Несоблюдение дистанции и вынужденный катарсис.

— Молчи. И Стайлз в очередной раз задается вопросом: «Почему это вообще его жизнь?» Имеет смысл, что в прошлой жизни он питался исключительно младенцами. Определенно. Ну или жестоко расчленял щенков с такими охрененно миленькими мягкими ушами. Он забарахтался, пытаясь освободить рот от зажавшей его руки. — Не дергайся, — рука прижимается к губам чуть сильнее. Стайлз уже всерьёз прикидывал возможность безнаказанно пнуть по яйцам вконец распоясавшегося ублюдка, как услышал эхо приближавшихся все ближе голосов. Резко стало легче дышать и тяжесть стального тела, прижимающего к стене, отступила. — Что?! — но ублюдок, не расщедрившись на объяснения, окинув внимательным взглядом возмущенное раскрасневшееся лицо, уже развернулся и быстрым шагом направился прочь. Это все было очень странно. Не далее, чем несколько недель назад, несовершеннолетний омега Стайлз Стилински даже представить не мог, чем обернется перспектива повышения его отца и последующий переезд их маленькой семьи в пригород. С первого дня в новой школе было ясно, что здесь имеет место негласное разделение по классам. Спускаясь от олимпа школьных звезд, доходя до среднего класса, все завершалось кончеными неудачниками — естественным низом пищевой цепочки. Омега же примыкать ни к какой здешней тусовке не стремился, планируя получать удовольствие от своего последнего года в школе, не ввязываясь в глупые гонки за популярностью. Исходя из такой позиции, с адаптацией на новом месте у новенького должны были возникнуть определенные сложности. Вполне возможно, что так бы и было, если бы не Скотт Маккол — альфа с щенячьими глазами и самой доброй улыбкой на свете. Его новый знакомый, к удивлению Стайлза, был одиночкой, а на вопросы омеги только с грустной улыбкой отвечал, что не каждая компания готова принять альфу с его недугом, и он предпочел никого не отягощать своей неполноценностью. Скотт оказался астматиком. Это было довольно странным явлением в их мире, потому что альфы практически никогда не болели, не позволяла повышенная регенерация, а наличие болезни указывало на особь, начавшую развиваться как бета или омега, но в результате сбоя получившую альфа-ген. С такими неожиданными перестройками всегда были проблемы, и нередко результатом шла врожденная болезнь. Обычно к таким детям относились с определенной долей неприязни и зачастую сторонились. Стайлз же негодовал, ведь, по его мнению, никого лучше и добрее этого парня он не встречал, и никакая болезнь этого факта не меняла. В итоге ничего удивительного не было в том, что с первого же дня они стали неразлучны. Омега вообще с неопровержимой долей вероятности был уверен в том, что Скотт его давно потерянный бро. Скотт только посмеивался, но соглашался. Взявшись восполнить пробелы, они с новообретенным родственником не отлипали друг от друга ни на секунду: проводили вместе перемены, до победного зависали друг у друга в гостях, пытались тайком пробраться на пару местных крутых вечеринок и переписывались на уроках, хихикая над вещами, понятными только им двоим. В общем, вели себя как дети. В целом, все было нормально, жизнь шла своим чередом. Но как известно, все хорошее имеет свойство до обидного быстро заканчиваться. Была середина второй учебной недели, когда они со Скоттом, как обычно опаздывая, на всех парах неслись по уже успевшим опустеть школьным коридорам. Стайлз бежал немного впереди, окликами поторапливая медлительного друга. Благодаря своей выработанной привычке носиться, даже не пытаясь смотреть по сторонам, парень не имел ни малейшего шанса заметить замершую посреди коридора массивную фигуру. Поэтому ничего удивительного не было в том, что он врезался в образовавшееся препятствие, неминуемо снося его с ног. Растянувшись сверху и ощущая поддерживающие его за талию руки, омега невольно уткнулся носом во вкусно пахнущую ключицу. По ощущениям прошло не меньше минуты с тех пор, пока он лежал, пытаясь