мелкое хулиганство.

Чонгук действительно не любит работать в дневную смену. И причина этому – вечное отсутствие каких-либо интересных происшествий, преступлений, да чего угодно. Максимум, что ему обычно светит в дневное время суток, так это какое-нибудь мелкое хулиганство вроде оскорбительного приставания к гражданам в не совсем трезвом состоянии, после которого иногда следует и сопротивление офицерам полиции, но это уже зависит от уверенности и характера хулигана. Если же даже такого вида преступления нет, то приходится заниматься самым скучным делом на свете – проверкой и заполнением всевозможных документов. Вот это по-настоящему выматывает. Уж лучше бы Чонгук за одну смену побывал на нескольких вызовах сразу, чем вот такая вот работа. Лениво потянувшись и отложив ручку в сторону, Чонгук устало поднимает взгляд на висящие на стене часы, стрелки которых показывают семь часов вечера. Ещё один час, и можно забыть обо всей этой документации, лежащей прямо перед носом и так надоевшей за несколько дней. Но этот час кажется бесконечностью, стоит Чону принять тот факт, что на столе лежит ещё одна стопка документов, которые только предстоит разобрать. Надежды на то, что этот час будет наполнен какими-либо насыщенными моментами совсем нет, потому что даже в участке Чонгук сейчас абсолютно один: напарник ушёл несколько минут назад на какую-то важную встречу, оставив его с кучей бумаг. Но, если смотреть правде в глаза, выглядел он слишком радостным, совсем не так, как должен выглядеть офицер полиции перед серьёзной встречей. Поэтому Чон успевает записать его в свой придуманный список предателей, которые не желают помочь ему, тем самым тратя своё время на бессмысленное заполнение документов. Обречённо вздыхая, Чонгук вновь приступает к своей работе на ближайший час, беря ручку и пододвигая к себе стопку бумаг. Отчаянно стараясь сконцентрироваться на тексте, Чон безостановочно щёлкает ручкой – это обычно расслабляет его самого, но нервирует остальных. Да, всё же в этом на данный момент пустующем участке есть и плюсы, один плюс. От всей этой писанины Чонгука отвлекает неожиданный звук открывающейся двери, смех напарника, который просто невозможно не узнать, и чьи-то недовольные возгласы. Кажется, ведут какого-то очередного правонарушителя. Чон мысленно ставит на обычное мелкое хулиганство, судя по несерьёзному отношению его напарника. – Чонгук-а, принимай нового клиента, – как-то уж слишком радостно проговаривает напарник и проталкивает в участок сопротивляющегося парня. – Кто на этот раз? – честно говоря, Чону вообще неинтересно, кого привёл напарник, поэтому он продолжает подписывать бумаги, не отрываясь от этого дела. – Угадай с трёх раз, – звучит крайне издевательски, особенно если учесть, что напарник прекрасно знает о нелюбви Чона к обычным хулиганам. – Никакой оригинальности... – бубнит себе под нос Чонгук, натянуто улыбаясь. – Вот и я о чём. Может, займёшься им? Тебе ведь не привыкать, – издевательства продолжаются, судя по всему. – Но ты ведь понимаешь, что одним дежурством вместо меня не отделаешься? – Чонгук не привык отказывать напарнику, да и сейчас допрашивание хулигана кажется куда лучше работы со всеми этими документами. – Да-да, конечно! Замётано! – где-то уже за дверью кричит напарник и, Чон уверен, победно улыбается. Наступает какая-то странная тишина, будто Чонгук по-прежнему один в этом участке и рядом с ним нет никакого задержанного. Скорее всего, дело в том, что он до сих пор ни разу не поднял голову, чтобы всё же глянуть на человека, с которым придётся разговаривать в ближайшее время. И этот же человек вообще не подаёт признаки жизни, просто молчит, кажется, словно даже не дышит. Спустя несколько секунд Чонгук всё-таки решается посмотреть на этого подозрительно тихого хулигана. Стоит Чону оторвать взгляд от бумаг и поднять голову, как он сразу же замирает, изумлённо смотря на стоящего перед ним человека. Перед ним стоит парень, больше напоминающий какую-то хрупкую куклу – выглядит крайне миниатюрно и неприступно. Голова виновато опущена вниз, руки, почему-то без наручников, спрятаны в длинных рукавах уж слишком большой для его телосложения кофте. И это хулиган? Чонгук думает, что напарник его разыгрывает, потому что этот человек совсем не похож на какого бы то ни было преступника. Лишь через несколько минут Чон осознаёт, что вовсю пялится на задержанного, что со стороны, наверное, выглядит очень странно. Но, чёрт, он действительно не подходит ни под одно описание или представление о настоящем хулигане, правонарушителе и тому подобному. – Так и будешь там стоять? Садись, – грубо, как свойственно служащему, произносит Чон и указывает на стул рядом с ним. Парень как-то совсем неуверенно двигается в сторону стула, как будто его ноги сейчас ватные, и он вот-вот в обморок упадёт. Чонгук успевает делать вывод о том, что он, скорее всего, первый раз попадает в подобные места и немного напуган приказным тоном. – Имя. Возраст. И причина попадания сюда. – Чон будто ножницами отрезает каждое слово, чувствует, как от этого вздрагивает парень напротив. – П-Пак Чимин, 17, граффити на здании... – каждое последующее слово звучит всё тише и тише. Чонгук только сейчас замечает остатки краски на одежде и руках Чимина, так вот почему он так отчаянно прячет их в рукава. Так наивно. Чон совершенно не знает, что делать с этим юным нарушителем закона. Несовершеннолетие позволяет максимум выписать штраф, но есть ещё вариант с ночью в камере предварительного задержания, в качестве профилактических мер. И Чон склоняется именно ко второму варианту. – Значит, поступим следующим образом. Я оставляю тебя на ночь в участке, чтобы ты тщательно подумал о своём поступке и сделал правильные выводы. Чонгук правда не понимает почему, но ему просто жаль этого Чимина. Выглядит таким напуганным, будто вот-вот заплачет, закрывая руками лицо и тихо извиняясь за свой поступок. Но отпустить его Чон точно не имеет права, да и обычным штрафом ничего не решишь, не напугаешь, это уже проверено временем. Чонгук встаёт со своего места, подходит к Чимину и, схватив его за один рукав, заставляет встать и пойти в сторону камеры заключения. Наручники он даже не думает надевать, не похоже, что этот нарушитель вообще собирается сопротивляться. Пак покорно следует к камере, заходит в неё, опустив голову, и садится на лавочку, съёживаясь от чувства холода из-за окружающих его бетонных стен. Чонгук наблюдает за ним всё то время, пока закрывает камеру, а делает он это максимально медленно. Отрывает Чона от наблюдения за Чимином лишь вибрирующий от пришедшего уведомления телефон. Чонгук достаёт его из кармана штанов, снимает блокировку и читает сообщение, на удивление, от напарника, который сейчас должен быть на серьёзной встрече.

