***
— Долго тебя ещё ждать, Тэхён? Сейчас всех красивых парней разберут, а тебе не достанется. — Бэкхён с усмешкой наблюдает, как копошится её младшая сестра, выискивая в ларце заколку с бабочкой. — Маменька говорит, что мне ещё рано с парнями беседы водить. А вот ты, — Тэхён тычет заколкой в лоб Бэкхён в силу своего чрезмерного роста. — Тебе, сестрица, скоро уже поздно будет по званым вечерам женихов выискивать. Да и подруг у тебя нет, с кем посекретничать можно. Тэхён попала в цель. Всем известно — первая красавица графства совершенно не имеет подруг, предпочитая кокетничать на раутах с хорошенькими лордами и иностранцами. Бэкхён стремительно заводится, отвешивая оплеуху Тэхён, и выбивает из её руки заколку, растаптывая каблуком. — Вот и пожалуйся своим подружкам о том, какая ты неудачница. И в мою комнату больше не смей заходить без разрешения, ясно тебе? Сёстры прожигают друг друга взглядами, пока их не окликает горничная Кёнсу. — Юные мисс, карета уже готова. Бэкхён злостно хмыкает и, напоследок взмахнув накрученными локонами, спешит вниз. В конце концов, негоже из-за семейных драм пропускать светский раут.***
Каждую весну в почитаемых домах одного из величайших графств штата Джорджия проходят праздники по случаю массового внедрения современных культур в привычную жизнь общества. Каждую весну появляются новые семьи ковбоев, в чьих руках находится всё светлое будущее южан. Одна из таких семей — представители шерифа штата — привлекли внимание родителей юной Бэкхён. Господин Бён лично пригласил всех родственников покойного шерифа, а ныне — единственных, кто находится у власти — и устроил великосветский приём. «И ни одного лорда», — грустно вздыхает Бэкхён, глядя на этих чумазых ковбоев, возомнивших о себе бог весть что. В тени дубовой рощи довольно прохладно и Бэкхён зябко ведёт плечами, едва прикрытыми лёгкой шалью. Она жалеет, что как всегда не послушалась Кёнсу и выбрала воздушное платье из муслина, а коварное солнце так скоро скрылось за горизонтом. Бэкхён оглядывается назад, где на террасе расположились нынешний шериф штата и господин Бён. «Ох уж эти ворчливые старикашки», — думает Бэкхён, лениво болтая ногами под краями нижних юбок. — Скучаем? Слегка грубоватый, но приятный на слух голос отвлекает Бэкхён от мыслей о тяжёлой судьбе, и она нехотя переводит взгляд на стоящего у дуба мальчишку-ковбоя. — Даже если и скучаем, то с вами — совсем от скуки зачахнем, — в грубо-манерной форме отвечает Бэкхён, вновь отворачиваясь. — До чего же богатенькие мисс зазнайки пошли, просто изумительно. Даже имени не спросила, сноб. А я вот знаю о тебе. Старшая из рода Бён, первая красавица на деревне. Бэкхён вспыхивает от такой наглости и мгновенно краснеет, готовясь осадить необразованного негодяя. — Да что вы себ… ты… Незванный гость, потревоживший покой Бэкхён, в мгновение ока приблизился к ней, представ в совершенно неожиданном виде. Под широкополой ковбойской шляпой скрывались непомерные для любого мужчины длинные пшеничные локоны, а рубаха, заправленная в грубую ткань, которую женщины обычно не носят, подпоясана лёгким корсетом. Бэкхён открывает рот в изумлении и несколько мгновений рассматривает представшего перед ней… или всё-таки представшую?.. — Я Чанёль. Пак Чанёль, если быть точнее. — Б-Бэкхён. Бён Бэкхён. Так, подождите-ка. Вы тот. Та. В общем, тот самый отпрыск покойного шерифа? Чанёль садится на скамью под дубом напротив Бэкхён и срывает стебель травинки, отправляя его в рот. — Ну да. Тот самый отпрыск, который единственная дочь. Неожиданно, правда? — Ага, — соглашается Бэкхён, всё ещё неприлично долго рассматривая Чанёль, — то есть, я хотела сказать… разве могут быть… — Не сыновья, а дочери у зачахлых от работы в поле ковбоев? Ну, как видишь. И при этом, не хуже наследных мисс из графских семей, вроде тебя. — Почему вы