Разновидность "Х"

Разновидность «Х» 23 июня 2312 года Поздней ночью в кабинете директора Корпоративного центра медицинских исследований раздался звонок. Звонивший, видимо, знал, что в это время директор еще на работе: телефон трезвонил и трезвонил, пока, наконец, злой и уставший директор не нажал на кнопку пульта «Принять вызов, минуя видео». —Алло? —Мистер Ковальски! Это Аравинд Бхаттачарья! Вы меня узнали? Директор разразился матерной бранью и плюхнулся в кресло. В динамике молча и вежливо выслушали восьмиэтажное творение матерщинного искусства, потом сказали: —Спасибо, доктор Ковальски, вам того же. А теперь, я вас очень попрошу, выслушайте меня… … Доктор Роберт Ковальски матерился не только и не столько потому, что его отвлекли от тяжких дум. Он прекрасно узнал голос, больше того, еще когда телефон зазвонил, доктор уже знал, кто на том конце кабеля. Магистр Аравинд Бхаттачарья был штатным сотрудником Корпоративной службы безопасности, работником отдела медицинских изысканий, и за свою слишком долгую карьеру и слишком тесное сотрудничество с господином директором доктором Ковальски уже успел достать его до самых печенок своими безумными идеями, а в особенности – их последствиями. —На кой пенис я должен тебя слушать, недоделанный изобретатель?! Мне хватило прошлого раза, когда ты предложил свою очередную долбанную панацею!!! —А чем вы недовольны? Ведь она же сработала! Вот уже пять лет как никто не кашляет и не чихает!!! И не икает заодно. —Сто тысяч литров дерьма на твою голову, Бхатта! Да, никто не кашляет и не чихает, и даже не икает, но мы целый год выслушивали жалобы на внезапные посинения губ и языков после твоего «антипростудина»! —Подумаешь, все равно потом это в моду вошло, а косметический сектор очень неплохо заработал на помадах! Директор аж задохнулся от возмущения и несколько секунд вместо слов из его рта вылетало какое-то невнятное бульканье. Отдышавшись, он взвился пуще прежнего: —Ты, жертва неудачного аборта, может, мне тебе напомнить еще и твои новые контрацептивы для мужчин?! Нас из-за них чуть не разорвали, и все потому, что ты и твой начальник-имбецил не провели дополнительных исследований!!! В динамике мирно пробурчали: —Было бы из-за чего переживать. Такая ерунда… —Ерунда?! Для тебя, отродья подопытных кролика и обезьяны, может, и ерунда. А ты б сам пообщался со всей той толпой мужиков, которая требовала от нас возмещений за свои причиндалы. Они б тебя поимели! И в хвост, и в гриву, и вдоль, и поперек! Аравинд Бхаттачарья рассмеялся: —Доктор, ну мы же потом выпустили обновленную версию. А главное – с чего все взбеленились? Подумаешь, ну покрасились их… пенисы в зеленый цвет. Это даже прикольно! —Бхатта, тебе никто не говорил еще, что ты – засранец?! Ладно, хрен с ними, контрацептивами, но твоя вакцина от СПИДа… за нее до сих пор нас склоняют по всем падежам и прочим категориям всех двадцати языков нашей Корпорации!!! — и директор в раздражении почесал белобрысую макушку в том месте, где среди волос росли коротенькие золотистые усики, похожие на усики бабочки. —И вовсе непонятно, за что, — веселье Бхаттачарьи, похоже, было неиссякаемым, несмотря на потоки ругани от директора. — Зато теперь все умеют читать мысли. —Жаль, Аравинд, что не на расстоянии. Иначе ты бы мне не позвонил, — прошипел в динамик директор. — Твои коллеги из отдела безопасности данных тебя за этот побочный эффект не сожрали целиком, а жаль. Очень жаль. Я бы за них поработал с большим удовольствием!!! —Да что вы кипятитесь, доктор. Все равно через год после того разработали наноприсоски, так что в мысли теперь так просто не залезешь. Я вообще считаю, что этот побочный эффект – это высвободившаяся сила эволюции, мы стали совершеннее, чем наши предки, и… Доктор налил себе успокоительного, слабо заискрившегося в стакане, критически посмотрел на него и… выплеснул на пол. Глотнул просто воды из графина, вытер лоб тыльной стороной ладони. С Аравиндом Бхаттачарьей он был знаком уже давно. С того самого дня, двести лет назад, когда тот изобрел эликсир долголетия. Пожалуй, это было единственное, из-за чего доктор Ковальски вообще этого индуса терпел и мог с ним разговаривать, хоть и с преобладанием мата. Единственный побочный эффект этого долголетия заключался всего лишь во всеобщей блондинистости. Да-да, теперь на Земле не было ни шатенов, ни русых, ни брюнетов, ни рыжих. Все были блондинами разных оттенков, даже негры и монголоиды. Поначалу было несколько странно и непривычно, кое-кто возмущался, но основная масса (особенно японцы с китайцами) была довольна. После эликсира долголетия идеи и лекарства из Аравинда посыпались как из рога изобилия, и далеко не все они были удачны. —Доктор, вы меня слушаете? — Бхаттачарья, видать, встревожился