Боль. Такая, какая она есть.

      Ты спокойно сидишь рядом, так, будто сейчас сидишь сам с собой и думаешь о чем-то своем, не обращая на меня никакого внимания, ибо я сижу слишком тихо. Иногда мне даже казалось, что мое дыхание невозможно услышать, потому что я ужасно тихо дышу, почти не слышно, а моя грудь медленно и плавно вздымается вверх, без звука, и также медленно опускается. Даже без единого шороха от моей кожаной жилетки. Вдруг твоя фигура оживает, ты вздрагиваешь, будто просыпаясь, поворачиваешь свою голову и глядишь на меня так, будто не ожидал здесь увидеть, но потом что-то меняется в твоем лице, а именно, ты понимаешь, где ты находишься и что с тобой происходило пять минут назад, для чего ты пришёл ко мне и почему до сих пор тут. Тянешься ко мне, будто хочешь погладить мою кожу, коснуться её, но резко убираешь руку и просто ставишь бокал с виски на стол, встаёшь с дивана, выдыхая из своих легких будто бы привычный для тебя дым, но на деле, это простой воздух, что скопился у тебя в легких и ему просто нужно выйти наружу. Медленно оглядываешь комнату и тихо усмехаешься, качая головой. Видимо, твоя усмешка предназначалась твоим же мыслям. О которых ты мне, естественно, ничего не расскажешь. А я и не спрошу. Ты всегда знал, что я не буду тебя об этом спрашивать, ибо всегда ждал, что ты будешь говорить самостоятельно. Но, вместо этого, ты выдаешь: - Я пойду, наверное. У меня ещё целая куча дел, - ты киваешь и аккуратно поглядываешь на меня, будто бы стараясь за что-то зацепиться, чтобы остаться, но я лишь пожимаю плечами и аккуратно поставив стакан с виски, беру одну тонкую сигарету из пачки, оттуда же выуживаю и зажигалку, медленно подцепляю сигарету в зубах и зажигаю её, потом подтягиваю пепельницу и гляжу на тебя, отбросив свою челку назад и медленно закуриваю. - Иди, конечно, - только и всего, что я могу ответить. Мне, честно говоря, хочется встать, обнять тебя, прижать, как в старые добрые времена, но вместо этого, я лишь пожимаю плечами и продолжаю выкуривать свои тонкие сигареты со вкусом мяты. Прямо, как ты любил. Когда-то. Сейчас же ты бросил и больше не куришь, только если иногда в твоё горло вливается какой-нибудь алкоголь, как, например, сегодня. Медленно, не торопясь, будто специально растягивая время, он начинает сползать вниз по твоему горлу и медленно течет все ниже и ниже. А я всё это вижу. Вижу, как стекает по твоему горлу эта жидкость, после которой ты лишь немного морщишься, но тебе это явно по вкусу. Я же пью спокойно, совершенно не морщась, потому что я уже привык к этому алкоголю и к тому, что меня заполняет он. И сигаретный дым, который я теперь люблю не хуже, чем ты когда-то. - Тогда… Удачи тебе? – ты глядишь на меня также. Могу сказать с уверенностью в девяносто процентов, что ты сейчас хочешь остаться со мной, здесь, просто посидеть и помолчать. Просто обнять меня. Просто чтобы почувствовать вновь тепло. Но, увы, я сейчас холодный. Бледный и ледяной. Если раньше я был бледный и теплый, то сейчас я бледный и холодный. До меня касаться, как до айсберга. Эффект один и тот же – рука сразу одёрнется. Даже твоя. Самая теплая в мире рука, которая совершенно не боится холода. По крайней мере, не боялась. - Спасибо. Тебе тоже удачи, - я киваю и выдыхаю вновь дым, высыпая пепел в пепельницу, а ты смотришь так, будто не хочешь уходить. Будто всё это важно для тебя. А я смотрю в твои глаза и ничего не вижу, хотя чувство такое до сих пор не покидает. Я чувствую это. Но ничего не говорю, лишь сильнее зажимая рот. Правда, сигаретой, но да ладно, какая разница-то? Убираю свой взгляд, хотя и чувствую кожей, что вот ты не спешишь убирать свой от меня и даже не собираешься этого делать в последующие секунды, а может быть, даже минуты. Не знаю, сколько времени проходит, а ты всё также смотришь на меня. И, кажется, что ты сейчас сядешь обратно и прижмешь меня к себе. Даже краем глаза слежу за тобой: ты смотришь на меня, тихо вдыхая и выдыхая, я слышу этот звук, я слышу даже то, как ты колеблешься, я слышу, как ты уже начинаешь движения на встречу ко мне. Нет, я даже не слышу, а вижу, но ты лишь на шаг подошёл, вновь взял свой стакан и, наконец, осушил его. - Спасибо за вечер, - ты киваешь и разворачиваешься, наконец. Идёшь