***
Чонгук курит в стороне, дожидаясь окончания смены. Что он делает возле участка? Все просто — Мин Юнги. Он ждет его. Но планы немного изменились, стоило Юнги выползти из участка. В стельку пьяный он пытался набрать номер такси, но цифры расплывались перед глазами, а пальцы не слушались. — Ты так расстроился, что я ушел? — усмехается Чонгук, подходя к старшему и забирая из рук телефон. — Мог бы назначить встречу, а не напиться от горя. — Пошел к черту, — фыркает Мин, закатывая глаза, и не удерживается на ногах, пикируя на асфальт, но, к его счастью, крепкие и мускулистые руки успевают подхватить парня, не дав поцеловаться с землей. Чонгук закидывает Юнги себе на плечо, шлепая по аппетитной заднице, игнорирует возмущения парня и тащит к машине, которую припарковал за углом. Усадить бушующего детектива оказывается не так просто, но Чону это удается, пристегнув старшего ремнем безопасности. — Куда ты меня везешь? — канючит Юнги, пихая младшего в плечо, тем самым раздражая Чонгука. — Ты меня похитил? Украл? Я тебе не картина и не побрякушка какая-нибудь. — Для меня ты огромная ценность, — улыбается Чонгук, останавливаясь на светофоре. — Намного дороже того, что я украл. — Я говорил тебе, что ты ненормальный? — Много раз, — усмехается Чонгук, поворачиваясь к парню. — Чего ты так надрался? — О, ты не в курсе? — улыбается Юнги, чуть ближе подползая к Чону. — У меня сегодня день рождения и мы решили немного отметить. — Значит, за мной подарок, — коварно улыбается Чонгук, почти касаясь кончиком своего носа чужого. — Мне ничего от тебя не нужно! — фыркает Мин, отстраняясь от наглого мальца, но тот резко притягивает его обратно, сжимая в руке тонкую ткань рубашки. — Я и не спрашивал, — отвечает Чонгук, возбуждаясь даже от пьяного детектива. Все это на грани помешательства. Альфа жаждет этого парня, такого недоступного и грубого. Юнги в его вкусе, это однозначно. Не даром же в штанах становится тесно, стоит коснуться его губ своими. Чонгук плюет на зеленый свет светофора, на раздраженных водителей и их нервные нажатия клаксонов, он головокружительно целует, ощущая на кончике языка вкус алкоголя. Чон прерывает поцелуй, чтобы глотнуть воздуха и снова припадает к манящим губам, пропуская через пальцы темные волосы старшего. Юнги отстегивает ремень безопасности и наклоняется ближе, отвечая на требовательный поцелуй. И стоит Чонгуку поверить, что ему удалось сломать детектива, как дверь открывается и старший выпихивает парня из машины, прикладывая все свои усилия, и пересаживается на его место, закрывая и блокируя дверь. На самом деле Мин весьма легко переносит попойки. Не проходит и часа, как он трезвеет, готовый снова работать. Чонгуку не удалось осуществить задуманное. Он поднимается с асфальта и удивленно смотрит на Мина, стучась в окно. — Ты что творишь? — Это было мило с твоей стороны довезти меня до дома, — отвечает Мин, как только стекло опустилось. — Но дальше я сам. Я мальчик самостоятельный, справлюсь один. До встречи, Чонгук-а, — добавляет напоследок Юнги, трогаясь с места. А Чонгук стоит как идиот, посреди дороги, глядя вслед уезжающего авто. С одной стороны, это полная жопа, с другой — он узнает, где живет Юнги, и уж тогда ему точно никуда не деться.***
