Честные ответы

Постучаться в палатке было некуда; Пором оглянулась, размышляя, как бы половчее показать ниндзя, что у них гости. Но изощряться не пришлось: стоило ей переступить с ноги на ногу, как полог палатки откинулся, и оттуда высунулась Изаёи. — О, Пором, это ты, — она приветливо улыбнулась. — В гости? — К Эджу, — отозвалась она. — Дело есть, позовёшь? — Сейчас, — голова Изаёи исчезла в палатке, а спустя минуту оттуда на четвереньках вылез Эдж. Пором терпеливо подождала, пока он выпрямится, и лишь затем выпалила: — Привет. У тебя выпить не найдётся? — Однако, — тот почесал затылок, задумчиво осматривая её с головы до ног. — А не замолода ты для бухла, а? — Мне двадцать два, — буркнула Пором. — Я понимаю, что для вас всех я навсегда останусь пятилетней, но прошли годы. Да Сесил в пору наших первых приключений был младше меня сейчас, а я в жизни не поверю, что вы не пили вместе! Эдж вздохнул, взял её за локоть и подвёл к плоскому камню. Именно такие обломки скал и служили для них скамейками все эти долгие недели — пока шёл спуск в Лунные Глубины. Пором послушно уселась и уставилась в серую шероховатую стену пещеры: больше смотреть тут всё равно было не на что. Эдж устроился рядом. — И почему же белый маг из Мисидии, известный всему миру своим добропорядочным нравом, вдруг решил пойти по стопам всяких ниндзя и напиться? Пором вздохнула, опустив плечи. Она ждала этого вопроса, но ответа на него так и не нашла. «Потому что с каждым днём в этих пещерах всем становится хуже. Потому что все чувствуют, что обратно им уже не выйти, что они, может, и спасут мир, но вот их костей никто никогда не найдёт. Поэтому Леонора ревёт каждую ночь, Лука научила кукол сообщению для короля Жиотта на случай её гибели, а Эдвард обрывает струны на лютне, пытаясь хоть как-то поднять боевой дух. Поэтому Палом сегодня впервые в жизни без насмешек сказал, что любит меня, а я хочу напиться. Потому что завтра такой возможности может уже не быть». Пором молчала. Эдж положил руку ей на плечо. — Слушай... У меня, конечно, найдётся выпить. Но оно тебе надо? Похмелье и всё остальное... Не лучше ли остаться добропорядочной? — И на моей могиле напишут: «Здесь лежит белый маг Пором из Мисидии, трезвенница и девственница. И дура», — брякнула Пором, обернувшись к нему. Несколько секунд они с Эджем смотрели друг другу в глаза, потом он убрал руку. — Ладно, убедила. Подожди здесь. Пором осталась сидеть на камне, думая о том, правильно ли поступает, но все её мысли — «Так нельзя», «Это неправильно», «Ты должна оставаться для всех примером» — разбивались о простое, чёткое и ясное осознание: завтра она может сдохнуть. Завтра любой из них может сдохнуть, и что тогда? Так и умирать... дурой? Эдж вернулся, держа в руках пузатую бутыль. Протянул её Пором. — Держи, только не пей всё сразу. От него похмелье. Пором немедленно, глядя ему в глаза, отхлебнула — и тут же закашлялась. Горькое, крепкое пойло обожгло горло, Пором немедленно захотелось запить его чистой водой — но разве запивают алкоголь ниндзя? Не глядя больше на Эджа, она повернулась и пошла по лагерю, не думая ещё о том, куда идёт. Можно вернуться к себе, в палатку Мисидии, и там разделить пойло с Паломом и Леонорой... Ну уж нет, пусть выпросят себе сами. Можно спрятаться где-то, забиться в какую-то щель в этой пещере... Или пойти к кому-то, кто живёт в одиночку — хоть не на троих делить... Каин. Пором отхлебнула ещё, чувствуя, как в голове появляется непривычная лёгкость, вытерла рот ладонью. «Здесь лежит белый маг Пором из Мисидии, уже не трезвенница, но всё ещё девственница. Наполовину дура, пожалуй». Пором вздохнула. Какого хрена, как выражается Палом, она в первую очередь подумала именно о Каине, если та же Ридия тоже живёт одна и от выпивки не откажется? Уже одурманенные пойлом ниндзя мозги послушно подсунули ей одно воспоминание. Они