не слезет оттуда, пока Зейну не подарят новую книгу. Аргументируя это тем, что брюнет уже рассказал ему все книги, что прочитал. Так оно и было, но блондин тогда не знал, что маленький мулат рассказал всё, что он читал за столь юные годы — он рассказал ещё пару дней назад, а последние дни брюнет просто придумывал истории, ведь Найл с таким интересом слушал его. В тот день Зейну всё же купили новую книгу, но обоих мальчиков наказали родители, за то, что без спросу ушли так далеко, да ещё и этот обрыв добавлял страху родителям. Но мальчики тогда совершенно не расстроились, ведь они знали, что после недельного наказания дома они всё же встретятся и Зейн расскажет новую книгу во всех подробностях. Просто нужно подождать совсем немного… Они всё же ходили на это место, но реже, чтобы не отхватить ещё одного наказания. Они стали видеться ближе к дому, но всё же их постоянно манило к дубу на краю обрыва. В средней школе родители уже перестали настолько сильно следить за своими детьми, ведь они уже стали взрослыми, понимали всё и несли ответственность за свои жизни. Но тогда родители ещё не знали, а мальчики не осознавали, что несли ответственность и за друг друга. Их сердце останавливалось, когда второй подходил к краю обрыва, но они бы этого тогда не признали. Не тогда… У Найла начали выходить точные науки, такие как алгебра, геометрия и даже физика, а Зейну начали очень нравиться языки, он, даже, захотел стать учителем английского. Тогда мулат мечтал выучить все языки на свете, надеясь, что у него всегда будет хватать слов. Однажды, брюнет выучил, как на иврите будет «ты прекрасен»(אתה יפה) и говорил это Найлу по несколько раз в день, что очень раздражало голубоглазого мальчика, ведь перевода он не знал. Тогда и произошла их первая ссора. Блондин пошел на то их место, в поисках уединения, но Зейн очень быстро его нашел. Брюнет пришел с бутербродом, сделанным собственноручно, для себя и своего друга — Найла. Мулат просто сел рядом с обиженным, молча протягивая ему угощение. Они просто сидели там, не проронив ни слова, блондин уже давно понял, что простил своего друга, но эта атмосфера была слишком уютной. Тогда они впервые поняли друг друга без слов. Тогда впервые Зейн понял, что иногда слов не хватает, а иногда они лишь мешают. Вскоре у брюнета начались проблемы с физикой, и Найл вызвался на помощь. Где бы они ни пытались заниматься — им всегда было шумно, тогда они снова пришли под этот дуб, взяв предварительно еду и учебники. Тогда Зейн начал понимать, в чём суть законов Ньютона, начал лучше решать задачи. С того момента они стали ходить на этот обрыв всё чаще. Им тут, вдвоём, было слишком уютно, слишком хорошо, слишком тепло, слишком… В старших классах, пока их ровесники употребляли большое количество алкоголя, никотина, ходили по клубам и барам, Зейн и Найл просто лежали тут, возле этого дуба, разглядывая небо, людей, а иногда и друг друга, но они бы в этом тогда не признались. Их устраивало абсолютно всё. Им было слишком хорошо. Иногда, они держались за руки, смотря на ночное небо и это было самым романтическим, что было в их жизни, но им этого было предостаточно. Уже в выпускном классе Зейн узнал, что Найл тайно учился играть на гитаре, а всё из-за того, что у брюнета не было возможноси попасть на концерт его любимой группы. Они опять пришли на это место. Тут, на дереве, голубоглазый парень спрятал гитару, чтобы Зейн не догадался ни о чём раньше времени. Тогда, когда солнце начало уже заходить, Найл спел под нежные звуки гитары любимую песню кареглазого парня. Затем блондин сыграл ещё одну, и ещё, и ещё… Он играл и играл, пока солнце окончательно не зашло и перестало видно струн. В тот день мулат был очень шокирован происходящим, ведь он не знал, что Найл учится играть, он не