От Чонгука уже несколько недель ни слуха, ни духа. Машину он, Юнги, вернул, правда, Чону пришлось заплатить штраф за неправильную парковку, благодаря детективу. Мин нисколько не скучает, хотя, надо признаться, он вспоминал о нем. Почему-то в памяти прочно засел тот последний поцелуй в машине, отчего хочется улыбаться, как идиот. Это необъяснимо, поэтому Юнги бесится, пытаясь отвлечь себя работой. Альфа никогда не задумывался о том, каким может быть секс с человеком, того же пола. Чонгук, как змей-искуситель, подкинул ему эту мысль на завтрак, обед и ужин. Теперь Мину сложно избавиться от подобных размышлений, особенно, когда он возвращается домой, когда все его воспоминания возвращаются к тем чертовым поцелуям и идиотским репликам вора. Юнги понимает, что это неправильно, но ничего не может с собой поделать. Именно в тот момент что-то клинит и отдает волной возбуждения по всему телу. У альфы скоро появятся мозоли на руках, но он ничего не может поделать с собой. Перед глазами всплывает наглая рожа Чона, в ушах звучит его бархатный голос, легкие забиваются противным запахом ландыша. Все это приятно кружит голову и заставляет альфу представлять странного Чонгука, сжимая собственный член у основания, и издеваться над собой, медленно водя по всей длине. Если грешить, то по полной. Юнги тырит из личного дела свежую фотку младшего и приносит домой. Теперь его дрочка становится более насыщенной и яркой, но все равно не то, чего хочется. Впервые за все время своего существования, Мин задумывается над тем, что в жизни нужно попробовать все, взять от этой скучной суки хоть что-то незабываемое и впечатляющее. Как раз магазин, через несколько кварталов от дома Юнги, становится первым шагом на пути к этому самому яркому и сумасшедшему. Именно с появлением Чонгука Юнги познает кайф от вибрирующей пробки в заднице и удивляется, почему от нее скулят все омеги, ведь это божественное ощущение. Мин сам издевается над собой, надрывая голосовые связки, когда вводит внушительных размеров фаллос, выгибаясь в пояснице. Сердце бешено бьется, когда перед глазами снова мелькает светлая макушка, когда движения становятся глубже и резче, а головка резинового члена попадает точно по простате. Юнги бьется в агонии, обильно кончая с именем вора на устах. И еще пару недель назад он бы плюнул тому в рожу, кто бы осмелился сказать, что он, великий детектив Мин Юнги, будет дрочить на того, из кого выбивал показания, будет пробовать себя в роли омеги. Но сейчас все изменилось так стремительно быстро. Просто что-то внутри сломалось и срослось неправильно. Но Юнги, кажется, не жалеет об этом. В какой-то момент Мину перестает нравится такое времяпрепровождение. Конечно, стонать как последняя шлюха от собственных ласк и представлять, что это делает Чонгук — дело весьма неплохое, но становится скучно и однообразно. Постепенно это теряет свои краски, поэтому Юнги ищет другие пути решения своих нестандартных сексуальных проблем. Где-то год назад отдел Мина накрыл бордель, а с ним и несколько подпольных клубов, где во всю кутили подростки, смешивая высокий градус с, порой, непереносимым кайфом. Одному заведению все же удалось выйти сухим из воды — какой-то клуб для нестандартных членов общества, тех, кто предпочитает что-то иное, кого-то иного. Юнги отправляется туда. На входе охрана, с ехидной улыбочкой, словно помнит его, пропускает внутрь. Уши сразу закладывает от громкой музыки, в нос ударяет противный микс разных запахов, от которых начинает воротить, но альфа сдерживает свое отвращение и проходит к бару, заказывая зеленый веспер*. Бармен быстро выполняет заказ, ставя перед клиентом коктейль, и странно поглядывает на альфу, но Мин не обращает на это внимание, потому что его уносит уже с пятого коктейля. А когда на подходе уже шестой, к нему подсаживается какой-то бета, явно унесенный выпитым алкоголем куда-то далеко. — Ищешь острых ощущений? — хмыкает он, придвигаясь к Юнги ближе. — Я не настолько отчаянный, — усмехается Мин, отпивая новую порцию коктейля. — Не отказывайся, пока не попробовал, — довольно ухмыляется незнакомец, размещая свою руку на бедре детектива. — Хэй, парень, не советовал бы тебе лезть к нему, — обращает