Исток

В сказках, которые Хачжин читали в детстве, прекрасные принцессы просыпались, как только принцы целовали их. И, по правде говоря, Хачжин верила, что с Со случится то же самое. Пусть его ни при каких обстоятельствах нельзя было принять за принцессу, да и чары над ним не тяготели, Хачжин не сомневалась в действии поцелуя: стоит их губам соприкоснуться, и Со всё вспомнит. Так рассуждала Хачжин, страшась этого момента и одновременно предвкушая его. Прошлое могло обречь Со на страдания, но оно же соединило бы их окончательно. И когда ничего не произошло, Хачжин опешила. Поцелуи Чимина были прекрасны — и тот первый и все последующие, — но они ничего не изменяли. Чимин влюблялся в неё всё больше с каждым днём — Хачжин чувствовала это, — однако он так и не вспомнил, что когда-то его звали Ван Со, он был императором Корё, а ранее — опальным принцем. И главное — он любил её, свою Хэ Су. «Можно ли влюбиться в человека, который уже владеет твоим сердцем?», — спрашивала себя Хачжин, расставляя баночки с кремом. Она думала о Со-Чимине, перебирала мысленно его обещания из прошлого и те слова, которые он успел сказать здесь. Всё это сплеталось в единую картину, пазлы собирались так легко. Сомнения больше не терзали Хачжин, потому что она снова была рядом с Со и приучала себя к этой новой реальности. «Если он ничего не вспомнит, значит, так и нужно. Ему ведь будет легче, а я привыкну», — размышляла она. — Всё витаешь в облаках, — прошипел кто-то у неё за спиной. Хачжин вздрогнула и, обернувшись, увидела Ёнхву. Она знала, конечно, что это вовсе не беспощадная принцесса, а редактор крупного журнала — Elisa, кажется, — но всё равно ощутила тошноту при взгляде на эту женщину. Хачжин, заметив Ёнхву на открытии выставки, надеялась, что никогда не встретится с ней: слишком много боли причинила ей принцесса. Хачжин мечтала забыть обо всех обидах, оставить их в прошлой жизни. Для этого ей нужно было вовсе не вспоминать о Ёнхве, не думать, что они ходят по одним и тем же улицам. И вот теперь принцесса стояла перед ней, ухмылялась, заранее предвкушая победу. От неё разило завистью и дурными намерениями. Хачжин не ждала ничего хорошего от этого визита (в то, что Ёнхва могла зайти в магазин случайно, Хачжин не верила). — Выслушай меня, — велела Ёнхва, окинув её презрительным взглядом и предусмотрительно понизив голос, чтобы их не слышали другие менеджеры и клиенты. — Ты должна перестать виться вокруг господина Ана. Ты ведь понимаешь, о каком господине Ане я говорю? Хачжин машинально кивнула. Ей всё ещё было дурно, голова начала кружиться. — Как хорошо, что ты такая понятливая, — протянула Ёнхва. — Дай-ка мне вон ту баночку. — Получив крем, она продолжила. — Я понимаю, тебе нужны деньги. Все… женщины вроде тебя мечтают выйти замуж за человека, который имеет подобный статус, но, знай, господин Ан никогда не женится на тебе. В сердце что-то предательски кольнуло. Переродившаяся, носящая другое имя — то, что Чжон-Йонг называл ей на выставке — Ёнхва и не догадывалась о том, как сильно ранили Хачжин эти пять слов. «Никогда не женится на тебе», — слышала Хачжин. «Я стану женой короля… А для тебя довольно маленькой комнаты, где ты сможешь его ждать. Если женщина, которой достаточно комнаты, станет королевой, нации грозит опасность», — раздавалось из прошлого. «Но он не король, — мысленно запротестовала Хачжин. — Он даже не президент или какой-нибудь министр. Нет-нет… Да и разве не наша комната, воспоминания о ней давали ему силы жить?» Ёнхва растянула губы в торжествующей надменной улыбке. Хачжин смотрела на неё и знала, чувствовала, что не может снова отступить. И, собравшись с силами, она произнесла, глядя прямо в глаза сопернице: — Никогда не женится на мне… Это он сам вам сказал? Ей хотелось обратиться к Ёнхве на «ты», но она пока не могла побороть выработанную годами привычку. Впрочем, та и так опешила. Очевидно, что Ёнхва совсем не ожидала сопротивления. Она — как и всегда — была слишком уверена в собственной неотразимости и всеобщем послушании. — Да ты наглая, — скривилась Ёнхва. — Он не женится на тебе, потому что ты всего лишь работница магазина… — Ну зато я не служанка или прачка, — перебила её Хачжин и, не сдержавшись, рассмеялась. Ей вдруг стало удивительно легко, и она продолжила. — Оставьте нас. Вы не имеете никакого влияния на господина Ана или меня и прекрасно знаете об этом. Ёнхва вспыхнула, она прошипела: — Ты ещё заплатишь за это. И заголосила, сменив тон на капризно-елейный: — Ваш менеджер сводит меня с ума, она только что нагрубила мне! Сказала, что моей коже уже никакой крем не поможет! А я-то считала ваш магазин приличным! С силой толкнув Хачжин, Ёнхва схватилась за голову. К ней тут же подбежали сотрудницы. Хачжин отвели в сторону. Старшая менеджер Ким отчитала её: «Вы что действительно были так грубы с клиенткой, это возмутительно. Немедленно извинитесь». Хачжин действительно пришлось низко поклониться «успокоившейся» к тому времени Ёнхве и попросить прощения за своё дурное поведение. Однако Хачжин не чувствовала себя униженной. Скорее наоборот — она знала, что победила. И поэтому, когда пришедшая в магазин Сохён обеспокоенно спросила, как у неё дела, Хачжин совершенно честно ответила: «Всё в порядке». К тому времени Ёнхва уже удалилась из бутика, сопровождаемая поклонами менеджеров и пожеланиями хорошего дня. Хачжин подозревала, что Сохён столкнулась с ней в дверях, но не стала расспрашивать подругу об этом. — Простите. Могу я отойти на обед? — спросила Хачжин у менеджера Ким. Та покачала головой: — После того, что вы тут устроили, ещё можете есть. Ладно, идите. Не могу же я уморить вас голодом. В целом менеджер Ким была славной женщиной, поэтому Хачжин не сомневалась в том, что скоро все её грехи будут отпущены. Она вышла из магазина вместе с Сохён и подставила лицо тёплым солнечным лучам. Жизнь действительно была прекрасна.