возвращаются с Горы Испытаний. Вечер. Маги уже спят, а они с Каином у костра — он рассказывает о своих приключениях, но зачем-то, вместо того, чтобы слушать, Пором смотрит на отблески пламени на его лице. На золотые волосы, почти рыжие в таком освещении. На улыбку — такую редкую, он обычно хмурится, но почему-то именно во время этого спуска улыбается всё чаще и чаще, и Пором хочется верить, что это из-за неё... «Так. Пором, остановись на этом месте. Ты сейчас думаешь о Каине Хайвинде. Причём думаешь не о том, как он предал тебя, или как спасал, или какой упрямой задницей оказался. Ты вспоминаешь, как он улыбался тебе во время путешествия. Ну охренеть, как сказал бы Палом». Она потёрла глаза, хотела отхлебнуть ещё, но удержалась. По крайней мере, она перестала думать о неминуемой смерти — значит, пойло уже отлично действовало. «Кстати, раз уж мы всё равно завтра все сдохнем, может, есть смысл наконец-то с ним поговорить?» Ей очень хотелось это сделать — с того самого момента, как они встретились на борту «Лунного кита». Но Палом, кажется, всё это время её оберегал, не подпуская к ней Каина и не оставляя их вдвоём. Впрочем, в такой большой компании с тем, чтобы остаться вдвоём, вообще всё время были проблемы, но сейчас Палом был далеко, у Пором была выпивка, у Каина — его личная палатка... Почему бы, собственно, и нет? Приняв решение, Пором двинулась туда, где под самой стеной пещеры, в стороне от других, стояла небольшая ярко-синяя палатка. Каин всегда любил синий цвет, синий шёл к его глазам, и сейчас Пором это было только на руку — даже уже захмелевшая, она вряд ли прошла бы мимо. Уже подойдя, она услышала низкий голос Каина в стороне — он, кажется, разговаривал о чём-то с Теодором. Лезть к ним со своей бутылкой Пором не захотела: она осталась возле палатки, задумчиво рассматривая покрытые странными, неземными кристаллами стены пещеры. Прошло какое-то время: вряд ли много, скорее всего — всего пара минут, когда голоса вдали оборвались и послышались шаги. Пором обернулась: Каин шёл к своей палатке, задумчиво хмурясь. Он был без доспехов, в своём старом костюме странника, с волосами, заплетёнными в косу — выглядело так, будто он только что вернулся из разведки, и Пором ощутила лёгкий укол совести. Но тут же отбросила сомнения: а разве он щадил её, когда предавал? Увидев её, Каин замедлил шаг. Нахмурился ещё сильнее — уже не задумчиво, а недоумённо. — Пором?.. Здравствуй. — Привет, — она протянула ему бутылку. — Я тут у ниндзя выпивку наныла. Ищу компанию. Хочешь? Каин уставился ей в лицо, явно ища подвох, но, если не считать того, что Палом не оставлял их наедине, их общение было ровно-дружеским, точно таким же, как общение между любыми другими участниками похода — поэтому он, кажется, поверил, что она предлагает от чистого сердца. Каин потянулся к бутылке, но Пором отдёрнула её от его пальцев. — Давай поиграем в правду. Один честный ответ — один глоток, как тебе? На миг ей показалось, что он назовёт её дурой и откажется. Или как минимум спросит, с чего вдруг такое предложение. Но по лицу его Пором вдруг стало очевидно — Каин прекрасно её понял. Он усмехнулся. Привычным движением перекинул косу за плечо. — Идёт. Но у меня есть три условия. — Какие? — удивилась Пором, не ожидавшая такого лёгкого ответа. — Во-первых, играем оба. Я, может, тоже хочу кое-что спросить у тебя. Во-вторых, верни это пойло ниндзя. У меня в вещах спрятана бутылка неплохого троянского вина, оно и вкуснее этой бурды, и крепость меньше — не надерёмся до отключки. В-третьих, пошли в палатку. Не хочу, чтобы Теодор видел, как я пью. — Боишься подать ребёнку дурной пример? — спросила Пором, ощутив, как её сердце сдавило в ответ на его слова. Не то чтобы она боялась... но всё-таки инициатива должна была принадлежать ей. Чёртов Каин Хайвинд, он портит всё, к чему имеет