Бесконечный путь к звёздам

«Дома…» Мысль о том, что ей придётся жить там, где она выросла, приносила тепло. Словно не было этого года — или больше? — проведённого вдали от родных. Не могло не радовать и то, что родители не тронули её комнату, лишь пару раз в неделю отправляли сюда горничную, чтобы та очистила от пыли. Странно было сейчас смотреть на двухспальную кровать, заправленную белым, невинно-белым постельным бельём; огромный, во всю стену, шкаф-купе; плазменный телевизор, висящий напротив кровати. Чистые, словно их помыли за пять минут до её прихода, пластиковые окна. Странно только, что штор не было. Тане уж очень не нравилось утренние солнечные лучи, так нагло лазающие по лицу. Вздох. Чёрт, всё равно она рада своему возвращению, хотя и глубоко внутри ей не нравилась причина этого. Кто-то залез в её дом. Кто-то перевернул его. Кто-то ранил её собаку. Предположения, кто же этот «кто-то», отсутствовали. Пока Таня решила не думать об этом. Кто и, самое главное, зачем это сделал, выяснит охрана. А сейчас… Гроттер провела рукой по загривку Мартина, в ответ лизнувшему её руку, подошла к вещам. Мефодий их оставил на кровати и удалился из комнаты прежде, чем она сама вошла внутрь. Без всяких прелюдий, типа « Я свободен?» или «Можно идти?» и это было весьма кстати. Эту напыщенность Таня любила меньше всего. Сейф был у неё и тут, отец позаботился об этом ещё тогда, когда ей было лет четырнадцать, наверное. Поэтому вопрос о хранении своих документов и драгоценностей отпал сам собой. Код она помнила так, словно приходила сюда каждый день и вводила его. И, что удивительно, внутри был не пуст. Наоборот, на верхней полочке лежали бархатные коробочки с кольцами, браслетами и ожерельями, а на нижней деньги. Причём столько, что Гроттер побоялась, что считать придётся дня два. Интересно, отец всегда пополнял этот сейф или же сказал сделать это маме сегодня? Усмехнувшись своим мыслям, Таня разложила содержимое чемоданчика по полкам и закрыла дверцу со щелчком. Наличных у неё никогда не было, если только пара купюр, чтобы оставлять на чай официантам. Предпочитала больше безналичный расчёт. Он был в разы удобнее. В комнате было душно, Таня чувствовала кожей раскалённый воздух, поэтому поспешила открыть окно, впуская свежесть. И поблагодарила того, кто придумал москитную сетку от комаров. Насекомых она терпеть не могла. Чувствуя нотку ностальгии, Таня достала из пакета новые бежевые шорты с красным кожаным ремнём и клетчатую, цвета хаки, рубашку с коротким рукавом. И — Боже — она влюбилась в неё с первого взгляда. Хотя бы потому, что рубашка завязывалась под грудью, открывая взору плоский живот. Да и шёлк всегда ей нравился. Вслед за этими вещами достала и нижнее бельё из белого кружева. Ей нужна была вода, прохладная и отделяющая от посторонних мыслей. Ванная комната находилась чуть дальше по коридору. И это был минус её комнаты. Из неё приходилось выходить, чтобы принять душ или сходить в туалет. А это означало, что щеголять в одном полотенце, обёрнутым вокруг её тела, было непозволительно. Леопольду не хотелось, чтобы в доме был хоть какой-то намёк на похоть и разврат. Между персоналом и хозяевами. Гроттер была права: едва тёплые капли воды с душа остужали её разум, отдаляя от мыслей. А их было много. Настолько много, что казалось, словно голова вот-вот взорвётся. Она, как бы не старалась, не могла не думать о произошедшем. Не могла забыть эти полные боли глаза Мартина и его кровь. Не могла забыть беспокойство в глазах Ивана. Чуть не упала. Так неожиданно вздрогнула, сделала маленький шаг назад, словно парень зашёл вместе с ней в душ, что чуть не подскользнулась. Какого чёрта? Она не должна думать о нём. И уж тем более о том, что бывший переживает за неё. Но низ живота неприятно потяжелел, его скрутило, когда Таня вдруг вспомнила об их последней ночи. Такой страстной, сладостной, что сначала не поверила своим глазам, когда увидела его с этой… сукой. И ей казалось, что его всё устраивало. И в отношениях, и в сексе. Но нет. Везде это противное «но». Таня то ли вздохнула, то ли всхлипнула: даже мысли об измене не могли отвлечь её от этого сладкого возбуждения. И как такое могло произойти? Рука потянулась вниз с целью самоудовлетвориться, но