насладиться всеми оттенками самого потрясающего запаха, который ему вообще удавалось почувствовать. Он не переставал тыкаться носом в открытую кожу, руки на его талии будто превратились в камень и не торопились отталкивать неожиданную ношу. Стайлз не был уверен, что сам смог бы оторваться от этого восхитительного аромата и такого приятно твердого тела, если бы не непонимающий всхлип за спиной и твердая рука, опустившаяся на плечо. Немного придя в себя от этого движения, Стайлз оторвался от обнюхивания чужой кожи. Скользя глазами по очерченному темной линией щетины подбородку, оценивая четкую линию скул, поднимая взгляд выше, он совсем не ожидал увидеть горящие алым огнем глаза. Омега замер, скованный инстинктом, не имея возможности двинуться. Тем временем альфа со всевозможным спокойствием, что при его вспыхивающих яростными искрами глазах смотрелось довольно странно, поднялся, вздергивая омегу за собой вверх. Окинув замершего парня нечитаемым взглядом, он быстрым шагом удалился, оставляя Стилински завороженно смотреть себе в след. — Друг… — задушено пробормотал Скотт. Омега, будто очнувшись, окинул взглядом все ещё оставшуюся на своем плече руку и вопросительно поднял взгляд на почему-то сильно побледневшего Скотта. — Ты знаешь кто это? — все еще далеким от своей обычной тональности голосом спросил Маккол. Стайлз вопросительно изогнул брови. — Это был Дерек Хейл, — отвечая на немой вопрос, серьезно сказал альфа. Все ещё не врубаясь, Стайлз пожал плечами. Не то чтобы это было хорошим объяснением. — Ты… Тебе ведь это ни о чем не говорит, правда? Боже, я все время забываю, что ты только переехал, — продолжил его друг понимающе. — Просто мы с тобой в последнее время постоянно вместе, я уже и забыл, что когда-то было иначе, — смотря в пол грустно закончил Скотт. Все ещё удивленный омега склонил голову в непонимании, замечая краем глаза висящие в конце коридора часы и резко выдыхая. — Бро, я абсолютно не против узнать все грязные подробности об этом горячем альфе, но если мы задержимся еще на минуту, нам стоит забыть о свободном вечере, — Стилински передернуло. На периферии сознания неутешительно мелькала вероятность возможной отработки за их далеко уже не первое на неделе опоздание. Оставаться после уроков не хотелось совершенно. Скотт согласился, поддерживая друга кратким «бежим». Уже позже Стайлз получил бесплатный экскурс в состав школьных знаменитостей. Оказалось, что на местном золотом пьедестале Дерек Хейл имел призовое первое место. В столовой популярный столик омега всегда окидывал смазанным взглядом, ни на ком особо своего внимания не задерживая. Все одинаковые, крутые детки обеспеченных родителей, считающие себя королями мира. Ничего нового. Но Хейла он никогда среди них не замечал, что на самом деле было странно, потому что такие как он могут быть какими угодно, но точно не незаметными. Все оказалось ещё проще. По объяснениям Скотта омега узнал, что Дерек всю первую неделю отсутствовал. Подробностей никто не знал, но из того, что было известно, выяснилось, что за пару дней до начала занятий Хейл после гостевого баскетбольного матча, который их школа выиграла с довольно внушительным перевесом, сцепился с каким-то отморозком из команды проигравших. Итог: пара сломанных ребер и полученное ограничение на посещение школы. И вот, спустя две недели с начала занятий, Дерек вернулся в школу. И блядь, в первый же день возвращения школьного короля Стайлз оказался тем самым жалким неудачником, который валяет золотого идола по полу и, БОЖЕ МОЙ, обнюхивает его. Великолепно. Просто высший класс. Стайлз вряд ли бы сам заметил, если бы однажды за обедом Скотт возмущенно не прошептал ему на ухо: — Он все время пялится! — Стайлз, поглощенный воспоминаниями о недавнем инциденте с Хейлом и о его до странного привлекательно пахнущих ключицах, оторвался от картошки, которую до этого без аппетита возил по тарелке, поднял непонимающий взгляд на друга. — Кто? — Хейл, — кратко