на себя внимание бармен, протирая бокалы. — Это птичка Чона, — добавляет с усмешкой он, взглянув на Юнги. — Смотри, как бы он за его святые перышки не лишил тебя самого дорогого. — Кажется, мне пора, — лепечет парень, скрываясь где-то в толпе беснующейся молодежи, которая орет, кажется, громче музыки. — Чонгук знает, что ты здесь? — обращается к Юнги бармен, доставая телефон. — Повтори, для особо тупых, ту часть, где я, каким-то образом, стал птичкой Чона, — раздраженно просит Мин, расплачиваясь за выпитые коктейли, и ретируясь подальше из гадюшника, где все, как оказалось после, знают Чон Чонгука. Теперь Юнги понятно, почему на него так глазел бармен, почему охрана его с легкостью пропустила, хотя у него на лице написано "я коп, посажу каждого". Но про "птичку" — отдельный респект ворующей в особо крупных размерах малолетки, из-за которой Юн, в общем-то, и докатился до такого. — Хэй, птичка, куда так стартанул? — раздается знакомый голос, а ветром доносится запах ландыша, который, на этот раз, раздражает меньше и возбуждает больше. — Надо признаться, я не ожидал тебя здесь увидеть. Интересно, каким ветром тебя занесло в этот клуб? — Продолжение банкета, — без интереса отвечает Мин, засовывая руки в карманы. — Твой день рождения был несколько недель назад, птичка, — усмехается Чон, подходя ближе. — Значит, есть другая причина. Клуб чист, соответственно, ты не арестовать всех сюда пришел, да и подкрепления я не вижу. Хо сказал, что выпил ты прилично, что тоже не свидетельствует о том, что ты собрался вершить закон. Так, — Чонгук подходит совсем вплотную, замечая, как старший прикрывает глаза и вдыхает, после судорожно выпуская воздух. — Зачем ты здесь? Хотел подцепить кого-то? — Как я понял, мне это все равно бы не удалось, — отвечает Мин, впервые позволяя себе рассмотреть молодого альфу, от идеальности которого воротило. — Как оказалось, я здесь давно помечен, — фыркает он. — Ну, звучит, действительно, не очень, — усмехается Чонгук. — Зато как действенно, — добавляет альфа. — Один взгляд в твою сторону — и парню покажут нужную дорогу. Никто не посмеет притронуться к тебе, даже если ты сам этого захочешь. — Заковал меня в наручники, сам того не подозревая, — укоризненно произносит Мин, потому что, на минуточку, он был свободным человеком, но с появлением Чонгука его будто заперли в клетку, между прутьями которой не пролезть. — И как ощущения? — Чувствую власть над тобой, — отвечает Чон, склоняясь над старшим. — Это жутко заводит. — Ты не властен надо мной, — говорит Юнги, глядя прямо в глаза. — Твое влияние заканчивается где-то здесь, — указывает он на место, где сейчас они стоят. — А здесь, — парень делает шаг назад, демонстративно разводя руки в стороны. — Я свободен. Но... — Юнги подходит снова, слишком близко, слишком волнительно. — Тебе это не нужно, — отвечает Гук, довольно улыбаясь. Он хочет снова поцеловать старшего, но тот снова обманывает его, бьет куда-то по ребрам, после успокаивающее похлопывая по спине, когда Чон сгибается пополам, откашливаясь. — Вечно ты торопишь события, Чон Чонгук, — говорит Мин, оглядываясь. Да, они привлекли внимание, но, прекрасно понимая, что его не тронут, ибо, неосознанно, он уже приобрел статус чонгуковской "птички", лишь улыбается любопытным зрителям. — Тебе никогда меня не приручить. Поищи себе омегу, ненормальный. Может, тогда ты успокоишься. — Это вряд ли, — хрипит Чонгук, пытаясь разогнуться. — Я ведь говорил, как схожу с ума даже от твоих побоев? — Ты малолетний мазохист, — морщится Юнги, склоняясь к парню. — Больше не попадайся в полицию. — Волнуешься? — фыркает Чонгук, прекрасно зная, что происходит сейчас с Юнги. А в Мине борются здравый смысл и гормоны, на