отношение. — Никогда не поверю, что ты в его возрасте ещё ни разу не пил. — То, что мы с Сесилом в мои четырнадцать однажды забрели в бар, не значит, что я желаю того же Теодору. Ну так что, ты согласна? Пором посмотрела на бутылку в своей руке. Стоило бы, наверное, отказаться и вернуться к первоначальному плану — напиться в одиночестве или с Ридией. Но при мысли о том, что завтра она протрезвеет и снова посмотрит смерти в глаза, становилось так страшно, что внутренности превращались в кисель. Если ей всё-таки суждено умереть завтра — пусть она хотя бы узнает правду. — Согласна, — ответила она, и Каин отдёрнул полог палатки, пропуская её внутрь. Оказавшись там, Пором немедленно завертела головой, но ничего интересного не увидела. В палатке Каина царил образцовый порядок, даже одеяло было сложено уголок к уголку, а не брошено комом в углу, как у самих близнецов. Пором вспомнила, что он так же аккуратно раскладывал свои вещи во время спуска с Горы, и подавила вздох. — Это не вопрос игры, но... у тебя к беспорядку что-то личное? Он улыбнулся, влезая внутрь вслед за ней и устраиваясь на полу напротив. Зажёг свечу в плошке, протянул руку, достал из угла свой мешок, принялся копаться внутри. — Всё наоборот. Мне безразличен беспорядок, но уборка успокаивает мне нервы. Я могу спокойно жить в хаосе, но как только в жизни случается что-то волнующее, меня так и тянет разложить всё по полочкам. — Сейчас ты, похоже, очень нервничаешь, — пробормотала Пором, глядя на высокую фигурную бутыль, извлечённую Каином из мешка. — А вот это — уже вопрос игры, — буркнул Каин, доставая ножом пробку. По палатке разнёсся лёгкий фруктовый аромат: Пором помимо воли потянула носом. — Ну вот, я же говорил, это вкуснее твоей бурды. Прости, стаканов нет. — Обойдёмся, — ответила Пором и поспешила перехватить инициативу: — Я первая! Каин пожал плечами, дескать, как хочешь. — Если бы... ты заранее знал, чем закончится, ты бы поднялся в Зеркальную Комнату? Каин хмыкнул, потёр подбородок, задумался. — Если честно... и нет, и да. То есть первым моим порывом было крикнуть: «Нет, нет, ни за что!» — но... Ещё во время моего обучения среди молодёжи Барона ходила поговорка «Находит приключений, как Хайвинд», поэтому я не уверен, что смог бы удержаться, даже если бы знал заранее, чем это закончится. Он потянулся к бутылке, взял её за горлышко, отхлебнул, глядя при этом прямо на Пором, и от этого взгляда её бросило в жар и холод одновременно. Впервые подумалось, что зря, может, она вообще всё это затеяла... — Ты боишься? — вдруг спросил Каин. Пором поперхнулась воздухом. — Ч-что? — Ты боишься? — настойчиво повторил он, ставя бутылку на место. Пором натянуто улыбнулась. — А можно другой вопрос? Каин покачал головой, и она вздохнула. — Ладно. Если честно... очень. Меня просто трясёт от ужаса, по правде. Палом мне недавно сказал, что в первый раз мы были слишком мелкие и не понимали, куда идём и на что соглашаемся, но сейчас я всё понимаю... и мне ужасно страшно. Каждый раз, засыпая, я боюсь, что это мой последний сон. Я боюсь потерять Палома, Сесила, Теодора... Она замолчала. Каин кивнул на бутылку и, когда она взяла её, произнёс: — Я тебе больше скажу: в первый раз даже мы не понимали, а мы были возраста... Ну, около того, в котором вы с Паломом сейчас. Нам казалось, что это всё очень просто, что мы сейчас дойдём до Земуса, и всё наладится. Ну, — он на миг замялся, — кроме меня, наверное, я-то не надеялся, а просто хотел, чтобы всё закончилось. Для нас смерть была чем-то абстрактным, чем-то, что случается с другими... и так было намного легче. Пором отпила вина — сладкого, густого, пахнущего какими-то фруктами, которые она, маг Мисидии, ни разу не пробовала — и снова окинула взглядом идеально прибранную палатку. — Получается, сейчас ты тоже боишься? — Конечно, — легко признался Каин, забирая у неё бутылку. — Не