***

— И что ты натворила на работе? — поинтересовалась Сохён, взглянув на официантку, которая несла к ним тарелку, на которой громоздились токпоки. Хачжин улыбнулась: — Действительно хочешь знать, онни? В этот момент она немного жалела о том, что не может открыть Сохён всю правду. Между тем девушка кивнула и отправила в рот рисовую палочку. Хачжин последовала её примеру, а потом начала свой рассказ. — Славно ты с ней разделалась, — одобрила её поведение Сохён. — Не уверена, что я бы смогла разговаривать так с Хван. Она очень жёсткая. Хачжин пожала плечами: — Я не собиралась грубить ей, но сейчас она не имеет права указывать мне. — Сейчас? — переспросила Сохён. — Вы уже встречались с ней раньше? Она давно преследует тебя? «О, очень давно», — хотела ответить Хачжин. Вместо этого она отругала себя за невнимательность и сделала глоток воды. — Да я просто имела в виду, что в современном мире у всех равные права. Не то, что в Корё, например. Вот, если бы Хван была дочерью императора, а я просто знатной дамой, а, может, и вовсе служанкой, тогда она могла бы говорить со мной в таком тоне. И даже при таких условиях я бы пыталась сопротивляться… Хачжин умолкла, заметив, что Сохён смотрит на неё с беспокойством. — Ты всё-таки слишком сильно увлечена историей Корё, — заметила она. — Но я согласна с тобой. Если бы всё было иначе, тебе понадобилось бы куда больше сил, чтобы защитить вас с Чимином. Хачжин тяжело вздохнула и посмотрела на свои пальцы. — Ну, не расстраивайся, — попросила Сохён и подтолкнула к ней единственную палочку, оставшуюся на тарелке. — Вот съешь. — Спасибо, онни, — улыбнулась Хачжин, прогоняя дурные мысли. Она съела предложенную закуску и теперь рассматривала часы в виде совы, которые висели на стене закусочной. Огромная коричневая птица следила за клиентами, переводя туда-сюда большие несуразные глаза. — Я видела Йонга, когда ехала к тебе, — вдруг сообщила Сохён. — Он был таким печальным. — В прошлый раз, заметив, что он грустит, ты решила свести нас… теперь каков твой план? — поддела Хачжин подругу. По правде говоря, она тоже переживала за Йонга, но не думала, что позвонить ему — хорошая идея. В этом мире они не были друзьями или даже приятелями. Сохён развела руками: — Не знаю. Тот мой замысел не удался, и теперь я понимаю, что это было к лучшему, — она подмигнула Хачжин. — Но так… Ханыль сегодня договорился встретиться с Йонгом, надеюсь, сумеет ему помочь. Знаешь, у Ханыля ведь талант такой — советы, которые он даёт людям, всегда работают. Да и после разговора с ним на душе светлее. Хачжин рассмеялась и, наклонившись к Сохён, пошутила по этому поводу. Потом они оплатили счёт, и Хачжин поспешила на работу.