ряду с желаниями. Это Чонгуку знакомо не понаслышке, и он прекрасно знает, что чувствует старший. — В следующий раз я посажу тебя лет так на десять с хвостиком, — отвечает вполне серьезно Юнги. — Как тебе такая перспектива? — Меня невозможно посадить, смирись и будь уже моим! — заявляет Чонгук, наконец, выпрямляясь. — Ты не сможешь долго сопротивляться, — добавляет Чон. — Тем более, что начало пути уже положено, — улыбается альфа, притягивая старшего к себе. — Ты стал по-другому реагировать на меня, — шепчет парень на ухо, скользя губами по хрящику. — Ты хоть сам заметил это? Чонгук владеет Юнги, как бы тот не отнекивался и не уверял в обратном самого себя. Он уже под властью, и будь чуть мягче, давно бы сломался, потому что уже сейчас начинает таять в чужих полуобьятьях, не спеша защищаться. — Твое тело дрожит, — говорит Чонгук, проводя руками по тонкой талии. — Сердце стучит быстрее, — продолжает альфа, касаясь нежной кожи на шее. — Твой запах усиливается, когда ты рядом со мной, — добавляет Чонгук, глядя в глаза Юнги. — И ты явно хочешь этого, — последнее, что говорит Чон, целуя полюбившиеся губы. Чонгук и сам теряется в своих чувствах и желаниях, когда Мин рядом. Это помешательство, но он счастлив. Юнги прекрасен, идеален. Чону приятно пробовать на вкус нежные губы. Стоит старшему ответить на влажный поцелуй, у Гука напрочь сносит крышу и, кажется, срываются тормоза. Здравый смысл теряется где-то в глубине желаний, не желая покидать обитель похоти и страсти. Но вот у Юнги крыша пока на месте, пусть от себя он уже и не скрывает, что Чонгук — его грех. И если грешить настолько приятно и сладко, то он готов это делать каждый день.***
В тот вечер Юнги ушел, оставив Чонгука ни с чем. И тот снова исчез на несколько недель, но, даже на расстоянии, не давал покоя детективу. В этот раз фантазия Юнги не потребовалась, у младшего, каким-то чудесным образом, оказался телефон Мина. Сообщения поступали чуть ли не каждые десять минут, отчего хотелось рвать на себе волосы и забиться где-то в углу комнаты. Чонгук даже на расстоянии умудряется возбуждать настолько, что искры появляются, а член болезненно пульсирует, требуя разрядки. Мину кажется, что он уже отбывает наказание в аду, варясь в горячем котле. — Ненавижу, — стонет Юнги, двигая внутри себя длинными пальцами, отчего становится жутко невыносимо, потому что хочется больше, глубже и толще. Альфа давно представлял себе картину жаркого секса с Чонгуком. Все это казалось безумием, но таким желанным и горячим, что хотелось окунуться в этот омут с головой и утонуть в нем, наплевав на правила. Все живут единожды, и тратить жизнь на разбор полетов Юн точно не намерен. И если его жизнь толкает на такую стезю, он готов пройти по ней, потому что запретный плод так сладок, а Юнги тот еще грешник. Теперь мокрое белье и простыни уже не кажутся чем-то из ряда вон. Теперь Юнги с завидным оптимизмом дрочит и трахает сам себя, представляя Чонгука, этого мелкого похитителя его спокойствия. Мин в очередной раз закидывает постельное белье в стирку и застилает новое, отправляясь в кухню. Крепкий чай и давящая тишина — его главные попутчики каждый вечер, когда он возвращается с работы. Но в этот раз его тишину разбивает на мелкие осколки дверной звонок, который напоминает Мину о том, что он не один на этой земле и к нему могут нагрянуть гости. Но, открыв дверь, старший осознает, что к таким гостям он еще, кажется, не готов, поэтому Юнги держит Чонгука в дверях какое-то время, пока тот как-то нежно улыбается и сам входит в чужую квартиру, без приглашения и разрешения. Чон давится воздухом, когда крепкая рука старшего сжимается на его шее, а подтянутое тело прижимается к его собственному. Юнги