«Друг, я никак не успеваю решить все дела здесь, на важной встрече. Замени меня в участке всего на одну ночь. Буду должен вдвойне».

Чонгук буквально прожигает взглядом телефон, в надеже на то, что его напарник как-то это почувствует и передумает насчёт этой просьбы. Нет, серьёзно, что он себе позволяет? Мало того, что оставил своего задержанного на Чона, так ещё и просит ночное дежурство за него отсидеть в этом участке. Чонгук со злости ударяет по стене, чуть ушибая руку и недовольно мыча. – О-Офицер Чон, с вами всё в порядке? – слегка дрожащий голос Чимина каким-то волшебным образом немного успокаивает пыл Чона, и тот медленно выдыхает, приходя в себя. – Не твоё дело, – вновь отрезает Чонгук и смотрит на собственную руку, на которой из-за шершавой стены появилось несколько ссадин, что начинают кровоточить. – Нужно обработать, чтобы не было заражения, – тихо шепчет Чимин, отвернув голову в совершенно другую сторону. В голове у этого на первый взгляд невинного и пытающегося помочь человека уже сложился план дальнейших действий. Он на сто процентов уверен в том, что этот полицейский точно откроет камеру, чтобы дать обработать руку. И именно в этот момент Чимин попытается сбежать, оттолкнув его в сторону. План хороший, но вероятность его выполнения достаточно мала, стоит Чимину принять тот факт, что офицер Чон едва ли не в два раза больше его. – Учти, попытаешься сбежать – тебе не поздоровится. Как и предполагалось, Чонгук согласился на предложение Чимина. Пак внимательно следит за каждым действием Чона, за тем, как он достаёт ключи от камеры. Подойдя ближе к выходу из этой холодной страшной камеры, Чимин просто с замиранием сердца ждёт подходящего момента. Едва ключ внутри замка поворачивается, что-то щёлкает и двери со скрипом открываются, Чимин собирает все силы и уверенность в кулак и рвётся напролом через Чонгука, отталкивая того руками. И тут Чон хватает Пака за талию и с невероятной лёгкостью закидывает его себе на плечо, при этом достаточно сильно шлёпая по заднице, из-за чего тот чуть вскрикивает. – Я же сказал без выходок! Чонгук со злостью скидывает Чимина со своего плеча на стоящий рядом с ними стул и, подняв его лицо за подбородок, пристально смотрит в глаза, в которых прямо сейчас страх смешен с удивлением. Чонгук ощущает, как в голове что-то щёлкает от подступившей злости, и начинает рвано и грубо терзать губы Чимина, который даже этому не сопротивляется. Наоборот, неуверенно отвечает на поцелуй, еле слышно постанывая. Если их кто-то заметит, грядут огромные проблемы, но Чонгуку абсолютно плевать на это, потому что он продолжает целовать Пака, что уже задыхается от нехватки воздуха, пытается сказать об этом Чону, легонько стуча по его плечу. И Чонгук всё же отстраняется от Чимина, вновь подхватывает его за талию, поднимая со стула, сам садится на него и усаживает Пака себе на колени. Смыкает руки в замок за спиной Чимина и притягивает его ближе к себе, заставляя прогнуться, и набрасывается на чиминову шею. Кусает кожу и оставляет несколько засосов, намеренно проводит языком по линии подбородка и, останавливаясь на губах, снова завлекает Пака в страстный и пошлый поцелуй. Не прерывая поцелуй, Чонгук располагает чиминовы руки у себя за шеей, чтобы тот смог удержаться, чуть привстаёт, стягивает с Пака штаны с нижним бельём и слегка приспускает свои. Вновь усаживает Чимина на колени, опускает свои руки ниже, на чиминовы ягодицы, и с