Не ненавижу

       — Я не ненавижу тебя! — Диб срывается на крик, но тут же зажимает рот ладонями. Он не должен был этого говорить, особенно тому, кто является его главным противником долгие годы.        Парень смотрит снизу вверх на Зима испуганным взглядом и не может даже пошевелиться, воспользоваться моментом, сбежать. Не может отползти от нависающего над ним на стальных паучьих лапах пришельца, даже глаза закрыть не может. Словно кто-то нажал на паузу, остановил само время и реальность. Это не поддаётся никакому объяснению. Это неправильно и ненормально!        Зим смотрит сверху вниз, продолжая без движения висеть над Дибом, и молчит. И это можно назвать самым пугающим в его поведении за всё время их многолетней вражды — притупленный взгляд, повисшие безвольно антенны, полное отсутствие каких-либо эмоций. Абсолютное безумие.        — … лжец, — едва двигает безгубым ртом пришелец, и оскал прорезается на его лице, он повышает голос и рычит в ненависти. — Ты лжёшь!        И Диб мычит сквозь зубы, стёкла его очков в мгновение застилаются белёсой пеленой, а по щекам уже во всю текут обжигающие слёзы. Штырь, торчащий из ПАКа Зима, пронзил ему ногу, окончательно пригвоздив к холодной земле.        Зима дёргает — целый спектр эмоций, от страха до ненависти, жалость и хищность, он дрожащими руками тянет вверх на себя Диба за воротник и тут же отшвыривает назад, ещё раз и ещё. А паранормальщик скулит, хрипит и глотает слёзы тупой боли. Но не кричит во всю глотку, не молит о пощаде — и иркен останавливается окончательно, смотря на человека с неподдельным страхом.        Диб не видит перед собой ничего — в глазах потемнело от боли и слёз. Горло саднит до безумия, и он слабо кашляет, судорожно изгибается в пояснице и закрывает глаза.        — Скажи, что ненавидишь Зима, немедленно! — иркен кричит, но голос в последний момент срывается на хрип, предательскую слабость, постыдную до невозможного, и Зим зажмуривает глаза, словно это сможет спасти его от позора перед злейшим врагом. — Скажи это! Скажи сейчас же, тупой кусок…        И Зим падает рядом со скорчившимся человеком на колени, зажимает в кулаках комья земли и боится даже взглянуть на Диба. Он бьёт по земле, хрипит что-то непонятное на иркенском, дрожит.        И Диб лежит рядом тихо, едва дыша, и покорно ждёт, когда утихнет боль в ноге.        И непонятна для них обоих, необъяснимая никакими правилами и законами правда “ДИБ НЕ НЕНАВИДИТ ЗИМА” повисает вокруг как дурманящий туман.