за себя, моя жизнь, в сущности, ценности не имеет: бродяга и предатель. За остальных. Теодора, эту смешную девочку — дочь Янга, гномскую принцессу, вас с Паломом. За Сесила с Розой, конечно, тоже. Так что да, мне тоже страшно засыпать, Пором. Он сделал глоток. Поставил бутылку на пол. — Мой вопрос: в Мисидии, когда я пришёл туда с Теодором, ты узнала меня? — Нет, — Пором покачала головой. — Мне показалось, что я видела тебя раньше, но я так и не смогла вспомнить. Да и мысли были другим заняты. Она сделала ещё глоток вина. Крепости в нём было мало, но она уже успела опробовать напиток ниндзя, и поэтому сейчас грудь наполнилась приятным теплом, и это тепло вдруг заставило её заговорить о том, что по-настоящему её волновало. — Каин, скажи... там, в Мисидии, когда ты отдавал Кристалл Воды... ты хотел убить меня... или спасти? Она уставилась в его лицо, ожидая ответа. Пором помнила захвативших Мисидию монстров, и помнила — зеленоволосая незнакомка уже занесла над ней руку, уже приготовила добивающий удар — когда Каин принёс ей Кристалл. И Пором хотелось, очень хотелось поверить, что это не случайность. Он вздохнул. Поморщился, словно её вопрос причинил ему боль. — Тебе дать тот ответ, который ты хочешь услышать? — Честный, — отозвалась она. — Это ведь игра в честные ответы, верно? — Хорошо, — Каин опять вздохнул. — Если честно, то я в тот момент о тебе вообще не думал. Единственным моим желанием было отомстить Сесилу. — Отомстить? — опешила Пором. — Но за что? Сесил тебе в жизни не сделал никакого зла! — Ты не понимаешь, что такое — полная тьма, все самые тайные, мерзкие мысли, не сдерживаемые ничем, — Каин отодвинулся в тень, но Пором показалось, что на его лице мелькнула боль. — Тогда я действительно хотел отомстить ему за то, что у него есть всё, чего нет у меня. — Трон? — спросила Пором, чувствуя, что наконец-то добралась до чего-то важного, до какого-то поворотного пункта в её понимании этого человека. — Да нахрен мне этот трон! И даже не Роза. А что-то более... глобальное. Домашний очаг. Место, куда можно вернуться после подвигов. Кто-то, кто его искренне любит... Он замолчал, схватил бутылку и сделал сразу несколько глотков. Пором заговорила шёпотом: — Когда я пришла на Гору, знаешь, кого я увидела? Не славного драгуна. А измученного, глубоко несчастного человека. Я не испугалась. Не преисполнилась надежды. Мне просто захотелось дать этому человеку немного тепла. — А сейчас? — Каин подтолкнул к ней бутылку. — Что ты думаешь обо мне сейчас? Пором взяла бутылку за горлышко и по его примеру сделала пару больших глотков. Вино с кровью разнеслось по телу, наполняя теплом даже кончики пальцев, голова закружилась ещё сильнее, и почему-то стало трудно думать. Но для ответа на этот вопрос ей не требовались размышления. — Я... Меня разрывает между жалостью, печалью, любопытством и любовью. Мне хочется и бежать от тебя, потому что ты несёшь тьму, и успокоить твоё мятежное сердце своим теплом. Ты змеёй вполз в мои сны, мне каждую ночь снится, как ты отдаёшь Кристалл Воды Менаде, но потом остаёшься со мной, и это страшный и потрясающий сон. Она замолкла, не веря, что сказала это вслух, но чувствуя невыносимое облегчение. Словно наконец-то разобралась в себе, в своих чувствах, словно смогла облечь в слова то, что мучило её всё это время, но в чём она никак не могла признаться — и эти невысказанные слова больше не будут отравлять её изнутри. Каин подался вперёд так быстро, что она не успела уследить за его движением. Положил ладонь ей на лоб — Пором замерла, не зная, что означает это прикосновение. — Эсуна, — тихо сказал он, и Пором будто окатило ледяной водой. Перед глазами возникли золотистые сполохи, яркие, как солнечная дорожка на поверхности залива, а в следующий миг туман в голове рассеялся. Она снова была собой, выпивка больше не будоражила ей кровь, не