отчего-то нервничает, и свое состояние он скрывает в агрессии, которую младший не боится, от слова, совсем. — Ты такой взъерошенный, — смеется Чонгук, внимательно осматривая детектива, который не кажется уставшим и заспанным, поэтому это наводит Чона на иные мысли о том, чем он, Мин, мог бы быть занят некоторое время назад. — Какого черта ты здесь делаешь? — шипит Юнги, чувствуя, как младший делает попытки пробраться под домашнюю футболку руками. — Проведать тебя решил, — спокойно отвечает Чонгук, когда ему, все же, удается сделать задуманное. Хватка на шее ослабевает, поэтому ему не составляет труда убрать чужую руку от собственного горла и склониться к лицу парня ближе. — Я пришел, кажется, вовремя. — Что ты имеешь в виду? — хмурится Мин, не совсем понимая, к чему клонит Чон, а заодно и пытаясь отстраниться. Вот только мозг сам уже кричит "не нужно этого делать", и тело предательски льнет ближе к альфе, а легкие заполняются уже полюбившимся запахом ландыша, смешиваясь с малиной. — Хватит бегать от меня, — почти шепчет Чонгук в самые губы старшего. — Пора остановиться и попробовать. — Ты — преступник, — пытается привести аргументы здравого смысла Юнги, но Чону плевать на этот бред. Здравый смысл — это делать то, что нравится тебе, а не кому-то другому. — А ты слишком лакомый кусочек, чтобы от тебя отказываться, детектив Мин, — чуть улыбается Чонгук, обводя кончиком языка контур пересохших губ. — Не нужно этой мишуры. Сейчас есть только ты и я. Доверься мне. — Довериться вору? — усмехается Юнги, судорожно выдыхая, когда ладони младшего сжимают его ягодицы через тонкую ткань домашних шорт. — Попробуй, — шепчет Чонгук, впиваясь в нежные губы страстным поцелуем. Именно в этот момент Чона, как и Юнги, уносит на грехоподобную землю, где нет верного и неверного, есть только то, чего хотят двое. Чонгук целует настойчиво, лаская чужой язык, чувствует, как старший цепляется за плечи, и отвечает на все вопросы разом, когда позволяет толкнуть себя на кровать, позволив делать все, что захочется Чонгуку. Юнги, возможно, и пожалеет об этом, но явно не сейчас, потому что настал тот день, тот момент, который он сотни раз прокручивал в своей голове, играясь с самим собой, изводя себя диким возбуждением и головокружительным оргазмом. И это лишь малая часть того, что ему может дать сейчас сам Чонгук, из крови и плоти. Весь мир рушится, когда Чон стягивает со старшего майку и исследует губами каждый сантиметр прекрасного тела, сияющего белизной, изучая каждое слабое место, чтобы после воспользоваться этим, привязав к себе Мина навсегда. Он оставляет влажные дорожки вдоль груди, играется языком с сосками, заставляя Юнги изнывать от жара, который разливается по всему телу. Он ставит метки, будто доказывает сам себе, что это не фантазия, а реальность. Альфа стягивает с парня шорты вместе с влажным бельем, целует внутреннюю сторону бедер и улыбается, слыша, как скулит его птичка. Сейчас хреново не только Юнги, но и Чону, у которого уже в штанах невыносимо тесно. Он избавляется от одежды и в тот момент Мину кажется, что это будет лучшее грехопадение, потому что внушающих размеров член, налившийся кровью, окажется в нем, глубоко, резко и слишком ошеломительно. Чонгук будто читает мысли старшего, не желая медлить. На выуживание из тумбочки смазки уходит секунд десять, а после искусственный запах ландыша разносится по всей комнате, вгоняя Юнги в краску. Но он старается игнорировать вопросительный взгляд Чона, которому, через пару секунд, становится все ясно, как белый день. Мин ломался слишком долго, и слишком долго лишал себя истинного удовольствия. Поэтому издеваться над своей птичкой у Чонгука не было в планах. Чон смазывает пальцы в смазке