ответил друг, кивая на популярный столик. Стайлз, по привычке игнорирующий ту сторону столовой, не был готов к столкновению с пожирающим взглядом. Дерек сидел развалившись на стуле, полностью игнорируя своих лощеных друзей и не отрываясь смотрел на него. С того дня его жизнь стала носить пометку «невыносимо». На уроках, в столовой, в школьных коридорах спину постоянно жег взгляд красных глаз. Стайлз, помня советы обеспокоенного Скотта о нежелательности общения с кем-то настолько из "другой лиги", как Хейл, пытался по-возможности избежать лишних контактов. Высокий статус Дерека предполагал наличие определенного количества почитателей, которые никогда не тянули с усложнением жизни неугодным конкурентам, ревностно оберегая личную жизнь баскетбольной звезды. Стайлз старался не обращать на альфу внимания, но тело всегда сковывало нервной дрожью, стоило только заметить массивную фигуру. В этом просто не было смысла! Стайлз мог бы решить, что привлекает Дерека, но положа руку на сердце, уж слишком агрессивными были его взгляды. К тому же тот совершенно не выглядел как неуверенный в себе альфа и точно не был похож на кого-то, кто будет страдать от несчастной любви издалека. Он скорее из тех, кто возьмет и утащит в свою берлогу. И вряд ли бы хоть одна незанятая особь, стала бы сопротивляться. Дерек был очень сильным альфой, и, даже не беря в расчет его очевидную привлекательность, он, к тому же состоял в первой пятерке лучших учеников школы. А также был капитаном школьной баскетбольной команды. В общем, мечта любого, блять. Стайлз правда не мог понять причины столь пристального внимания. Он не мог вспомнить, когда успел так насолить школьному идолу, кроме того единственного момента, когда протер им полы. Но серьёзно, не мог же альфа действительно быть таким мелочным?! Поэтому парень терялся в догадках. Вскоре к сверлящим взглядам прибавился тесный телесный контакт, который с каждым разом становился все откровенней. Если хоть на минуту на территории школы омега каким-то образом оказывался без своего лучшего друга, с которым предпочитал проводить практически все свободное время, Дерек всегда появлялся как черт из табакерки, утаскивая его в ближайший темный угол. Возможно, такие точные появления были как-то связаны с его альфа-обонянием, но Стайлз альфой не был, потому ничего утверждать не мог. Находя безлюдное пространство, Дерек всегда припечатывал его своим горячим телом к любой ближайшей поверхности. Сначала все ограничивалось парой секунд и несколькими глубокими вдохами, потом появилось тщательное исследование всей открытой шеи, а позже контакт сменился полностью прижатыми друг к другу телами и скрупулезным обнюхиванием всей имеющейся открытой жадному взгляду кожи. Если омега и пытался возмутиться, ему зажимали рот, глуша сопротивление альфа-феромонами и абсолютно не интересуясь его мнением. Стайлз, приходя в себя, всегда оставался один в неизменно пустом коридоре. Сначала Стилински недоумевал, потом неминуемо начал возбуждаться, а позже злиться, ведь несмотря на практически регулярные обжимания, чертов Хейл совершенно не пытался придать ситуации ясность, а все попытки поговорить пресекал на корню. Стайлзу уже просто надоело терпеть постоянную выматывающую неудовлетворенность, его пересыщенный гормонами подростковый организм постоянно пребывал в возбужденном состоянии , а приближавшаяся первая в жизни течка нисколько не улучшала ситуацию. Ему ужасно надоело каждый раз пытаться успокоить свое горящее ярким лихорадочным румянцем лицо, на регулярной основе обшикивать себя тоннами блокирующих спреев, чтобы хоть немного снизить возбуждение от великолепного аромата альфы, постоянно ощущавшемся на его коже. Стайлз уже не помнил, когда уходил из школы в сухом белье. И да, он был в бешенстве. Чёртовы омеги, чёртова сущность. Дань гребаным инстинктам, сопровождаемая усиленной выработкой гормонов, все, чтобы во имя продолжения рода завлечь подходящего партнера. У Стайлза