***

С Чимином они встретились на следующий день и совершенно случайно забрели в городской исторический музей: перекусили в одном из ресторанов в Чонногу и пока ехали по району, обратили внимание на небольшое здание, в котором оба бывали в детстве. — А я думал, ты не в восторге от истории, — заметил Чимин, когда они поднялись на третий этаж музея. Хачжин вспомнила, как тогда не вошла в выставочный зал, и невольно улыбнулась. В тот вечер она бы не смогла одновременно смотреть на Со-Чимина и на его потрет, символизировавший так много. — Это не так, — ответила она, склонившись над витриной с монетами. — Знаешь, как мы познакомились с Сохён? — Нет, — ответил Чимин, подходя к ней. Он стоял совсем близко, и ради приличия Хачжин стоило бы отодвинуться, но она, успокоив себя тем, что они не делают ничего недозволенного, осталась на месте. — Мы встретились с ней впервые, когда я стояла в том самом выставочном зале, — начала Хачжин и, обходя подводные камни, рассказала эту историю. Она говорила очень тихо и медленно передвигалась по периметру. Вещи эпохи Чосон были для неё всего лишь ценными экспонатами, они ничего не говорили её сердцу. Хачжин осматривала вилки, ножи, заколки, браслеты, сумки и многие другие предметы без всякой задней мысли. Чимин следовал за ней. Он внимательно слушал её и изредка задавал вопросы. — Значит, Сохён рассчитывала, что вы с Йонгом увлечётесь друг другом? — поинтересовался он нарочито равнодушно. Хачжин сразу поняла, что таится за показным безразличием. — Она уже признала свою ошибку, — Хачжин приподнялась на цыпочки и шепнула Чимину в ухо. — И раскаялась. Он довольно улыбнулся и предложил спуститься на первый этаж, к реликвиям. После их осмотра Хачжин и Чимин вышли из музея. Служащие вежливо кивали им и советовали прийти ещё раз, скоро тут должна была состояться выставка монет эпохи Чосон. — Мы достанем из фондов всё, что там есть, — пообещала одна из сотрудниц. — Звучит угрожающе, — заметил Чимин, когда они оказались на улице, и милая женщина уже не могла их услышать. Они ещё немного поговорили об истории Кореи. Оказалось, что в школе Чимин несколько раз делал доклады об эпохе Чосон. — Да ты специалист, — поддразнила его Хачжин. Когда они присели на одну из лавочек, расположенную среди деревьев, Чимин попросил Хачжин закрыть глаза. — На секунду, — сказал он, и Хачжин подчинилась. Прошло несколько мгновений, она услышала нежное: — Смотри. Открыв глаза, Хачжин увидела у него на ладони золотую цепочку с кулоном. Маленькая птичка с расправленными крыльями показалась ей очаровательной. — Будешь носить его? — спросил Чимин, и в его голосе Хачжин послышалось беспокойство. «И почему ты сомневаешься?», — подумала Хачжин, а вслух сказала: — Только если ты поможешь мне застегнуть цепочку. Чимин так мастерски справился с этим, что Хачжин невольно подумала о тех женщинах, которым он делал подобные подарки до встречи с ней. Пожурив себя за глупую ревность, Хачжин поспешила поблагодарить своего спутника. Она дотронулась до птички и нежная улыбка коснулась её губ. Чимин попытался поцеловать её, но Хачжин легко вывернулась: — Здесь слишком много людей. Он надулся точно мальчишка: — Какое мне до них дело, — потом подмигнул ей. — А в машине можно? Хачжин рассмеялась, вспомнив о том, как он любил красть её поцелуи. — Можно, — согласилась она.