знал, что он умеет играть и петь, да и к тому же настолько хорошо. Он не знал, что пальцы блондина настолько ловкие, он не знал, что голос его друга слишком нежный и сладкий одновременно, он не знал, что уже давным давно влюбился в этого голубоглазого ангела. Тогда, именно тогда, голубоглазый парень решился сделать кое-что безрассудное. Их губы соприкоснулись в нежном поцелуе. Но Зейна огорчил этот поступок, ведь все знают, что: «У комара век – один день, у розы – три. У кошки век тринадцать лет, у любви – три года. И ничего не попишешь. Сначала год страсти, потом год нежности и, наконец, год скуки»*, а ему хотелось провести всю жизнь рядом с этими, такими родными голубыми глазами, рядом с такой родной и любимой улыбкой и самым прекрасным смехом. И он просто испугался, убежав куда-то далеко, куда глаза глядят, где бы Найл и не нашел его. Он просто бежал, пока не понял, что рыдает всё сильнее. Тогда, впервые, лицо блондина не выражало ничего, ведь он слишком был шокирован своим поступком, тем, что Зейн убежал, и вообще своими чувствами. Он боялся, что всё испортил, он боялся, что потерял своего друга. Они запутались. Очень сильно запутались, но это же Зейн и Найл — их всегда тянуло друг к другу, где бы они ни были и что бы с ними не происходило. Через пару дней брюнет нашел голубоглазого парня возле обрыва. Блондин сидел, свесив ноги, но он не собирался прыгать, нет. Он выглядел, как маленький ребёнок, который потерялся в супермаркете. Тогда Найл начинал извиняться, говорить, насколько же он дурак. Тогда, именно в этот момент брюнет сказал первое, что пришло в голову, а в его голову пришла та фраза на иврите, которую он специально выучил для этого блондина. "אתה יפה". И не было ещё более подходящего шанса, чем этот, чтобы рассказать о значение этих слов. Тогда они впервые поняли, что совершают ужасную ошибку, вдребезги руша их дружбу, когда их губы слились в поцелуе, таком нежном и желанном поцелуе. А дальше был университет, первая работа, первые взрослые проблемы, но только не друг с другом. Спустя пару лет Зейн вернулся на это место, их место. Подумать, уединиться. Найл всегда хотел семью, но брюнет не мог этого дать ему и это грызло его изнутри. Тогда мулат вообще не удивился, что голубоглазый ангел нашел его здесь. Блондин просто взял руку своего парня, переплетая их пальцы и иногда нежно целуя его руку. Они молчали до тех пор, пока Зейн всё же не решил выговориться. Именно этот день проклинал брюнет, ведь он предложил своему парню расписаться. Ведь этот ангел достоин шикарного предложения руки и сердца, а не этого совершенно обычного, но всё же искреннего предложения. Первую ночь после свадьбы Найл захотел провести на их месте, любуясь звёздами, ночным городом и наслаждаясь друг другом. Именно тогда блондин сказал, что всегда боялся слишком наигранного, отрепетировано предложения руки и сердца, которое могло последовать от Зейна. Блондин был очень благодарен своему мужу, что всё было легко и по-настоящему. После их долгого медового месяца, когда они приехали домой от такого отпуска, то снова пошли на их место. Найл хотел поговорить, но это нужно было сделать именно на этом месте, а что самое странное, что Зейн тоже хотел поговорить наедине, далеко от городской суеты. Кареглазый нервничал, блондин тоже. Но когда они всё же пришли к знакомому дубу — они успокоились и мыслили ясно. В тот день они оба сказал друг другу, что им не хватает кое-чего в жизни, а точнее кое-кого. Они оба хотели детей. Дальше пошла родительская суета. Первый плачь ребёнка, первый проросший зуб, первая двойка, первая драка. И даже в самые трудные моменты Зайн и Найл были счастливы, ведь они были друг у друга. Когда их дети уже отправились в университет, Зейн понял, что хочет как-то обрадовать своего ангела. Он