Месть?

Кимр был потрясен, обескуражен и неимоверно зол. Его не убили, нет. Совершили куда более страшную вещь! Его, третью по силе альфу в клане, изнасиловали, скрутили и трахнули. И самое отвратительное в этой ситуации то, что ему, альфе, понравилось то, как его берут сзади. Позорище... И он не может вызвать эту мразь на поединок: придется рассказывать причину. Да даже если он заявит, что его оскорбили, шанс, что этот подонок не расскажет правду, ничтожно мал. И если эта падаль до этого его оскорбила, чем уже заслужила смерти, то теперь... Теперь он, вне сомнений, его прикончит, но до этого все же отомстит. Честный поединок отпадает сразу, но ведь есть еще масса способов. Леопард где-то слышал, что месть должна быть холодной. Но, видно, это не тот случай. Волка хотелось сжечь, испепелить, содрав до этого его поганую шкуру, искупаться в его крови... Хотелось слышать, как тот умоляет его о пощаде, хотя может и о смерти, - тоже хороший вариант - и обязательно помучить эту суку. Чтобы последнее, что он видел бы в своей жизни, – это лицо того, кого изнасиловал. Как можно совокупляться альфе с альфой? Это же противоестественно! Для этого существуют омеги или, на крайний случай, беты... Кимр этого не понимал. Ему было противно от самого себя, от того, что он не дал отпор, что позволил всему случится, что не стерпел те оскорбления и поддался ослепляющей ярости. Видно, волк только того и ждал. Что ж... Теперь оставалось только зализывать раны, не столько физические, сколько моральные, и думать. Думать, как можно осуществить свою месть... *** Как все же хорошо быть достаточно известным, когда твое имя не пустой звук. Правда, Кимру пришлось изрядно потратиться, чтобы добиться своей цели. Но это не так уж и страшно: несколько браслетов и ожерелий не такая уж большая плата за шанс отомстить. Да, именно шанс. Никто не давал гарантий, но все, что можно было сделать, было сделано. Не быстро, надо сказать, это все произошло, до окончания ярмарки оставалась всего-то пара дней. Тем лучше, все заняты тем, что начинают собираться, делают последние закупки и пьянствуют, напиваясь молодой брагой и медовухой в кабаках, которые, непременно, закрываются последними. Аку конечно же не отставал от остальных, уже и не надеясь на то, что леопард что-то предпримет, и искал успокоение в стакане с хмельным медом и омежках, которые крутились вокруг него просто толпами. Для них он был лакомой добычей хотя бы на одну ночь: сильный альфа, от одного взгляда которого подкашиваются ноги и хочется отдаться ему прямо здесь и сейчас. А один запах его чего стоит... Во всяком случае, волк бдительность потерял, за что и поплатился, в один прекрасный – вот это уже для кого как – момент, проснувшись со связанными за спиной руками. Ночью. В лесу. Далеко в лесу: его чуткий слух не улавливал ни одного звука, который бы свидетельствовал о близости к равнине, на которой располагалась ярмарка. Это была глушь. И ему бы стало страшно, если бы он не почувствовал запаха того, кто его похитил. Конечно же, его котенок не мог не отыграться. И Аку смирился даже с тем, что снизу сейчас будет он... Но... Кимр не пришел к нему сразу, хоть возня волка была достаточно шумной, чтобы понять: пленник уже очухался. Он пытался встать и уйти куда-то, только попытки были тщетны: руки были не только скованы, но и привязаны к стволу какого-то дерева. Выход был один – ждать. Только на рассвете леопард все же соизволил подойти к нему. В руках – нож из вулканического стекла, острый и длинный, для разделки мяса. Аку думал, что его сейчас освободят, но где уж там... С улыбкой сумасшедшего леопард полоснул ножом по его груди, вспарывая один из шрамов, оставленных им же. - Котеночек решил поиграть? – все же волк еще держал себя в руках и не давал свободы нарастающей панике. Кимр только ухмыльнулся и еще раз провел ножом по его груди поперек первого пореза. - Я тебя не буду убивать сразу, пожалуй... Я сначала сдеру с тебя шкуру, а потом тоже изнасилую, чтобы ты чувствовал каждое мое движение и считал свои вздохи, чтобы не разреветься. Я сделаю так, чтобы тебе было ужасно больно, чтобы ты молил меня прекратить... Я хочу слышать твои крики и видеть твои слезы. И тогда уже я убью тебя. Вот этим самым ножом... - Куколка, да ты свихнулся, как я посмотрю, - а это уже было страшно. Потому что освободиться Аку не мог и, соответственно, был полностью во власти этого сумасшедшего. Ох, не этого он хотел, когда мечтал о мести леопарда, ох не этого! - Я просто хочу мести! – Кимр зашипел на мужчину, прижав уши к