развязывала язык и не согревала. — Зачем ты это сделал? — спросила Пором, когда Каин отнял руку. Он долго молчал, глядя в пламя свечи и, кажется, избегая смотреть на Пором. — Я должен знать... повторишь ли ты это на трезвую голову, — произнёс наконец. Теперь замолчала Пором. Нет, она не сожалела, что призналась, но признание это было для неё — не для него. Пором никогда не рассчитывала на взаимность, а раз так, ему и необязательно было знать о том, что он снится ей. Она долго молчала, глядя на него и размышляя. А когда наконец заговорила — это были взвешенные, разумные слова, решение самого сильного белого мага в Мисидии, примера для всех — а вовсе не девушки, выпрашивавшей у ниндзя выпивку. — Я могу повторить это. Я люблю тебя, Каин, с того самого момента, как встретила на Горе Испытаний и посмотрела тебе в глаза. Но это ровно ничего для нас не меняет. Я люблю тебя, но я с тобой не буду: завтра ты опять попадёшь под чей-то контроль или опять разделишься на две половины и предашь меня снова. Отдашь Кристалл Воды кому-то, кому будешь служить, в обмен на абстрактную месть тому, кто не причинил тебе никакого зла. Переступишь через меня в погоне за тем, что покажется тебе более важным в тот момент. И даже если позже ты пожалеешь, что это изменит для меня? Она говорила и видела, как глубоко его ранит. С каждым её словом Каин выглядел всё более потрясённым, его глаза принимали всё более и более загнанное выражение — как будто её слова действительно хлестали его, как кнуты. Пором самой было очень больно говорить всё это, но она всё же договорила — лучше было сказать сейчас, чем носить это в себе, пока недоверие и старые обиды не перечеркнут её любовь окончательно. «Если, конечно, завтра мы не сдохнем. Ключевое уточнение, не так ли, Пором?» — Это... это очень жестоко, Пором, — тихо и как-то беспомощно произнёс он, когда она замолчала. — Это правда, — она опустила глаза. — Прости, что она такая. Каин молча протянул ей бутылку, но Пором покачала головой, и тогда он сам сделал несколько глотков. Поперхнулся, закашлялся, глядя на неё теми же больными глазами. — Зря я всё это затеяла, — пробормотала Пором и отодвинула полог палатки, собираясь вылезать. У неё всё ещё оставалось пойло ниндзя, а значит, ещё не поздно было напиться и забыться... раз уж её разговор с Каином закончился именно так. Но он не дал ей выйти: на её запястье сомкнулась рука, и от этого прикосновения Пором бросило в жар. — Подожди, — попросил Каин. — Если я... докажу тебе, что я изменился, что все мои метания и испытания позади... У меня будет шанс? Ты не успеешь, подумала Пором. «Здесь лежит белый маг Пором из Мисидии, протрезвлённая Эсуной девственница и полная кретинка, не способная разобраться в собственных чувствах». Каин держал её за руку, и от места, где смыкались его пальцы, по всему её телу расходились тёплые волны, собираясь в животе. Как сказал бы Палом, какого хрена ты ждёшь, если так уверена, что завтрашнего дня ни для кого не будет. — Я уже люблю тебя, — повторила Пором, повернувшись к Каину. — Прямо сейчас — это всё, о чём ты должен помнить. Она потянулась к его губам — на которых ещё остался привкус вина — и он, совершенно опешив от этого порыва, не сразу ответил. Но затем его руки сомкнулись на её спине, пробрались под блузку. Пором с трудом оторвалась от губ Каина, с опозданием понимая, что хотела этого всё это время. Что когда они спускались с Горы Испытаний и каждый вечер чинно разговаривали у костра, она всё время ждала, что он поцелует её, что уложит на землю у костра, и его руки лягут на её грудь. А теперь — по тому, как он прикасался, как быстро целовал её шею, ключицы, как жадно шарили его руки по её спине — вдруг поняла, что и он тогда хотел этого. И он тоже тогда рассказывал о приключениях, хотя больше всего хотел склониться над ней, обнажённой, и в её объятиях