тишиной в динамике и прекратил свою восторженную речь про прогресс и эволюцию. —Аравинд, тебя невозможно не слушать, ты слишком громко орешь, твою мать вверх ногами на противовесе орбитального лифта!!! Что ты там еще изобрел, ты, долбанный идиот?! Надеюсь, никто от этого не позеленеет, не обрастет чешуей и не пойдет малиновыми пятнами? — доктор Ковальски устало откинулся в кресле, сбросил туфли и возложил ноги на стол, который в том месте тут же услужливо прогнулся и помягчал. —Нет, думаю, что нет. Это не вакцина, оно нуждается в дополнительных исследованиях вашего центра. —Ну? — доктор убрал ноги со стола и подался к телефону. Впервые Аравинд предлагал его центру исследовать свои безумные изобретения. Может быть, хоть на этот раз обойдется без неприятностей? —За эти двести лет, доктор, мы победили все болезни, даже синдром Дауна и лихорадку Эбола, а вот с раком так и не совладали, верно? Доктор Ковальски только вздохнул. И правда. Сколько ни бились все ученые Земли, сколько ни вкладывали средств в поиск лекарства от этого бича человечества все мегакорпорации, но результата не было. Во всяком случае, безусловного – лечить некоторые виды этой болезни получалось, но не все. А главное – невозможно было защититься от нее, и рак в этом смысле уравнивал и члена совета топ-директоров, и самого простого грузчика. И вдвойне обидно было теперь, когда люди могли жить по триста-четыреста лет! —Я слушаю, Аравинд, — мрачно сказал директор. —Недавно вернулась экспедиция с Марса, вы знаете? —Не держи меня за болвана, Бхатта, наши лаборатории уже второй месяц копаются в биоматериалах. Навезли нам целую тонну всякой плесени… —Не только вам, нам тоже. И я выделил из этой, как вы говорите, плесени, некую активную субстанцию, способную дезинтегрировать контактирующие с ней клетки. И более того – я нашел способ задать этой субстанции разные программы. Ну, то есть, при контакте с определенным видом клеток она будет разлагать их и перестраивать продукты распада до тех пор, пока они не превратятся в воду, глюкозу и простые аминокислоты. Вы понимаете меня? —Аравинд, я доктор медицины, — Ковальски уже не сердился на этого ненормального изобретателя. Такое открытие!!! — Что вы хотите от нашего центра? —Всего лишь параллельных лабораторных исследований, на мышах, свиньях и преступниках. Ну и клинических испытаний, само собой. На это корпорация готова потратиться, как никогда раньше!!! —Ладно, вези эту свою… —Разновидность «Х», — подсказал Бхаттачарья. — Сейчас будет! —Остынь. Завтра утром. 24 июня 2312 года. В лаборатории №6 Эльза Кригер, опытная медсестра, готовила манипуляторы и инструменты для исследований принципиально нового лекарства, которое и лекарством-то, строго говоря, не было. То есть… Сегодня утром сам директор Центра принес сюда большой вакуумный контейнер с этой «разновидностью «Х» и велел ей подготовить все для первоначального исследования. Эльза спросила: —Мышей, поросят, обезьян и преступников запросить? —Пока не нужно, это не химический состав, а скорее живое существо… то есть, конечно, не существо, так, протоплазма. Нам нужно сначала разобраться, что оно вообще такое. Только завтра начнем испытывать на мышах. Позвоните, кстати, в питомник, пусть приготовят несколько мышей с раковыми опухолями на разных стадиях развития. И парочку здоровых – для контроля. Ну да не мне вам напоминать, милочка, — и директор игриво ущипнул Эльзу за попку. Девушка хихикнула – это был знак, что директор в превосходнейшем настроении, и, вполне возможно, сегодня вечером можно будет получить долгожданный отпуск и наконец лечь в больницу. Доктор Ковальски благоволил к молодой талантливой медсестре и пообещал сделать все возможное, чтобы помочь ей. Контейнер стоял в шкафу-биостате, где поддерживалась идеальная среда, полностью сходная с условиями в брюшной полости человека. Эльза, воодушевленно носясь по лаборатории, не обратила внимания на два факта: крышка вакуумной колбы разгерметизировалась, а на шкале радиоактивного фона в биостате пламенела риска верхнего допустимого предела. Внизу, на посту охраны, дежурный пялился на экран камеры в лаборатории, любуясь на точеную фигурку медсестры, на ее стройные ножки и округлый высокий бюст, пышный хвост соломенных волос, подкрашенных на кончиках алой краской. Тем же занимались и два бакалавра-практиканта, то и дело проходящие мимо стеклянной двери в лабораторию. Им, в отличие от охранника, видно было хуже, зато они прекрасно знали, что белья Эльза под халатом не носит. И никто из них не заметил, когда именно приоткрылись дверцы биостата и оттуда высунулось дрожащее, нетерпеливо подергивающееся пурпурное щупальце. Лишь когда взвыли сирены тревоги и загорелись алым контуры мгновенно