голове и нервно мотая хвостом. - Ну, мсти, - если бы он мог, то, наверное, пожал бы плечами. А тут только придал выражение полного безразличия своему лицу, стараясь не замечать, как теплая кровь стекает по его животу, а порезы неприятно щиплет. Леопард усмехнулся и еще раз полоснул его ножом... Аку выдохнул и закрыл глаза. Истязания вскоре прекратились. У волка кружилась голова от потерянной крови, порезы жгло, в горле пересохло и ужасно хотелось пить. Нет, он и не в таких передрягах бывал, так что терпел, стиснув зубы и даже не постанывая. Когда груди коснулось что-то холодное и вязкое, он непроизвольно вздрогнул, открыв глаза. - А я думал куколка все же снимет с меня шкуру... - Заткнись! - Кимр откинул нож куда-то в сторону и теперь смазывал раны чем-то из глиняного горшочка, который держал в чуть подрагивающих руках. По запаху – заживляющая мазь. - Это еще почему? Ты меня не убил, значит наслаждайся! - Замолчи!!! - Что ж так?.. Кимр влепил ему пощечину и продолжил обрабатывать раны, которые сам же и нанес. Ему было противно от самого себя. Он хотел уподобиться этой мрази. Хотел убить его, беззащитного, связанного, упиваясь его беспомощностью и слабостью. Не то чтобы Кимр до этого не убивал... Но тогда были битвы, была война. И там либо ты, либо тебя. И вгрызаться в горло врагу было проще, осознавая это. Нет. На такое хладнокровное убийство леопард был не способен. К счастью, пленник теперь молчал. Иначе бы Кимру не хватило бы смелости развязать веревки... А так... - Убирайся! – он смотрел на волка, удивленного таким поворотом дела. - Почему? – только и спросил бывший пленник, растирая покрасневшие запястья с уже посиневшими вмятинами от грубых веревок, которыми он был связан. - Я не ты! И не насилую, и не убиваю беззащитных! Аку усмехнулся и посмотрел в глаза леопарду. - А с чего ты взял, что это делаю я? Кимр только усмехнулся: - Тебе напомнить? - Мне показалось, ты, во-первых, не был беззащитен, а во-вторых, тебе понравилось же?.. Леопард на это ничего не ответил, лишь прожег второго альфу гневным взглядом и быстрым шагом пошел куда-то в лес. Аку вздохнул, смотря тому вслед, и покачал головой. Все опять вышло не так, как он планировал. Да и к чему тогда планы?.. Пусть все будет, как есть? Ну нет уж... Подняться на ноги было самым сложным. Голова кружилась, но и только. Благодаря мази, кровь прекратила течь из порезов, да и больно практически не было. Осталось выяснить, куда идти. То, что нужно вернуться на равнину, Аку вполне понимал. Там наверняка его уже хватились... Кимр шел по лесу, ничего перед собой не видя. Он не смог отомстить, не смог поступить так со своим врагом. Видно, воин из него никакой. И, пожалуй, стоит сложить с себя все полномочия: командовать группой он больше не имеет права. И лучше вообще умереть в первой же схватке. Было бы просто великолепно. В нескольких сотнях шагов от того места, где раньше был привязан волк, стоял фургончик, запряженный двумя ослами. В него уместились все пожитки и украшения, которые не раскупили на ярмарке. Ну и еще немного еды на обратную дорогу... Впрочем, дойти он не успел. С ног его сбил мощный хук с левой. Он же и вырубил, потому что приземлился незадачливый альфа прямиком на корень дерева. Впрочем, когда леопард все же пришел в себя, то попросту не понял, что с ним происходит. Голова болела, но не так уж сильно. Еще болела... Да задница болела. Сам он был распластан на земле, лицом вниз. И, судя по ощущениям, даже без набедренной повязки. Сзади было что-то теплое и влажное – язык, как сообразил дезориентированный Кимр. А если это был язык, то это могло быть только одно... Леопард, что было сил, рванулся, выпуская когти и цепляясь все за тот же злосчастный корень, но его держали крепко, преимущественно за много многострадальное седалище. - Отпусти, злоебень! В ответ ему что-то промычали и продолжили вылизывать под хвостом, который предательски задрался вверх и извивался. Кимр еще надеялся предотвратить то, что сейчас должно было произойти, ерзал и пытался уйти от таких приятных прикосновений. Это был просто кошмар. Попасться на одну и ту же удочку дважды! Альфа. Он – альфа, а не какая-нибудь похотливая омега. И тем не менее, он помнил, как было хорошо в прошлый раз. Хоть и больно. И унизительно... Только, как бы не отрицал все это леопард, он с каждым мгновением возбуждался все больше. Тело помнило все и предавало своего хозяина. Еще пара чувствительных прикосновений языка и его на пару мгновений отпускают из захвата. Естественно, он рванулся, пытаясь удрать. - Куда