***

Хачжин с радостью выполнила своё обещание. Чимин целовал её очень нежно, Хачжин таяла и мечтала о большем, но старалась не подавать виду: она всё-таки была приличной девушкой. Хачжин немного удивилась, когда Чимин отодвинулся и произнёс, внимательно глядя на неё: — Ты ни о чём не хочешь мне рассказать? У неё в голове пронеслись тысячи вариантов ответа: «Мы уже встречались раньше, в те времена тебя звали Ван Со», «Я безумно хочу тебя прямо сейчас», «Когда я с тобой, нет человека на этом свете счастливее меня», «Вчера я приготовила кофе так, как ты мне сказал, было вкусно» и другие. В итоге Хачжин покачала головой: — Да вроде нечего говорить. Чимин нахмурился: — Не люблю ходить вокруг да около. Я говорю про визит Лиен к тебе. Хачжин вздохнула и чуть не ударила себя по лбу. Конечно, Сохён рассказала всё Ханылю, когда тот спросил, как дела у её подруги. А добрый Ханыль в свою очередь решил предупредить Чимина… — Я справилась. Всё в порядке, — заверила его Хачжин, зная, что это не поможет. Чимин грустно улыбнулся: — Да мне сказали, что ты вроде как осталась победительницей, но по-настоящему это не имеет значения. «Ещё как имеет», — хотела возразить Хачжин, но не стала. Она понимала, из-за чего нервничает Чимин: он не смог защитить её. И как доказать ему, что порой она вполне способна постоять за себя? — Обещаю, что Лиен тебя больше не побеспокоит, — сказал он. — И хорошо, — кивнула ему Хачжин, а потом потянулась, чтобы поцеловать своего героя. В этот момент Чимин повернулся, и в итоге она поцеловала его в скулу. Чимин посмотрел на неё удивленно, Хачжин — неожиданно для самой себя — смутилась и, точно ища защиты, прижалась к его плечу. Чимин погладил её по голове. Хачжин знала — он в восторге от её волос. — Будь осторожнее с такими ласками, — попросил Чимин, и Хачжин зарделась ещё сильнее.

***

Хачжин была уверена, что если всё продолжится в том же духе, кошмары навсегда покинут её. В последние ночи Хачжин спала крепко и видела во снах своего мужчину — его имя не имело значения — и маленькую девочку. Они жили долго и счастливо втроем где-то далеко-далеко, за тридевять земель. «Если Чимин не вспомнит свою прошлую жизнь, я точно ничего никогда не узнаю о дочери», — подумала Хачжин, переворачиваясь с боку на бок. «Даже если память о том времени вернётся к нему, может оказаться, что Чжон слишком хорошо хранил твою тайну», — заметил внутренний голос Хачжин. Она велела ему замолчать, вылезла из кровати и приняла успокоительное. Перед новым рабочим днём нужно было хорошенько выспаться.

***

Утро началось с сообщения от Чимина, зарядки и крепкого кофе. Хачжин пожелала себе хорошего дня и отправилась на работу. Она надеялась, что пятница выдастся приятной и лёгкой, но всё вышло наоборот. Стоило Хачжин зайти в бутик, как менеджер Ким отвела её в сторону. Заметив участливые взгляды коллег, Хачжин поняла: надвигается что-то грозное. Через несколько минут менеджер Ким подтвердила её опасения. — Директор попросил меня сообщить вам, госпожа Го, что вы уволены, — произнесла собеседница Хачжин. Не нужно было обладать выдающимся умом, чтобы понять, почему директор принял такое решение. Хачжин поклонилась, поблагодарила за заботу о её делах и пошла в ближайшее кафе. Нужно было зайти на сайты и просмотреть список вакансий. Она гипнотизировала взглядом экран смартфона и думала о том, что всё это ужасно несправедливо. «И почему эта женщина постоянно разрушает мою жизнь? Неужели ей больше нечем заняться?», — размышляла Хачжин, вспоминая последние слова Ёнхвы. Расплата пришла незамедлительно, но разве именно эти экстренные меры, предпринятые Ёнхвой, не подтверждали победу Хачжин? Она убедила себя в этом и пошла домой составлять резюме.