загерметизировавшихся двери и вентиляционных отверстий, а по потолку разлился мертвенно-зеленый свет и завыло по зданию: «Биологическая угроза! Тревога! Биологическая угроза! Тревога!», практиканты и дежурный смогли оторваться от ужасающего и завораживающего зрелища Эльзы, оплетенной пурпурными и даже на вид ослизлыми щупальцами. Дежурный стал вызывать отряд биологической защиты, а бакалавры-практиканты помчались за спецкостюмами. Под сирену и устрашающее плямканье сигнализации неопытные практиканты кое-как натянули костюмы повышенной биологической защиты, и, не озаботившись даже подгонкой их по размеру, рванули в лабораторию. Упрямый компьютер отказался открыть дверь: «Ваши костюмы не герметичны. Проверьте костюмы!» А там, за стеклянной панелью двери, творилось полное непотребство: щупальца уже содрали с Эльзы большую часть халатика, чулок и туфлю. Второй туфлей, еще оставшейся на ноге, медсестра яростно отбивалась от щупалец, норовивших забраться в самое сокровенное место. Видно было, что девушка не растерялась и сразу принялась защищаться: на щупальцах то там, то тут зияли глубокие разрезы, из них сочилась вязкая, тягучая лиловая слизь; кое-где в мясистой плоти неведомой твари засели медицинские инструменты, а один из лазерных скальпелей Эльза Кригер до сих пор сжимала в руке, отмахиваясь им от пары щупалец, пытающихся залезть ей то ли в рот, то ли в нос. Отряд биозащиты все не появлялся и не появлялся, а костюмы практикантов никак не желали садиться по фигуре и герметизироваться… и когда, наконец, измученные неудачными попытками войти, защитники проникли в лабораторию, все было кончено: пурпурные щупальца плотно обвили несчастную девушку, и она перестала сопротивляться... Неизвестно, как долго простояли бы обалдевшие практиканты, пялясь на клубок подрагивающей пурпурной плоти посреди лаборатории, если бы не появились наконец ребята из отряда биозащиты, предводительствуемые лично директором. —Средства уничтожения не применять!!! — не своим голосом заорал доктор Ковальски. — Нам эту штуку нужно исследовать!!! Давайте осторожненько, холодной водой с транквилизаторами. Доктор оказался прав: едва только из пульверизаторов прыснули на тварь «холодящей смесью», как щупальца невероятно быстро поползли к биостату, разительно уменьшаясь в размерах. Скользнули в щель, и когда доктор, подскочив к шкафу, заглянул в него, то все, что он увидел – это пурпурный хвостик, юркнувший под крышку контейнера, которая тут же опустилась с отчетливым «пых-х». Потрясенный доктор даже подергал крышку. Не поддается! За спиной раздался тихий стон. Директор обернулся и застыл: на полу сидела голая, но на вид совершенно целая и невредимая Эльза, и растерянно оглядывалась. —Вы… в порядке? — наконец смог выдавить он. Медсестра вздрогнула. Моргнула, всмотрелась в зеленоватое стекло его шлема. —Д-доктор Ковальски… это вы? —Я, я, — он присел рядом с ней, окинул взглядом. Действительно, внешне вроде все в порядке. Повернулся к остальным: —Биостат полностью закрыть и всем покинуть помещение. Я останусь и обследую мисс Кригер и помещение. Приказ был выполнен быстро, но все свидетели происшествия, естественно, никуда не ушли, столпились за дверью и с интересом наблюдали. —Как вы себя чувствуете, мисс? —Н-не знаю… вроде нормально. Доктор хмыкнул и велел ей лечь в омниограф. Девушку накрыл прозрачный колпак, по которому тут же побежали данные. Роберт Ковальски не зря занимал свой пост вот уже двести лет: он считывал информацию с омниографа без дешифратора. И увиденное его поразило настолько, что он бросился к телефону и вызвал Бхаттачарью. —Доктор, только я вас умоляю: не надо сейчас меня ругать! — испуганное лицо изобретателя трагически скривилось. — Только не сейчас!!! Я на заседании, честное слово, как только освобожусь… —Заткнись, Бхатта!!! Так и быть, обматерю тебя позже. Пока что можешь сказать вашему отделу, что твоя марсианская хрень все-таки излечивает рак… крайне специфическим способом! Так что готовься к очередному купанию в дерьме! Бхаттачарья страдальчески закатил глаза, но тут с легким шорохом поднялся купол омниографа и раздался восторженный вопль Эльзы: —Не надо, доктор!!! Я его расцеловать готова за это!!! Только пусть сделает эту штуку не такой страшной, хорошо? На экране телефона изобретатель расплылся в довольной ухмылке: —Вот видите, доктор?! —Вижу, сто тысяч литров дерьма на твою голову! — буркнул доктор Ковальски. —Кстати, о дерьме. Раз все болезни мы уже побороли, то у меня появилась новая идея... — воодушевился Бхаттачарья. —…поскольку эволюция происходит слишком медленно, я решил ее подстегнуть и создать заменитель пищи, чтобы избавить нас от необходимости дефекации… Доктор схватился за голову и выскочил вон из лаборатории.