это ты собралась, куколка? – его вновь схватили, кажется, вспоров когтями спину. Боль была сильной, но возбуждение ее пока что перекрывало. Кимр смирился. Расслабил мышцы и позволил делать с собой все что вздумается волку. А тот нисколько не стеснялся своих желаний: сначала всунул в анус сразу два пальца, покрутил ими внутри, то и дело раздвигая, чтобы расширить проход, а потом засадил по самый узелок, от чего несчастный леопард вскрикнул и сжался: было больно, но чувство распирающего его изнутри горячего твердого члена... Это было отвратительно и прекрасно одновременно. Было больно, унизительно и приятно. И Кимр расплакался, тихонько так, не позволяя себе всхлипывать, кусая губы и сжимая в кулаках опревшие листья. Перед глазами плясали звездочки, которых становилось все больше с каждым толчком. Аку выходил из него медленно, чтобы тут же резко вдолбиться в горячий узкий анус, вызывая невольный вздох у своего невольного любовника. Невольного ли? Этот вопрос так и оставался открытым... Сейчас ему было хорошо. Леопарду, похоже, тоже. Да и член его стоял, яички подобрались, а хвост метался туда-сюда, подрагивая и извиваясь. Волк провел когтями по вспотевшей обнаженной спине Кимра, заставляя того еще раз вздрогнуть и просто восхитительно сжаться внутри, вырывая тихий стон у Аку. - О да, сладкая куколка... Еще одно резкое движение, потом мучительно медленно наружу, почти до конца, оставляя там, внутри этого подрагивающего тела, только головку, наблюдая как, оказавшаяся такой жадной до ласк, покрасневшая дырочка неохотно выпускает его из себя, растягиваясь и слегка пульсируя. А потом – сумасшедший темп и звериное рычание. Кимр закатывает глаза и пошло стонет в голос, цепляясь когтями все в тот же корень, а Аку кусает леопарда в холку до крови, трахая размашисто и быстро, напряженные бедра чуть сводит, и он прикрывает глаза... Вкус крови – это финальная нота в этом безумии. Волк кончает с тихим рыком, опять кусая юношу под собой, а потом протискивает в его анус набухающую луковицу... Кимр протестующе мычит, на большее сейчас он попросту не способен. Мышцы отказываются его слушаться, его трясет, и он не может понять, плохо ли ему или хорошо. О да, его повязали как омегу. Опять. А еще оставили неудовлетворённым: член болел и пульсировал, яйца тоже болели, он буквально чувствовал, как в них отдается каждое биение сердца. Дыхание сбито... - Не бойся, куколка... Все будет хорошо... – Аку чуть приподнимает его бедра, чтобы было удобнее, и начинает осторожно гладить член леопарда, при этом жарко дыша тому в шею. - Сильнее... – он все же смог выдавить из себя это. Через стыд и благоразумие... Он сдался. Давно ли? - Как пожелаешь, моя омега... Да, пусть он будет его омегой, пусть будет его шлюшкой, течной сукой, только бы он начал двигать рукой чуть быстрее, сильнее сжимая пальцы и все так же чудесно проводя большим по нежной плоти головки, размазывая выступающую смегму... Когда кончает, он рычит и опять сжимается так, что уже больно: анус плотно обхватывает так и не спавшую луковицу волка, Кимр тихо скулит, зажмуриваясь, а Аку целует его в загривок, рядом с раскрасневшимися следами своих укусов. Потом подносит руку, испачканную в сперме, и облизывает пальцы. Леопард этого не видит, только слышит, но и этого ему достаточно. Он еще раз содрогается насухую и практически вырубается. Где-то в дебрях леса крикнула птица, вспорхнув с ветки... *** В поселение волков пришел гость. Весьма неожиданный – хотя, смотря кем неожиданный – а главное со всем своим скарбом. Ну, и, конечно,самое главное то, что он был леопардом. Нет, после ярмарки все же было заключен мир между этими двумя племенами, но буквально через пару недель видеть на своих землях леопарда – неслыханно. А тот, ничего не смущаясь, принюхался, потом подошел к домику на отшибе, постучал в дверь... Аку дверь, конечно же, открыл, за что и поплатился моментально: челюсть клацнула от сильного удара и, помимо фингала, волк еще и язык прикусил. Хотя с карой был вполне согласен. А что поделать, если он пометил как свою пару этого несносного леопарда? Того, естественно, обнюхали в родном селении и выперли из дома, потому что такие метки только у омег есть. А омеги с такими метками переходят в дом к альфе. Ну, собственно, вот он и пришел. Аку блаженно лыбился, потирая болящий глаз и наблюдая, как вожделенный леопардик расставляет по полкам свои пожитки, стряхивая с них, стоявшую глиняную посуду и нехитрую утварь. Посуда бьется, говорите? Так, то ж к счастью! Много? Значит к большому счастью!