и вводит сразу два, подмечая на лице Мина гримасу удовольствия. Это совершенно отличается от тех ощущений, которые испытывал Юнги, проделывая с собой тоже самое. Совсем все по-другому и это не может не кружить голову. Чонгук — словно наркотик по венам, который детектив готов принимать в неограниченном количестве, не боясь передоза. Альфа особо не заостряет внимание на максимальной растяжке, предпочитает острые ощущения. Поэтому в следующую секунду Мин слышит звук разорванной упаковки презерватива. — Фу, давай без этой херни, — морщится Юнги, останавливая Чонгука. — Я тебе не сопливая омега, не залечу. Чонгука это лишь раззадоривает, что не остается без внимания Юнги. Он разводит ноги шире, в приглашающем жесте, который больше похож на жест шлюховатой омеги. Но как-то плевать сейчас на то, как это выглядит. Мину безумно хорошо и тело требует экстренной разрядки, которую Чонгук, по доброте душевной, готов предоставить. Чон размазывает смазку по всей длине, судорожно выдыхая, когда собственная рука скользит по возбужденному члену, а после подставляет головку к анусу парня, читая в глазах лишь согласие и легкое безумие. Альфа входит резко, ощущая, как ноги сразу подкашиваются, когда сознание туманится, а в глазах темнеет. Юнги вскрикивает, совершенно не думая о боли, которая сопровождается до тех пор, пока Чонгук не начинает двигаться быстрее, входя по самое основание. В голове бьются беспорядочные мысли, теряющиеся в горячем поцелуе и резких толчках. Чонгук прижимает чужие руки к постели, сплетая пальцы, целует в изгиб шеи, наслаждаясь стонами старшего. Еще вчера он и не думал, что когда-нибудь все это станет правдой, реальностью. А сейчас он трахает самого горячего альфу, который когда-либо попадался на его пути. Юнги воплощение его идеала, его фантазии. Именно поэтому он попадался в его руки, когда была возможность. Чона до безумия заводят эти бархатные стоны, когда головка точно попадает по простате. Его кроет конкретно, когда альфа кончает, содрогаясь в оргазме, но продолжает стонать так сладко, пока Чонгук входит, доводя себя до разрядки, когда кончает, изливаясь внутрь, и падает на такого же обессиленного старшего. — Черт, — тянет измученно Юнги, чувствуя, как тело пронизывают сотни микрооргазмов, как при сцепке. И сейчас Мин наверняка бы ударил Чона, если бы мог, потому что это она и есть. Вот только последствий не будет, как, если бы, это было с омегой. — Не жалеешь, что отдался мне? — хмыкает Чонгук, переворачивая старшего на бок. — Пошел к черту, — усмехается Мин, снова получая поцелуй в губы. — Ничего не изменилось, так ведь? — Ты решил поговорить об этом сейчас? — упрекает его старший, жмурясь и мыча от прекрасных ощущений и приятной тяжести внизу живота. — Почему смазка с запахом ландыша? — переводит тему Чон, прижимая старшего к себе ближе. — Потому что ты чертов змей-искуситель, — фыркает Мин, глядя в глаза парня. — Звучит, как комплимент, — усмехается Чонгук. — И все же... Что теперь? — Ты мне скажи, — отвечает Юнги, меняясь в лице. — Посадишь меня? — Ты ведь в любом случае выкрутишься. Зачем теперь я буду тратить на это силы? Тем более, ты не выполнил свое обещание. — Какое? — Трахнуть меня в своей постели, — напоминает Мин, теперь уже ясно осознавая, что это конец и начало чего-то нового. — За этим дело не постоит, — улыбается Чонгук, настойчиво целуя полюбившиеся губы. Юнги знает, каков на вкус грех. Он сладок, приятен, кружит голову за секунду. И он не против грешить каждый раз с Чонгуком. Потому что именно встреча с ним стала роковой в его жизни. Именно из-за него все пошло кувырком и Мин готов каждый раз ставить все на свои места, лишь бы все это повторялось снова и снова. Чонгук — его личный грех!