Вредная привычка, она же спасающая постоянная

Даня стоял на мосту и курил. На душе было так легко, но так грустно. Там было море. Кто-то когда-то ему сказал, что в его голове бардак похуже бардака в его же комнате. И он разобрался, поднял с пола каждую мысль, протер ее и сложил на место. Он признался себе во всем, что его тревожило, смирился со всем, что его пугало. Он вычистил каждый дюйм этой дурацкой бортовой коробки, каждый чертов дюйм. И ему стало ясно и чисто, но как-то сложнее. Даня потянулся за еще одной сигаретой, но передумал. Вместо нее, он достал скетчбук и черную ручку. Даня любил дома. Его мечтой была архитектура, эта строгость линий, это постоянство. Но не сложилось. Все, что связывало его с архитектурой — это лекции Лепорка, статьи в журналах и вот эти рисунки. Он открыл новый лист и провел ровную линию, за ней еще пару и аккуратно сложил их в очертание дома. Как Ричард Мейер, подумал он. Как Ричард Мейер. Он рисовал мультики и ему жутко это нравилось. Еще он иллюстрировал книжки, обычно детские, но в них он вкладывал всю любовь. И ему оставалась одна грусть. Он вытащил синюю пачку кэмела, достал сигарету и вдохнул дым. Кто-то говорит, что сигареты согревают, это ложь. Сигареты даже не успокаивают. Но они нужны. *** — Обороты сбавь, Дань, — Миша подошел со спины и легонько толкнул рыжего в плечо. — Я нормально. — Это какая за вечер уже, шестая? — он отобрал сигарету и выкинул в окно. — Не думал, что ты считаешь. Мне нужно, понимаешь? — Даня потянулся за пачкой, но рука Миши остановила его, а в глазах явно бушевала буря. — Для чего? Ты уже кайфа даже не получаешь. — Это константы, они никогда не меняются. Что-то вечное, то на что я могу опереться. Найди я замену, я бы остановился, — Миша вздохнул и ушел в другую часть комнаты. Даня закурил. Сигареты были его убийцей и его спасителем. Никто не мог его понять так, как это делали они. Пока никто. *** — Знаешь, мне нравятся твои рисунки, я так никогда не мог. — Это просто, на самом деле, все идет отсюда, — парень дотронулся до груди, — Миша, почему ты так часто приезжаешь ко мне, как же Москва? — Я от нее устал, по правде, — он посмотрел на Поперечного, тот курил, — Черт, убери сигарету, Дань. Тот и не думал ее убирать, затягиваясь, он произнес лишь одно слово: константа. Миша посмотрел на него и подошел вплотную. — Ты меня достал, завязывай. — Мне нужна постоянная. — Даня. Он выкинул сигарету и посмотрел на Мишу. — На счет Москвы, у меня новость есть. — Какая? — он опять закурил. Миша подошел к нему и негромко выругался. Он вынул сигарету из губ и поднес к своим. И затянулся. — Какого черта? — Почему нет. Даня вернул свое себе. — Постоянная значит, константа. — Ну да. Что там за новость? Миша достал уже мятую сигарету изо рта Дани и подошел ближе. — Я буду твоей константой, а не это дерьмо. — Что? Миша наклонился к лицу Дани и уткнулся лбом в лоб. Тот замер. — Я буду твоей постоянной. — прошептал Миша, закрыл глаза и дотянулся до губ. Легонько провел языком по нижней и поцеловал. Нежно и очень мягко. Он взял Даню за толстовку, притянул к себе и впился в его губы требовательно и жестко. Даня стоял. Кшиштовский отпустил его, развернулся и пошел быстрым шагом по мосту, не оборачиваясь. Даня стоял, потом что-то ударило его по голове и он побежал за Мишей. — Чертов кот. Он его догнал, развернул к себе и поцеловал. Миша ответил, обняв того за талию. Через секунд десять он отстранился и спросил: — Кот? — Кот, — сказал Даня. Оба улыбнулись. Миша достал из кармана Поперечного пачку сигарет и выкинул их в воду. У Дани не было возражений, и в голове стало чисто и свободно. Как у Ричарда Мейера, подумал он. Как у Ричарда Мейера. — Миша, давай завтра в Выборг, там есть библиотека Аалто, я всегда хотел посмотреть. — Мне нужно в Москву, но я вернусь через три дня и тогда посмотрим. Кстати, новость, я решил сюда перебраться, к вам. — Твою мать. — Это все, что ты можешь сказать, когда узнал, что твой чертов кот переезжает к тебе? *** Уже наступала ночь, а эти двое все еще были на мосту. Даня сидел и рисовал низкие здания, рисовал узкие улицы и смотрел на небо. Миша лежал на его коленях с закрытыми глазами и рассказывал тому стихи, что-то забывая, где-то пропуская, но читал их с душой и улыбкой на губах. Сегодня у Дани появилась новая зависимость, новая константа, и он ее держался, как верного маяка в этом бушующем море. Сегодня у Миши появилась новая искра в глазах. И пусть все так и остается. Всегда.