неожиданный стук в дверь заставил выругаться дочь мэра. Конечно же, мысленно. Обмотавшись махровым полотенцем, что она достала в шкафу, Таня осторожно вылезла из душевой кабинки. В голову влетела, как показалось самой девушке, безумная мысль сначала спросить, кто там. Но не спросила. Лишь подошла к двери, стараясь не приземлиться на пятую точку, и открыла. В коридоре стояла Светлана, домработница. Она была даже старше отца. И поэтому недовольно поджала губы, когда увидела полуобнажённое тело девушки. — Вам бы следовало поинтересоваться, кто пришёл. Вдруг бы это был кто-нибудь из охраны или, не дай Боже, гостей. А вы в таком… виде. Таня вздохнула. Она никогда с ней не ладила, эта «бабушка» всегда смотрела на неё таким взглядом, словно дочь мэра при ней с кем-то, простите, трахается прямо у неё на глазах. И это до жути раздражало. — По моему, это не ваша забота. «Чёрт! Отвлекла в тот момент, когда хотела расслабиться. Старая перечница.» — Ваш отец не приветствует это, — в голосе Светланы проскользнуло раздражение. И Таня едва не фыркнула, отделалась лишь простым «Хм». — Скоро будет подан обед. Софья Александровна просила узнать, будете ли вы присутствовать на нём. «Нет, конечно» Сарказм. Гроттер переполнял он, едва не выплёскиваясь на нерадивую прислугу. Тело ныло от неудовлетворения. — А вы как считаете? — - Таня искренне не понимала, почему её невзлюбила так эта старуха. Ведь девушка с момента прихода её в дом не давала повода. — Через минут двадцать спущусь. И закрыла дверь, нутром чувствуя, как выдохнула Светлана. Трудно ей, наверное, пришлось соизволить подняться к ней. Продолжить заниматься тем, чем планировала, не было смысла. Двадцать минут ей тогда не хватит. Лишь поэтому Таня, ненавистно выдохнув, скинула полотенца и оделась. Наскоро высушив волосы и заплетя косу, Таня взглянула на запотевшее отражение в зеркале. Лишь лихорадочно блестящие глаза и ноющее чувство в животе напоминали ей о том, чем она собиралась заниматься. — Сукин сын. Ненавижу тебя! Конечно же, про Ваню. Он, словно заноза в одном всем знакомом месте, застрял у неё в голове. Если бы не беда с Мартином, она бы ни за что не набрала его. Спускаясь по лестнице со второго этажа, погружённая в свои мысли Таня застыла на второй ступени. В обеденной зоне за круглым дубовым столом сидели двое. Её мама, облачённая в белый воздушный комбинезон, словно омолаживающий её, и Глеб. Вдруг губы стали горячими, вспомнился приятный привкус лимона и корицы. Вот уж о ком Таня не думала последние часа два. И это было странно, учитывая, как он влиял на неё. И раздражал, и привлекал. Таня даже объяснить не могла, возможно ли это: грубо говоря, любить и ненавидеть. Два совершенно противоположных чувства. Нет, конечно, не было ни того, ни другого, но ни с чем другим Таня не могла сравнить то, что она ощущает. Просто похоже. А низ живота снова «завыл». — Таня, ау, — Софья стояла перед Таней, которая успела преодолеть последние две ступени. И поняла, что слишком надолго задумалась, раз мама подошла и готова была встряхнуть дочь. Чёрт, слишком расслабилась. Чего нельзя делать. В присутствии этого типа. — Прости, — улыбнулась девушка и обняла самую прекрасную женщину, оставляя невидимый поцелуй на её щеке. — Мысли не дают покоя. « Особенно сейчас, когда этот тут». К слову об «этом». Парень вальяжно расположился на стуле и откровенным взглядом разглядывал ноги той, которая также, как и он её, взбудоражила. И Таня старалась не замечать этого, хотя на щеках выступил, мать его, румянец. И когда она стала такой… стеснительной? «Просто мама может заметить» Но эти слова не принесли должного успокоения. — Папа скоро приедет, Глеб был рядом с ним в тот момент, когда позвонил Григорий и рассказал о случившемся. Поэтому Глеб и здесь. Он забеспокоился! Боже, подумала Таня, что за лукавые нотки в голосе? Что за улыбка? Что, чёрт возьми, происходит? — Мм… Это всё, на что хватило саму Таню. Расположившись по правую руку матери, прямо напротив Бейбарсова, Гроттер смотрела, как Оля, одна из горничных и главная помощница Светланы, сервировала стол. Смотрела, остервенело думая, что в её голове скоро будет дыра от сверлящего взгляда. И что интересного он в ней углядел сейчас? Впрочем, его внимание не только