Душные ночи

В комнате духота. Джагхед ворочается на кровати, мечтая залезть под душ или хотя бы открыть окно — на улице довольно прохладная осень. Но дверь в комнату закрыта на ключ, а окно плотно зашторено тяжелой портьерой — кажется, Бетти не хочет палиться перед Арчи. Он ночует у нее уже третью ночь подряд. Полли все еще не нашли, машина с уликами сгорела, а сумасшедшая миссис Купер выносит Бетс мозги каждый день. Поэтому в школе выглядит она неважно — ходит по коридорам бледной тенью. Джагхед не представляет, как ей помочь, пока идею не подкидывает сама Бетти. — Я совсем не сплю, Джагги. Побудь со мной. Тем более, ты ночуешь не пойми где. «Тем более, между нами теперь что-то чуть больше дружбы», — повисает в воздухе. Действительно, между ними определенно что-то, но только, что именно — Джаг понятия не имеет. После того поцелуя, который никак не назовешь удачным, ничего не было, лишь парочка невинных объятий. Зато теперь есть эти невыносимые, убийственно душные ночи. Удивительно, но в его присутствии Бетти действительно засыпает быстро — по-детски подложив ладонь под щеку, мирно сопит до самого утра. В отличии от самого Джага, пытающегося примоститься на краю не самой широкой кровати. Розовое одеяло пахнет Бетти. Розовая подушка пахнет Бетти. А если сдвинуться ровно на десять сантиметров вправо, сама Бетти окажется в очень опасной близости. Джагхед честно пытается считать овец и не думать о вкусе ее губ. Решать уравнения по алгебре в уме, и не представлять, какая на ощупь ее кожа. В подробностях вспоминать, как пару лет назад его отделал Реджи, так что Джаг неделю мочился кровью, лишь бы не мечтать стянуть с Бетс нелепую пижаму с зайцами. При мысли о пижаме в паху тяжелеет. Блядь. Ему стоит купить утягивающее белье. Потому что если сейчас Бетти вдруг проснется, может случиться крайне неприятный казус. Джаг переворачивается на бок, спиной к ней, и пытается дышать ровно. Вспомнить что-нибудь из йоги. Мысленно уйти в монахи. — Джагги? Твою ж мать. Джаг мычит что-то неразборчивое, усердно пытаясь сделать вид, что спит. — Джагги, — повторяет Бетти и подвигается к нему, прижимаясь к спине. Бога ради, Бетти! Нашла время поговорить. — Я знаю, что ты не спишь. Я тоже, — шепчет она ему в самое ухо, так что волоски на шее встают дыбом. Джагги делает глубокий вдох и оборачивается. Их лица оказываются очень близко — они почти касаются друг друга носами. Джагхед вздрагивает, когда Бетти сокращает это расстояние до минимума, прижимаясь к нему губами — совсем как он сам ровно пять дней назад. Ее запоздавшая почти на неделю реакция настолько неожиданна, что Джаг как идиот застывает на месте, и Бетти отстраняется. — Прости. Извини. Просто, я подумала… Прекрати тупить, Джагхед! Он приподнимается, обхватывая ее лицо ладонями, и притягивает к себе. Бетти сдавленно охает и отвечает на поцелуй — на этот раз более уверенный. Запускает пальцы в его волосы, ерошит кудри. Джаг чувствует, как бешено стучит сердце в груди, и кажется, что вся кровь в теле устремляется к паху. — Ой, — Бетти, уже почти лежащая на нем сверху, случайно задевает бедром стоящий колом член. Действительно, блядь. «Ой». Трусы и старые спортивные штаны, в которых Джаг спит, явно ничего не скрывают. Джагхед не знает, что говорить в такой ситуации. «Забыл вытащить телефон из кармана»? Или честно: «Извини, Бетти, но у меня на тебя стоит и очень давно»? Бетти садится на кровати, и Джаг тоже приподнимается, ожидая, что сейчас ему предложат выйти в окно. Вместо этого Бетти стягивает майку с дурацкими зайцами — Джаг с трудом подбирает челюсть, пытаясь не пялиться как полный придурок на ее грудь (которую Бетти, раздевшись, теперь зачем-то стыдливо пытается прикрыть рукой). — Бетс, — приходится прокашляться, потому что голос сел. — Бетс, ты уверена? Она молча кивает. Свет в комнату проникает лишь из-под тонкой щели между полом и дверью, но даже в полумраке Джаг может различить, как она смотрит на него. Так умеет смотреть только Бетти — доверчиво, широко распахнутыми глазами. Джаг сглатывает — кадык под кожей нервно дергается. Полуголая Бетти Купер сидит на кровати и предлагает ему себя. Так, блядь, просто не бывает. Может, он умер? Может, Реджи убил его в том треклятом туалете еще два года назад, и теперь Джагхед лежит в какой-нибудь замшелой больнице и видит все это в коматозном сне? Но Бетти, нервно прикусывающая губу, ужасно, до боли реальна. Джаг приобнимет ее за плечи и тянет обратно на кровать, на этот раз укладывая на спину и оказываясь сверху. Они опять целуются, и Джаг неуверенно скользит рукой по ее груди, задевает большим пальцем сосок — Бетти охает ему в губы. Джаг решается спросить. — Бетс, ты…, в смысле, у тебя… — Нет. Ты — первый. Вот же черт. От этих тихих слов Джагу странным образом хочется Бетти еще сильнее. И настолько же больше он нервничает. У девчонок, как ни крути, все сложнее. Главное — без паники. У самого Джага опыт какой-никакой имеется. Целых два. Ну, как. Конечно, мечтать, что местному задроту даст какая-нибудь девчонка из школы никогда не приходилось. Здесь спасибо надо сказать папаше, у которого странное