***

На улице шёл дождь. Тяжёлые капли повисали у Хачжин на щеках и носу, волосы от влажности стали завиваться в маленькие кудряшки. Эти неудобства не смущали Хачжин. В конце концов, такая мрачная погода в некоторой степени отражала её настроение. Увидев Хачжин, Чимин сделал несколько шагов ей навстречу. — В машину? — предложил он. Хачжин запротестовала: — Хочу прогуляться. У меня и зонтик есть. Она выставила вперёд большой ярко-жёлтый зонт и очаровательно улыбнулась. Хачжин была уверена, что Чимин не устоит и всё будет именно так, как она захочет. Он действительно сдался, но сначала забрал у неё зонт и раскрыл его над их головами. — Ты замёрзнешь, — заметил Чимин. Красная водолазка с изображением солнца действительно совсем не согревала Хачжин, но она возразила: — Нет. Чимин закатил глаза: — Хорошо, но как замёрзнешь, говори. Будем греться в машине или зайдём в ресторан. — Лучше в закусочную. — Посмотрим. Хачжин улыбнулась ему. Всю неделю у них никак не получалось увидеться, и это было невыносимо. Так что сейчас Хачжин радовало каждое слово, произнесённое Чимином. Даже суровое «посмотрим». Она расспрашивала его о делах, интересовалась деталями редакционной жизни. Они созванивались каждый день, но Хачжин была уверена, что он не успел рассказать ей и половину из произошедшего с ним за последние семь дней. Чимин терпеливо отвечал и всё время внимательно смотрел на неё. Хачжин знала, что он волнуется за неё. Именно поэтому она больше всего боялась вопроса: «А как у тебя дела?». Хачжин удавалось отвечать на него, ничего толком не открывая, на протяжении семи дней, но эта игра не могла продолжаться вечность. «Но так не хочется жаловаться ему на Ёнхву… на Хван, это же совсем по-детски», — в который раз подумала Хачжин. За прошедшее время она успела выяснить, что Хван хорошо постаралась: Хачжин отказали в пяти компаниях. Она ещё лелеяла надежды на благополучный исход дела, но с каждым днём они всё таяли и таяли. Хван действительно была очень могущественной и злой. Для мести она явно использовала своё положение редактора одного из главных женских журналов Кореи. Иначе её сделки с руководителями косметических магазинов и фирм никак не объяснялись. Впутывать во всё это Чимина было неправильно, но, кажется, у Хачжин не оставалось другого выхода. Она оттягивала и оттягивала разговор, но роковое — «А как твои дела? Расскажи-ка поподробнее» — всё-таки прозвучало. Хачжин открыла рот, чтобы признаться: «Меня уволили». Потом ещё предстояло добавить неохотно: «Дело, конечно, в происках Хван, потому что в другие места я устроиться тоже не могу». Однако тут у Чимина зазвонил телефон. Он взял трубку и несколько раз отвечал что-то вроде «да», «нет», «наверное». В конце разговора губы Чимина сложились в улыбку: — Я с Хачжин, — сказал он и в ответ на вопрос собеседника добавил. — Не притворяйся, будто не знаешь Хачжин, это глупо и бесполезно. — Потом он вздохнул и продолжил. — Да-да, я со своей девушкой Хачжин, теперь ты доволен? Она готова была поспорить на все имеющиеся в её кошельке воны — признаться, их там было не очень много, — что звонил Ханыль. Конечно, Хачжин оказалась права. Воспользовавшись случаем, она поинтересовалась: — И зачем Ханыль пытает тебя? Чимин пожал плечами: — Не знаю. Ему просто нравится, когда я говорю, что ты моя девушка. Хачжин постаралась не улыбаться слишком широко. Она произнесла, пытаясь казаться очень серьёзной и даже сердитой: — Кстати, насчёт этого… Когда я успела стать твоей девушкой? Чимин обнял её за плечи, останавливая. Теперь они стояли на тротуаре под дождём, и над ними всё ещё был широко раскрыт большой жёлтый зонт. — Не знаю, — честно сказал Чимин, немного наклонившись вперёд. — Но разве это важно? «Совсем неважно», — согласилась с ним Хачжин. Она коснулась ручки зонтика, пробежалась пальцами вверх и дотянулась до щеки своего спутника. — Я… — начала она, намереваясь произнести три заветных слова, но тут Чимин резко дёрнулся вперёд, закрывая её собой. Хачжин успела заметить, что зонт выскользнул из его руки, упал в небольшую лужу, и по спицам, по яркой жёлтой ткани тут же проехался автомобиль. Машина приближалась к ним, её заносило, Хачжин хотела сделать что-нибудь, спасти Чимина, но успела только слабо вскрикнуть. Свет фар ослепил Хачжин, а потом она нырнула в вязкую темноту.