Девочка-могила

Тсунаеши хватает Юни за предплечье и смотрит ей прямо в глаза, а потом громко и четко произносит: я люблю тебя, ты не обязана это делать, пожалуйста, вернись. Юни отвечает: нет. И Тсунаеши целует ее при всех. Так, как должна была с первых дней: ни грамма нежности — чистое отчаяние, и Юни отвечает, как должна была в первый раз: с ненавистью прикусывает губу и вжимается до боли. Мешают носы, зубы, лбы, и люди вокруг застыли и наконец заткнулись, смотрят во все глаза, как будто никогда не видели их двоих настоящими. Будто не было этой краткосрочной любви, предложения руки и сердца, слез, океана, счастья. Будто все прошло мимо, но мимо прошли они. Тсунаеши жмурится, но от этого только больнее, ничего все равно не меняется, но она не может отпустить Юни просто так, она не готова, еще нет. Жизнь и смерть на двоих, вечность, в горе и в радости. Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя и обнимает, смотрит в глаза, не может надышаться и отдышаться. И зрачки обеих, как отражения, огромные, жадные, влажные. А потом Юни вырывает себя из объятий, и небеса укрывает купол. Тсунаеши кричит что-то, но Реборн из прошлого ее не отпускает, и когда в куполе пробивают брешь, в нее прыгает Гамма, а не она. Он не дал ей жизни, а теперь запрещает умереть так, как она хочет. И Тсунаеши его, конечно, ненавидит, но где-то в глубине души понимает, что так правильнее, что, если бы она вскочила туда вслед за Юни, эта жертва потеряла бы весь свой смысл. Гамма обнимает ее девочку со спины и держит в своих руках, не смей лапать ее ублюдок, я сдохну и отомщу, Юни дрожит, ее пламя впитывается в пустышки, и это не небо аркобалено, а проклятие на расставание самых близких. Только Реборну и Гамме достались дети, а Тсунаеши не достанется ничего. Она знает, что Юни боится умирать, но еще больше она боится отдать жизнь просто так. Юни, я все равно найду тебя, где бы ты ни была, я вытащу тебя, влюблю в себя и тогда ты мне точно не откажешь! Господи, есть ли ты, нет ли тебя, защити, сбереги, отведи смерть, помоги ему пресвятая дева, верни мне мое, не попрошу ничего больше, только ее верни, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, аминь. Юни решается на что-то, пытается улыбнуться, а потом подскакивает в руках Гаммы, резко выпрямляется и выдирает себе горло ногтями, пытаясь вдохнуть еще хотя бы немного, и ее глаза, выбеленные до голубой скучающей вежливости стекла, бешено вращаются, влажные, и темнеют до цвета полуночи, отчаяния и скорби, беззвездных ночей и усталости, попытки выжить и не сломаться, уже будучи сломанной. Юни не может кричать, но не отводит глаз от Тсунаеши, хотя Тсунаеши слишком больно от этого. Из-за своей влюбленности Тсунаеши не сможет дышать, не сможет жить спокойно и вообще жить. Наверное, это ненормально, но сейчас она чувствует себя так, будто ее шею затягивает в петлю. Юни сгорает в своем собственном пламени, и это со стороны всем страшно и больно, а как ее девочка там вообще, как же там ее девочка. Юни рассыпается искрами, барьер спадает, Тсунаеши из прошлого побеждает Бьякурана, но Тсунаеши из будущего судьба Бьякурана на интересует. Едва вырвавшись из захвата Реборна, она бежит к опаленному пятну, вокруг которого лежат пустышки, и умоляет: нет, нет, пожалуйста, пожалуста, нет. И было ли недостаточно пламени, помешал ли Гамма, Бьякуран, барьер, но пустышки так и остались бесполезными разноцветными пустышками, а значит… Ноги подкашиваются, и Тсунаеши падает на траву, коленом, кажется, прямо на камень. Нет. Нет, пожалуйста. Нет.