представление о подарках на день рождения. На свое пятнадцатилетие Джагхед получает шлюху — мадам лет тридцати с бюстом четвертого размера и весьма умелым ртом. Нельзя сказать, что это худший подарок в жизни Джагхеда, отнюдь. Второй раз случается благодаря тому же папаше — в школе закрыли на ремонт душевые и Джаг приходит купаться домой, точнее, в то место, которое домом называет отец. Там какая-то очередная байкерская попойка — Джаг пробирается между бухающих и уже отключившихся тел на второй этаж, в ванную. А на обратном пути незнакомая белобрысая девица прихватывает опешившего Джага за задницу, тесня к перилам: — Вокруг одни бухие свиньи, а ты такой лакомый кусочек. У девицы голубые глаза, почти такие же, как у Бетти, и крайне откровенный вырез на платье. А Джагу, в конце концов, всего шестнадцать — он не находит в себе моральных сил отказаться. Вот только теперь перед ним настоящая Бетти, непроизвольно сжимающая коленки, когда Джаг касается треугольника волос между её ног, и неловко отводящая взгляд, когда он избавляется от трусов. На дне его рюкзака — блестящая упаковка презервативов (пожалуй, единственное знание, которое передал ему отец, это что о контрацепции забывать нельзя. Потому что потом либо придется воспитывать такого же оболтуса, как сам Джагхед, либо лечиться от венерических — как папаша). Да, презервативы оказались в рюкзаке не случайно, потому что обычно тратить деньги на них для Джага смысла не имеет. Пачку он купил перед их первой ночевкой вместе. На всякий случай. Вдруг, что. И опять удивляется, что не прогадал. Чтобы перестать смущать Бетти, он забирается обратно под одеяло — руки от нервного напряжения вкупе с невероятнейшим возбуждением ходят ходуном, разорвать упаковку получается с третьего раза. Джаг тихо чертыхается, едва не выронив презерватив и, наконец, справившись с задачей, вновь прижимает Бетти к себе. Целует, изо всех сил стараясь не спешить. Ощущать ее тело голой кожей, чувствовать, как острые соски трутся о его грудь настолько охренительно прекрасно, что Джаг невольно задерживает дыхание — тяжесть в паху становится почти болезненной. На этот раз Бетти не сдвигает коленки, а только прикрывает глаза, тихо постанывая, когда Джаг проводит ладонью между ее бедер. Он поглаживает нежную плоть, мысленно с облегчением вздыхая, когда ощущает на пальцах липкую влагу. — Бетти, — шепчет он, устраиваясь между ее ног, — Бетс. Бетти запускает пальцы в его изрядно отросшую шевелюру — лишних бабок на парикмахера у Джагхеда никогда нет, и зачем, если можно все спрятать под шапкой. Он целует уголок ее губ, одновременно резко толкаясь бедрами вперед. Бетти не вскрикивает, только замирает в его объятиях. Джаг не двигается — гладит ее напряженные плечи, шепчет на ушко какой-то невнятный нежный бред. Она такая восхитительно горячая и невыносимо узкая, что Джагу буквально срывает крышу — он зажмуривается, приказывая себе думать о завтрашнем тесте по химии. Бетти под ним шевелится, стискивает его коленями, тем самым непроизвольно сжимая внутри теснее. — Бетс, блядь, я не… — шепчет Джагхед, но Бетти прерывает его поцелуем — Джагу мерещится соленый привкус слез на ее губах — и двигает бедрами навстречу. «Просто не торопись. Попытайся, мать твою, не торопиться», — уговаривает себя Джагхед, входя до конца — низ живота скручивает от возбуждения. Бетти дышит рвано, вцепляется пальцами в его плечи — Джаг чувствует, как короткие ноготки вжимаются в кожу. Он двигается насколько может плавно, вглядываясь в полумраке комнаты в ее лицо и продолжая шептать что-то, чего сам не может разобрать. По спине стекают струйки пота. — Джагги, — выдыхает Бетс, разрушая остатки его самообладания — Джаг ускоряет темп, стискивая зубы, чтобы не разбудить маму Купер — вот это будет сюрприз. Джаг не сомневается, что миссис Купер отрежет ему яйца ножом для хлеба прямо в этой комнате. Бетти тоже пытается не производить лишнего шума, утыкаясь носом ему в ключицу — горячее дыхание обжигает кожу. «Бетс, умоляю, кончи!» — молится Джагхед про себя всем существующим богам секса, потому что чувствует, что дольше не выдержит. И, кажется, они его слышат. Его девочка тихо стонет, прижимаясь к нему крепче — Джаг решает, что этого достаточно, тем более сил терпеть больше нет. Он делает еще один толчок и вздрагивает всем телом, зарываясь лицом в ее разметавшиеся по подушке сладко пахнущие волосы. Джагу требуется некоторое усилие воли, чтобы перекатиться на бок и перестать придавливать Бетти своим весом. Стянуть, завязав узлом, презерватив и замотать в валяющуюся на полу футболку — все равно ту уже пора выкидывать. Когда он ложится обратно на кровать, Бетти обнимает его за шею, целует в острую скулу. Джагхед закрывает глаза, гадая, что же такого сделал в своей никчемной семнадцатилетней жизни, что заслужил такое чудо. — Бетс, это было… охуенно, — выдыхает Джаг ей в макушку. Бетти тихо хихикает. — Не могу не согласиться. Джагхед довольно улыбается, лениво отмечая, что Бетти наверняка врет, но что у него впереди есть все шансы исправиться. Он закрывает глаза и проваливается в самый спокойный и счастливый сон в своей жизни.