найти, наконец, ту любовь, которую так долго искал. Пором поняла всё это, и именно это почему-то помогло ей отбросить сомнения. Да, в том, что они делали, было что-то надрывное, больное — он ранил её, она ранила его, они оба боялись умереть завтра — но всё равно это было удивительно правильно и закономерно. Пором стащила с него рубаху и удивилась тому, как много на его теле шрамов. Один под правой ключицей, два или три на груди, на боках, длинный шрам, начинающийся от пупка и идущий вниз, к паху — Пором немедленно захотелось пересчитать их все ладонями и губами, прикоснуться к каждому. Она знала, конечно, что вся жизнь Каина — непреходящая боль, но такого ясного, очевидного доказательства этому раньше не видела. Но он не позволил ей долго думать об этом: стянул с неё блузку и поцеловал её грудь. А потом ещё и ещё: он целовал её тело так, как будто хотел губами и языком запомнить его всё: все изгибы, все впадинки и выпуклости, каждую родинку, каждый волосок. «Вдруг я завтра умру, а у него останется лишь это воспоминание...» Пором запретила себе думать об этом, выкинула эту мысль из головы — как свою собственную тёмную половину. Даже если завтра кто-то из них умрёт — сейчас оба живы. Дарят жизнь друг другу. Пором упустила тот момент, когда они оба разделись до конца — кажется, она стаскивала его тряпки, а он, отчаявшись побороть мудрёную застёжку на юбке, просто сломал её — но в следующий миг она лежала на одеяле, обнажённая, а Каин склонился над ней, и это должно было случиться гораздо раньше, но если оба такие дураки... Пором ладонью коснулась его бедра, ощутив все шрамы на нём, провела вдоль тела. Мужчина, которого она любит и хочет защитить, которого ненавидит и боится. Но разве белые маги в первую очередь не руководствуются любовью? К тому же ей так надоело это неизменное слово на воображаемом надгробии... Пором вздохнула, когда пальцы Каина скользнули к ней между ног: это было ещё более странно, чем всё, что происходило раньше. Но движения этих пальцев так её будоражили, дарили ей такое необычное, но приятное ощущение, что внутри всё будто налилось кровью. И когда он убрал пальцы, и она ощутила, что вместо них в неё проникает то самое, мужское, что она раньше видела лишь у брата и то в глубоком детстве — Пором подалась ему навстречу всем телом. Она знала, что будет больно, и ждала этой боли, но её почти не было, а было что-то другое — что-то глубокое, как океан, рождаемое в глубине её тела каждым его движением внутри. Каин целовал её в губы, но она не могла даже отвечать — настолько ошеломлена была этим новым, странным ощущением, настолько сосредоточена на собственных чувствах, на том, что рождалось в её теле. Пором стало тяжело дышать, это напряжение внутри словно перекрыло ей горло, она хватала воздух раскрытым ртом, а из груди ее вырывались лишь хриплые полувздохи-полустоны. Она закрыла глаза, переживая всю эту бурю чувств, и когда Каин весь напрягся, а потом обмяк, уткнувшись лбом ей в плечо, Пором опустила дрожащие ладони на его спину и принялась гладить — по коже, по шрамам, по растрепавшейся косе, все еще ощущая внутри отголоски того, что только что между ними произошло. Теперь она, по крайней мере, знала, почему это — начало жизни. — Пором, — прошептал Каин, наконец ложась с ней рядом и обнимая её. — Я не знаю, как мне доказать тебе... Она накрыла его губы ладонью, улыбнулась. — Давай попробуем для начала пережить завтрашний день. А потом посмотрим. «Хотя я уже сейчас почти готова взять свои слова обратно». Она не сказала этого вслух, но Каин, кажется, почувствовал. Он тоже улыбнулся, прижал её к себе, укутал одеялом обоих. «Здесь лежит белый маг Пором Хайвинд из Мисидии, прекрасная волшебница, любящая жена, мать, бабушка и мудрая старейшина». Ну что ж, подумала Пором, утыкаясь лицом в его плечо. Этот вариант точно не хуже всех предыдущих.