мне тыкаете? — вновь возмущается Бэкхён, бездумно сминая в руках ткани юбок платья. — Я тебе ещё не тыкала, — усмехается Чанёль. Бэкхён резко вскакивает со своего места, да так, что роняет одну из туфелек, и нарочито громко возмущается: — Да что вы себе позволяете? Почему говорите со мной в таком тоне? Кто вообще позволил вам заявиться сюда? Чанёль на такой выпад лишь скептически изогнула бровь и поправила выбившийся из причёски локон. — Мисс Бён, что вы раскудахтались как наседки во время оперения, мы же не на ферме. Заявилась я сюда по приглашению вашего отца, вместе со своим дядей, который сейчас, кстати, весьма мило беседует с вашей сестрой. Бэкхён оборачивается в сторону, куда смотрит Чанёль, и с ужасом обнаруживает неприглядную картину. Её сестра, её единственная сестрица Тэхён кокетничает с каким-то коротышкой! — Хорошая пара будет, твой отец и мой дядя наверняка договорятся о браке. С тобой-то номер явно не пройдёт, зазнайка. Чанёль поднимается следом за Бэкхён и подходит непозволительно близко — так, что края её ковбойской шляпы частично укрывают голову Бэкхён, а висящая на корсете рубахи кобура упирается в корсет юной мисс. Бэкхён отчётливо слышит чужое дыхание и запах травы, смешанный с запахом лошадиной сбруи, которым обычно благоухают мужчины. Она морщит нос, не решаясь повернуться к Чанёль, и презрительно фыркает. — А что же вы не в компании отдыхающих сейчас? Не пользуетесь популярностью у мужского круга? — Разве есть в этом графстве закон, принуждающий к обязательной женитьбе? Не слыхала о таком. Я человек свободный: хочу — на балах всех удивляю, хочу седлаю резвого коня и скачу с лихвой по ветру в свободные степи родины. В моей семье принято гордиться своей натурой. В конце концов, за нами — светлое будущее. Бэкхён задумывается над словами Чанёль, всё ещё наблюдая за тем, как её собственная семья пытается задобрить каждого из этих залихватских ковбоев ради соблюдения приличий и совместного существования. Кланы графства постепенно угасают, как яркое весеннее солнце, скрывающееся за горизонтом. Бэкхён понимает, что её будущее под угрозой вечного заточения в браке с каким-нибудь престарелым лордом, если очень повезёт. А ведь после замужества она уже не сможет красоваться на светских раутах и кокетничать с юнцами. Бэкхён вздыхает, поворачиваясь к Чанёль. — Предлагаете отречься от семьи и пуститься в свободную жизнь? Но что скажут люди? Чанёль усмехается и щёлкает Бэкхён по её аккуратненькому носу. — Какая разница, что скажут другие? Это твоя жизнь и твой выбор как её прожить. А что, хочешь вкусить дух свободы? Чанёль наклоняется совсем близко — так, что длинные цепи на её шее касаются открытых ключиц Бэкхён. Бён ёрзает, неосознанно упираясь ладонями в грудь Чанёль, и резко отстраняется, врезавшись спиной в дуб. — О, мисс зазнайка, да ты уже смелеешь на глазах. Давай встретимся завтра на рассвете у границы Джонсборо. — Это ещё зачем? — интересуется Бэкхён, с подозрением глядя на Чанёль. — Ты же хочешь немного развлечься? Приходи и наслаждайся. Ну, мне уже пора. Скучно тут у вас. Смотри не покройся плесенью, мисс сноб. Чанёль снимает шляпу, являя свету локоны своих пышных волос, и насмешливо кланяется в реверансе, другой рукой оттягивая ткань брюк на ноге. Бэкхён закатывает глаза и небрежно машет рукой удаляющейся в сторону террасы Чанёль. «Вот ещё, стану я вестись на проделки какой-то фермерши. Нет, ни в коем случае», — решает для себя Бэкхён, горделиво подняв голову. (Но перед сном не позволяет Кёнсу расшнуровать свой корсет, оправдываясь тем, что хочет сохранять осиную талию даже ночью.)***