раздражало, смущало (?!), но и льстило. Но когда он отвёл взгляд, чтобы взглянуть на Софью, Гроттер отчего-то возмутилась. Она же только и мечтала об этом. Так что же теперь? А теперь ей хочется удовлетворения. Поэтому миниатюрная нога, сбросившая белую туфлю, юркнула между мужских ног под столом и коснулась паха парня. Девушка чувствовала, сквозь ткань его брюк чувствовала быстро нарастающую эрекцию. Потемневший взгляд тут же заставил прерывисто вздохнуть. Исподлобья покосившись на маму, увлечённо изучающую какие-то документы, Таня с удовольствием отметила, как руки Глеба, до этого спокойно лежавшие на столе, опустились под стол, касаясь лодыжки Таниной ноги. «Господи» Только и всего. Она не могла описать того, что почувствовала от этого прикосновения. Словно она задела раскалённое железо. И чем думала, затевая эту игру? — Кстати, Таня. Я забыла тебе вчера сказать, что совсем скоро откроется новый приют для животных недалеко от твоего дома. Мой приют, — голос матери показался таким далёким, словно Таня была не здесь. Словно они с Глебом отделились от этого мира, смотря друг другу в глаза. Но именно он заставил отдёрнуть ногу. И эта игра под столом стоила того, когда Таня услышала слетевший недовольный вздох. Ха, не ей же одной сходить с ума от неудовлетворения. — Да? Ты не говорила, что планируешь чем-то заняться. А как же фотоагентство? — Гроттер посмотрела на мать, губы которой расплылись в нежной ухмылке. Это дало понять, что произошедшее под столом не укрылось от её глаз. Но она ничего не сказала. — Это было сюрпризом. Хочу быть ближе к тебе, а то мы так редко видимся. Хотя сейчас будет чаще, пока ты тут, — объяснила мама, вновь окунаясь в изучение документов. — Оно до сих пор открыто. Процветает. Просто не хочу ограничиваться лишь им. — Понятно. На щеках вновь появился глупый румянец. Чёрт. Сейчас мама явно напридумает себе чего-нибудь. Но Таня точно знала: отцу никто не расскажет. Маленькая тайна. Её, Глеба и мамы. — Кхм, Таня, можно тебя на пару слов? Удивлённо вскинув брови, Гроттер посмотрела на Бейбарсова. Что ему нужно? Уж ли не желает он отчитать за её маленькие шалости? Пожала плечами и встала из-за стола, направляясь в библиотеку, дверь в которую находилась рядом с лестницей. Глеб, словно пантера, бесшумно двинулся за ней. Не успела дверь за ними закрыться, как Глеб быстрым шагом преодолел расстояние между ними и, усадив Гроттер на стол, встал между её ног. Таня, скорее по инерции, нежели специально, обхватила торс ногами, но вскоре тут же отпустила, почувствовал напряжение внизу. Его возбуждение упиралось ей в бедро и, как не смешно, доставляло удовольствие. — Ты. Просто. Сука. — отчеканил Бейбарсов, хватая волосы Тани и оттягивая голову назад. Язык медленно прошёлся по её тонкой шее, заставляя выгнуться. Благо, что стон сдержала. — Перестань, — тихо, сквозь сжатые зубы прошептала Таня, упираясь руками в грудь опасного для неё зверя. А он был именно что зверем: напряженный, опасный, рычащий. Да он прикладывал все силы, чтобы не стянуть прямо тут её шорты и сбавить своё напряжение в штанах. Тем временем язык достиг женских пухлых губ, плотно сжатых, и ревностно, с некоторой злость заставил их раскрыться. И Таня почувствовала, словно куда-то падает, словно где-то то внизу взорвался салют, а в голове помутнело. Поцелуй был таким жадным, таким тягучим и таким… приятным. «О, превеликий» Она выдохнула в его губы и обматерила себя за слетевший стон. Господи, он не должен знать, что ей нравится. Хотя это было глупым. Ведь она сама, обхватив его шею руками, отвечала на эти поцелуи, желая оказаться в постели. С ним. «Гроттер, остановись» Но не могла. Или просто не хотела? Открыв глаза, чувствуя всё тот же привкус корицы, Таня на секунду взглянула в почти чёрные глаза. Он был похож на дьявола. Который безумно хотел ей вставить. Сколько продолжалось это безумие — неясно. И Тане, и тем более Глебу не хотелось это прерывать, но за дверью послышались голоса, настолько громкие, что просто заставили Таню испуганно дёрнуться, оттолкнув руками Глеба. Бейбарсов лишь ненавистно взглянул на дверь, но всё же отошёл. — Мы не закончили, — бросил парень, оставляя Таню одну. Со своими мыслями и ощущениями. Она вновь была не удовлетворена.