пошел к тому самому дубу и установил прямо там для них лавочку. Он понимал, что с каждым годом им всё тяжелее и тяжелее ходить, а это место — лучшее, которое было в их жизни. Когда на их место пришел Найл, то был приятно удивлён, ведь его муж старался довольно долго и оно того стоило — всё получилось идеально. Тогда блондин взял собой гитару, они развели костёр и голубоглазый мужчина играл на гитаре до самого утра. С тех пор у них появилось много свободного времени, и они ходили на своё место довольно часто, а потом у них появились внуки, их волосы покрывала седина, их морщины становились всё глубже, лёгкие Найла атаковал рак, а у начались Зейна проблемы с сердцем, но их любовь всё так же не угасала. — Да, я позволил тебе сорвать мою маску и это лучшее решение в моей жизни, ведь я люблю тебя, Зейни. Очень, очень сильно, — произносит пожилой голубоглазый ангел и обнимает своего идеального мужа. — Я тоже, Найл. Слов во всём мире не хватит, чтобы сказать насколько сильно я тебя люблю, но ты сам прекрасно знаешь, что я люблю тебя больше жизни, больше всего. Ты — весь мой мир, а я твой. И, Найл, спасибо, что ты появился в моей жизни. — Как и тебе, — произносит мужчина, а затем немного отстраняется, чтобы взглянуть в карие глаза. По их щекам катятся слёзы, но они улыбаются друг другу искренней улыбкой. Они переплетают свои руки и поворачиваются к обрыву. — Давай на счёт три? — кареглазый тоже поворачивается лицом к пропасти и сильнее сжимает руку своего любимого. Найл еле заметно кивает, но этого хватает, чтобы он услышал тихий голос рядом: — Раз… Два… — медленно, но уверенно считает мужчина. — Подожди, — Найл поворачивает голову к его мужу. — Ты когда-нибудь задумывался, что будет дальше? Зейн тоже поворачивает голову и их взгляды встречаются. — Ну, если существует Бог, рай и ад, то мы будем вместе в раю, ведь ты, Найл, мой ангел, или же в аду, хотя я правда не думаю, что тебя даже близко к нему подпустят. А если, вдруг, мы окажемся в разных местах, то я сделаю всё, чтобы мы были там вместе. Обещаю, я пойду на всё, чтобы быть навеки с тобой. Если же все перерождается в иных людей, или существ, то, возможно, я стану красивой девочкой, а ты будешь парнем по соседству, и я безумно сильно в тебя влюблюсь, как и ты в меня. Или же ты будешь моей тигрицей, и родишь мне много маленьких тигрят. А может, мы порастём травой прям под этим дубом и будем ещё долго просыпаться тут вместе и любоваться этим видом, засыпая на зиму и просыпаясь каждой весной. Возможно, этой ночью мы взойдём на небо, как две новые звезды, которые будут стоять настолько близко, что учёные будут считать за одну. Не важно, что будет после, но я уверен только в одном — в любом случае мы найдём способ быть вместе, любовь моя. Зейн медленно поворачивает голову обратно. — Готов? — Стой. А что, если, ничего этого не существует? — Тогда мы прожили самую замечательную и долгую жизнь. Я рад каждому своему решению, в особенности всем тем, которые связаны с тобой. Я был счастлив с тобой и буду до последнего моего вздоха. И как бы мне не хотелось остаться здесь с тобой навечно… Но вечности не существует, только не тут, и нам осталось совсем не долго. Найл, я не смогу смотреть, как жизнь медленно покидает тебя, или же видеть в твоих глазах, как они угасают вместе с моими. Мы воспитали хороших детей и таких же хороших внуков. Что ещё нужно для счастья? Мы обеспечили им будущее. В мире нет ничего лучше, чем провести с тобой несколько десятков лет. И для меня будет честью уйти с этого мира рука об руку с моим парнем, мужем, отцом наших детей, дедушкой наших внуков, моей любовью и всем моим миром. — Как и для меня, — произносит Найл. Они улыбаются, но по их щекам текут слёзы. Им страшно, но они вместе, а это - главное. — Раз… — Два… — Три…