скоро начнется истерика. Ему иногда до одури хотелось прямо посреди школьного коридора запрыгнуть на Хейла, впиться поцелуем в твердую линию сомкнутых губ и насладившись их вкусом, уткнуться в яремную вену, туда, где запах был сильнее всего, а потом подставить шею, безмолвно умоляя о метке. Но очевидная враждебность альфы не давала парню даже надежды на осуществление задуманного. Поэтому в его распоряжении оставались только фантазии, которые с каждым днём становились все грязнее. Конечно, не было ни единого шанса, что такой явный интерес капитана школьной команды останется без внимания. Дерек и не сильно скрывался, все чаще зажимая его где придётся. К тому же, его сверлящие взгляды мог не заметить разве что слепой. Поэтому в один из памятных дней, когда Стайлза уже привычно впечатали спиной в школьные шкафчики, а в нос ударил до омерзения привлекательный запах, омега привычно расслабился, позволяя Дереку совершить свои традиционные обнюхивания. Шею колола уже знакомая жесткая щетина, сильные руки удерживали за плечи, не позволяя двинуться, а над ухом раздавалось прерывистое дыхание. Ноги начали разъезжаться, а по внутренней стороне бедра обильно потекла смазка. Хейл рыкнул. Уже ощущая чужой нос, уткнувшийся в его ухо, и тяжелые руки, скользнувшие на бедра, он заметил странную тень, мелькнувшую за ближайшим поворотом. Это заставило его напрячься, и альфа, видимо приняв это на свой счет, на миг усилив хватку на бедрах, отстранился, быстро скрываясь за углом. Стайлз сполз спиной по дверце, тяжело выдыхая, по привычке ощупывая влажное пятно на заднице. Он не хотел представлять, чем это обернется. Из-за невольного свидетеля их близости у омеги довольно быстро появилась внушительная толпа недоброжелателей, начавших стабильно портить ему жизнь. Вот так всё и происходит в старшей школе. И вот уже Стайлз вместе со своим альтруистично вызвавшимся другом отскабливает шкафчик, обмазанный неизвестной пахучей дрянью, или очищает обмотанную тонной туалетной бумаги машину. А теперь ещё и это. Стайлз растеряно стоял рядом со своим джипом, пытаясь оценить нанесенный ущерб. Итог: четыре сдутых колеса и всего одна сменка. Стайлз вполне бы мог обратиться за помощью к своему бро, но у Скотта сегодня дополнительные перед важной контрольной. Последнее, чего Стайлз бы хотел — это быть скотиной и снова напрягать своего друга, который и так всю неделю самоотверженно помогал разгребать все сюрпризы. Стайлз обреченно вздохнул. Перспектива прогуляться несколько километров вырисовывалась вполне оформленно. В обычные дни его вряд ли бы смогла впечатлить подобная нагрузка, и, если бы не непрекращающаяся тянущая боль внизу живота, он бы без проблем прошелся пару миль пешком. Но с самого утра он ловил на себе голодные взгляды альф, поэтому даже думать не хотел о возможных вариантах окончания такой прогулки. Это вызывало оправданное раздражение. Стайлз рассчитывал досидеть до конца уроков, затем забраться в свою малышку и как можно быстрее уехать домой, но теперь его планам не суждено было сбыться. Следовало как можно быстрее придумать, как выпутаться из этого, пока у него не началась течка прямо посреди почти опустевшей школьной парковки. — Проблемы? — хриплый вздох на ухо заставил подпрыгнуть. Резко оборачиваясь, омега не был готов встретить так близко кроваво-красные глаза Дерека Хейла. — Вероятно, — тихо сказал омега, думая о том, где он мог так проколоться перед кем-то сверху, что из всех учеников этой школы его нашел именно Хейл. Все ещё не разрывая зрительного контакта, альфа почти мурлыча предлагает: — Тебя подвезти? От того, на сколько сильно эти плавно рычащие интонации заставляли дрожать коленки, Стайлзу хотелось застрелиться. Стоило отказаться, определённо стоило, но он лишь мямлит: — Д-да. Было бы круто, чувак. Мысленно упрашивая вселенную, чтобы они доехали раньше, чем он превратится в ненасытную текущую блядь, Стайлз не заметил, как у Хейла на долю секунды загорелись глаза.