по направлению к выходу из этой комнаты, а там и из квартиры. Слышу, как ты задеваешь что-то и материшься, но потом вновь становишься таким же отстраненным и холодным. Я, наконец-таки, встаю. Ставлю на стол пепельницу и стакан с виски, прохожу к выходу и вижу, как ты одеваешь свои кроссовки. Резко приходят всякие воспоминания о том, как ты быстро их надевал, когда с утра уходил по делам, но смеялся надо мной, потому что я буду скучать и подходил ко мне, тихо шепча на ухо о том, что ты тоже будешь скучать. Целовал меня. Так, как никто и никогда меня не целовал. Обнимал так, как никто и никогда не обнимал. Говорил такие слова, которые никто и никогда не говорил. Но я сдерживаюсь и гляжу на тебя безэмоциональным и безучастным взглядом. - Ещё придешь? – зачем-то спрашиваю я и гляжу в твои синие глаза, которые ты поднял на меня сейчас. Больно мне? Конечно. Потому что я прекрасно знаю, куда ты пойдёшь после того, как выйдешь из этой квартиры, которую ты самолично мне оставил перед своим уходом, не взяв даже ни одной вещички. Просто встал и ушёл. И больше не ворачивался до поры до времени, а теперь вот, зачастил. - Не знаю. Всё возможно, - ты пожимаешь плечами, а я гляжу на твои ключицы, которые ужасно сильно начали выпирать. Раньше они не так выпирали. Их почти и не видно было, пока ты не напрягал грудак. А теперь, посмотри, что с тобой творится. Ты в ужасном состоянии, Дживас. Но я ничего не говорю и просто наблюдаю за тобой. Мне просто, нечего сказать. А что я скажу? «Эй, Мэтт, послушай… Я тебя всё ещё люблю?» Ты лишь пожмешь неопределенно плечами и быстрее ретируешься из квартиры. «Эй, Мэтт, я буду скучать?». По-моему, это слишком глупо. И не подходяще. Слишком не подходяще. - Я иногда скучаю по тебе, Мелло… - вырывается из твоих уст, но ты сейчас не смотришь на меня, потому что ты разбираешься с дверью. А руки будто не твои, будто не ты ими управляешь, ибо я вижу дрожь в твоих руках. Настоящую дрожь. Неужели ты не хочешь возвращаться к своей девушке? Неужели ты её не любишь, а, Мэтт? Да нет, мне просто это кажется. Потому что я больше не увижу в твоих глазах любовь. Больше не почувствую тех теплых рук и касания твоей щетинистой щеки. Больше никогда не почувствую то тепло, что ты мне всегда отдавал и не просил ничего взамен. Больше никогда не услышу свое полное имя из твоих губ. Больше никогда и ничего этого не будет. - Я… Мэтт… Я хочу тебе сказать, что ты всегда можешь вернуться и… - я не смог договорить, потому что в горле стоял огромный ком, а в глазах слезы, которых ты никогда не увидишь, ибо я научился их скрывать, научился делать вид, что мне все равно. Я научился даже после такого быть стойким и, действительно, решительным. Даже если сказал глупость, остаюсь невозмутимым. - Спасибо, Меллс, - ты киваешь, и я поднимаю на тебя взгляд. Ты ужасно задумчивый и ужасно усталый. Сто процентов, ты не высыпаешься сейчас. Могу сказать даже, что ты стал куда мрачнее, чем был в любое время, когда мы были чем-то таким единым целым. Но что-то в тебе неумолимо поменялось. Я даже знаю, что, но озвучивать не хочу. Потому что знаю, что со мной происходит тоже самое. Просто ты ни разу не интересовался, а что же чувствую я? А я чувствовал боль. Чувствовал усталость. Чувствовал, что я ломаюсь. Даже чувствовал, как я ломаюсь. Крошусь, как какая-то фарфоровая кукла, которую разбили, и которая доживает свои последние секунды перед тем, как до конца рассыпаться. Я думаю, что ты чувствуешь что-то похожее. Но у тебя хотя бы есть тот человек, который поддерживает. А я – совершенно один. – Я пойду, удачи ещё раз. – И ты выходишь и закрываешь за собой дверь, а я остаюсь наедине со своими мыслями, которые продолжают меня есть. Просто нереально жрут, как последнюю скотину. Я захожу в гостиную и вижу, как тлеет сигарета и как потухло солнце, которое ещё не так давно светило. Что ж, похоже, это будет длиться вечно. Тем не менее, я не смогу тебя выгнать. Я пытался переселить себя, но не смог. И понял, что не смогу. Значит, мне придётся мучиться до тех пор, пока ты или не вернешься, или не уйдёшь вообще. И это самое больное – неизвестность.

Но… Тем не менее, я всё равно люблю тебя. И продолжаю это делать.

Извини, если что-то не так. Я не хотел.