Весенний рассвет в Джорджии удивительно тёплый. Бэкхён украдкой оглядывается по сторонам на окна усадьбы и решительно перелезает через ограду, то и дело цепляясь сползающей с плеч шалью за колья на заборе. Она пыхтит, спрыгивая на землю, и, фыркнув, поправляет шляпку. Теперь — километр пешком до станции Джонсборо по прямой дороге, а если срезать через поля с ямсом — и того меньше. Бэкхён чуть приподнимает края юбок и рассматривает свои туфельки, явно не готовые к пешему путешествию. Но делать нечего, идти босиком по вспаханному полю — явно не удел юной мисс из высшего общества. Бэкхён трижды проклинает Чанёль, пока добирается до границы — на одной туфле сломался каблук и теперь она вынуждена ходить едва ли не подпрыгивая. Возле розы ветров её уже ждёт Чанёль, крутящая в руках какую-то верёвку. — А ты ранняя пташка, Бэкки. Только наряды совершенно не умеешь выбирать. Ты что, на утренний бал собиралась? Чанёль с усмешкой рассматривает Бэкхён, переминающуюся с ноги на ногу, и спрыгивает с ограды возле станции. — С чего бы дочери ковбоя посещать бал, да ещё и в такое время? — парирует Бэкхён, фыркая, — если вы вдруг не знали, то приличные мисс одеваются положено статусу в обществе. — Даже на конную прогулку нацепляете панталоны? — Что? От неожиданности Бэкхён едва не падает, но вовремя подоспевшая Чанёль ловит её за талию и прижимает к себе. — Боже, ты такая неженка. Ветер подует — и унесёт. Бэкхён краснеет, отворачиваясь. Ей совершенно неловко. «Божечки, что же это происходит со мной? Почему сердце так бьётся отчаянно?» — Так… Что вы там про конную прогулку говорили? Чанёль резко отстраняется, загадочно улыбаясь, и щёлкает пальцами. — А, так вот. Вы всегда седлаете коня в бальном платье, мисс зазнайка? — Да это вообще платье моей младшей сестры! Её наряды не жалко… — тихо отвечает Бэкхён. — А как же репутация лучших сестёр графства? Впрочем, неважно. Пойдём. — Чанёль протягивает руку Бэкхён, кивая в сторону степей. Бэкхён в упор смотрит на коня, с развевающейся на ветру бурой гривой, и переводит взгляд, полный непонимания, на Чанёль. — А где карета? Чанёль хмурит тонкие брови, складывая руки на нагрудных карманах своей жилетки. — Мисс зазнайка, ты что, действительно думаешь, что ковбои запрягают коней в кареты? Бэкхён кусает нижнюю губу, рассматривая оборки на своём платье. Что она вообще может знать о ковбойской жизни? — Так, я всё поняла. Давай, помогу залезть. Чанёль хватает Бэкхён за корсет и с лёгкостью приподнимает на руках. — Ой! Ты что творишь? — вспыхивает Бэкхён, болтая ногами по воздуху, и цепляется за плечи Чанёль. — О, мы уже на ты перешли. Прогресс, — смеётся Чанёль, боком сажая Бэкхён в седло на лошади. — Тихо-тихо, без паники. Вот, держи поводья. Чанёль успокаивающе гладит загривок коня и помогает Бэкхён удобнее сесть в седле. — Хороший, хороший Буцефал. Познакомься с Бэкхён. Бэкхён, перебрось правую ногу по другую сторону седла. — Буцефал? Что ещё за кличка для коня? — Ты что, историю в пансионе благородных девиц не учила? Так звали… А хотя знаешь что? Будет тебе домашним заданием. При следующей встрече ответишь, кто седлал исторического Буцефала, — заговорщицки улыбается Чанёль. Бэкхён на это лишь кряхтит и путается в юбках, пытаясь пересесть в седле. И совершенно не замечает, как Чанёль с лёгкостью запрыгивает на лошадь, прижимая Бэкхён к себе. В одном седле для двоих слишком тесно. — Не бойся, из седла не выброшу. Со мной ты в полной безопасности. Ну что, поскакали? Тёплый весенний ветер несёт их по степям, открывая невиданные ранее красоты юга. Бэкхён смелеет, помогая Чанёль управлять поводьями, и звонко смеётся, чувствуя абсолютную свободу. Вот она — вольная жизнь. Вот — настоящий рай. Бэкхён придерживает шляпку и иногда оглядывается на Чанёль, улыбаясь. Кажется, теперь они точно смогут подружиться.***
«Ох, юная мисс. Всё-таки попалась на аркан. Что же теперь будет?» — качает головой Кёнсу, стоя возле границы Джонсборо и наблюдая за счастливой Бэкхён, скачущей вместе с Чанёль на коне. — «Грядёт новая эпоха. Эпоха свободы любви».