наслаждением сминает их, ловя протяжные стоны. Чимин тяжело дышит то ли от длительных поцелуев, то ли от чрезмерного возбуждения, что пробуждает в Чонгуке желание заставить стонать его как можно громче. Вряд ли Чимин когда-то вот так вот представлял себе свой первый раз, но это то, что сейчас меньше всего волнует их обоих. Чонгук думает, что без растяжки и какой-либо смазки будет слишком больно, но Чимин, будто прочитав его мысли, одобрительно улыбается и утыкается носом в чонгукову шею. Чонгук хватает Пака за талию, тем самым прося немного подняться, и медленно входит, стараясь доставить как можно меньше боли и неприятных ощущений. Чимин мычит, хнычет, прогибается и крепче обнимает Чонгука, старается держаться, не обращать внимания на боль. Громко дышит, будто воздуха снова не хватает, когда Чонгук входит наполовину, и вскрикивает, когда до основания. Чон поглаживает чиминову спину, пытается успокоить, говорит банальное: «Потерпи ещё чуть-чуть» и целует куда-то в висок. Чимину нужно несколько секунд, чтобы привыкнуть к ощущениям, и он уже сам начинает двигаться, при этом стонет прямо возле уха Чонгука, от чего тот чуть ли не рычит, снова сжимая чиминовы ягодицы, на этот раз сильнее и грубее. Одна рука Чонгука по-прежнему на ягодице, а второй Чон берёт член Пака и медленно проводит вверх-вниз, периодически массируя головку, тем самым мучая его и заставляя произносить матерные слова, проклинать себя. Чонгук начинает ускоряться, движения становятся более резкими и грубыми, а Чимин уже не жалеет собственный голос, так пошло стонет и просит не останавливаться. Чон в бешеном темпе надрачивает Паку, чувствуя, как тело того начинает дрожать от подступающего оргазма. Заключительные рваные движения внутри Чимина – и Чонгук кончает, кусая чиминову шею до появления на ней ясного отпечатка его зубов, участок вокруг которого вскоре определённо посинеет, на что Чимин прогибается до хруста костей, чувствуя, как оргазм пробирает насквозь, и обессилено опускается на грудь Чона.

***

Чонгук просыпается от откуда-то внезапно зазвучавшей рок-музыки и, подняв голову и протерев глаза, видит перед собой своего довольно улыбающегося напарника и еле сдерживается, чтобы не запустить в него что-нибудь тяжёлое. – Ну, что, как ночное дежурство? – уже откровенно издевательский и надоедающий смех. – Ты мне до конца жизни будешь должен. Чонгук буквально прожигает взглядом напарника, как, кажется, совсем недавно телефон. Мысли о телефоне заставили вспомнить о Чимине, и Чонгук быстро бросает взгляд в сторону камеры, потом оглядывает всё вокруг, но не находит и намёка но то, что он здесь. Чон начинает думать, что всё, что произошло ночью, это всего лишь сон и полёт чонгуковой фантазии. – А где Чи... то есть, задержанный? – Чонгук всё же решается поинтересоваться, куда подевался этот парень. – Я отпустил его, так как его наказание в виде заключения в камере на всю ночь уже закончилось. Правда, он как-то странно отреагировал, точнее, смущённо засмеялся, когда я сказал, что в следующий раз наказание будет жестче. Что-то произошло, пока он был здесь? – с интересом спрашивает напарник, подозрительно глядя на Чона. – М? Нет, ничего, совсем ничего. Чонгук улыбается собственным мыслям и от такой реакции Чимина на фразу. Всё-таки это был не сон. И что-то ему подсказывает, что это далеко не последняя их с Чимином встреча. И да, в следующий раз будет действительно жестче, намного жестче.