Peaky Blinders Analysis

      Не знаю, как давно вы на моем блоге, но я пишу фик (да, честное слово, он еще пишется), который заполняет временной пробел между концом пятого эпизода и сценой в «Гарнизоне», 1.06. Это очень увлекательно, особенно в отношении Грэйс: на тот момент она чувствует облегчение, поскольку сделала выбор; и думает, что выбор этот правильный. К тому же они с Томми пьяны самой зарей своей любви, когда все кажется волшебным и сияющим. Несмотря на это, Грэйс думает, что полюбила человека, способного ее убить, если обман раскроется. Ввиду чего она начинает планировать свой отъезд.       Грэйс делает ставку на тот день, когда Томас будет сосредоточен только на скачках. Ее планом было играть свою роль до тех пор, пока «Смолл-хитские стрелки» не уедут. Однако нехарактерное счастье Томми, его демонстративный жест — помощь с разлитием пива бок о бок с Грэйс, его «почти-что-предложение-пожениться» ломают ее решительность. Грэйс вынуждена признать, что уезжает, и старается попрощаться как можно ласковее и любовнее.       Тема признания возвращает нас к сцене в церкви в четвертом эпизоде и «исповеди» Томаса в месте, традиционно использующемся для признания своих грехов перед лицом гораздо более значимым, чем все прочие. Томми выворачивает эту традицию по-своему, поскольку не верит в Бога, и использует церковное пространство, чтобы выиграть небольшое преимущество перед Грэйс.       Исповедь же Грэйс (именно здесь, полагаю, СН* проводит тему отпущения грехов Грэйс в глазах Томми, находящее развитие в теме письма «Возлюби врагов своих») происходит в «Гарнизоне», поистине играющем роль храма для проклятых. Церковь имени алкоголя и эскапизма, полная света и сверкающих лаком поверхностей; место всеобщих собраний, место, где пением реальность изгоняют прочь.       Близость Томаса и Грэйс также отражается в их отношениях с «Гарнизоном». Пусть Томми владеет пабом, но в первом сезоне по-настоящему «Гарнизон» принадлежит только Грэйс. Она (за исключением сцены с Дэнни Пушкой и Фредди Торном, которая имеет место до того, как Грэйс появляется в Смолл Хит в своем изумрудном платье) всегда находится за стойкой, когда появляется Томми. Всегда. Единственная сцена, где ее нет — это та, что следует после исповеди, и пустота, образуемая отсутствием Грэйс, и есть причина, по которой эта сцена вообще была снята.       Их отношения так тесно связаны с «Гарнизоном», что когда во второй серии второго сезона, на открытии отремонтированного паба Томас, стоя в одиночку, смотрит поверх пышного празднества, мы, еще до того, как он достанет и сожжет письмо, понимаем, кого здесь не хватает. Честно говоря, не могу припомнить, чтобы Том когда-нибудь вообще выглядел более одиноким, отстраненным и разбитым, чем там.       Но вернемся к первому сезону. Поначалу Томас много времени проводит в закрытом пространстве паба, небольшом кабинете; стоит отметить, что это происходит на ранней стадии отношений с Грэйс, когда они оба не уверены друг в друге. Затем он начинает все чаще и чаще появляться в основном пространстве, возле бара, а кульминация происходит в задней комнате, куда, оставив братьев, Том приходит, чтобы остаться с Грэйс наедине.       В пятом эпизоде, когда Томми рассказывает о дне черной звезды, мы впервые видим, что Грэйс работает в комнатах. Затем он заходит с ней за стойку бара в сцене «Вот так нужно держать пистолет», которая предваряет убийства. И в конце концов они остаются в задней комнате наедине, когда Томми, несмотря на угрозу жизни, приходит увидеться с Грэйс.       Как видно, отношения их начинаются в публичном пространстве, где они к тому же буквально разделены стеной, а заканчиваются в уединенной задней комнате, где они отделены стеной ото всего мира. Стоит заметить, что обе последующие совместные сцены приходятся на спальню Грэйс, место еще более интимное.       Шестой эпизод перепроигрывает сцену из пятого неоднократно, и отличие их лишь в акцентах. Теперь разоблаченной рискует быть Грэйс. Томми строит планы на будущее после того, как «он вернется», но Грэйс, напротив, как мы помним, собирается уехать. Она вызывает его на разговор, так как считает, что больше такой возможности может и не представиться. Она любит его и потому не может бросить без объяснений. Это второй шаг, которым Грэйс искупает свою работу под прикрытием (первый шаг — спрятать Томаса той ночью). Это тяжелейший момент для нее (и для нас), ведь Томас только что полу-шутя полу-всерьез сделал ей предложение перед всей семьей. Момент, когда сам зритель не узнает Томаса (и, который, кстати, призван показать, как различаются влюбленные Томми и Фредди).       Теперь перейдем к репликам Томми, которые он произносит со все нарастающим отчаянием. Когда Грэйс, явно в расстроенных чувствах, объявляет, что собирается уехать, Томас ищет причину и находит ее в разнице их социальных классов: «Понимаю, вы были рождены для кого-то лучшего, чем я». Затем он клянется, что ради нее выжмет максимум из того, что имеет, что покончит с «остальными делами». Не исключено, что он произносит эти обещания только затем, чтобы убедить Грэйс остаться, но намерения его благие и, что самое главное, на тот момент он действительно верит в свои слова.       Томас изо всех сил старается произвести на нее впечатление (еще одна повторяющаяся тема) и рассказывает, что откроет паб в Лондоне. В панике он переходит к другой тактике, напоминая, что Грэйс заключила трудовой договор с настоящей, легитимной компанией. Томми взывает к ее обязательствам, и жесты его всего на мгновение становятся собственническими — он трогает подбородок Грэйс, даже не подумав о том, что делает. Он обещает, что все получится, и Грэйс соглашается, поглаживая его щеку.       Потом в голову Томми приходит мысль, что Грэйс могла просто испугаться намека на свадьбу (снова возвращаемся к разнице социальных кругов), тогда он дает задний ход: «Нам необязательно жениться», теряет нить мысли и вместо слов просто берет ее за руки. А затем говорит то, отчего Грэйс становится только больнее: «Мы ведь знаем друг друга. Мы можем просто разговаривать. Мы одинаковые (или, как вариант, „Мы — одно“)».       Он, конечно, прав. И этот момент — отзвук «Вы меня видели» сцены в «Гарнизоне», которая, как я уже говорила, самое яркое подтверждение тому, что Томми и Грэйс — зеркальные отражения друг друга.       Кадр показывает ее лицо, затем его, потом снова ее и т.д. фокусируясь на бессловесном общении (тот же подход повторяется в шестом эпизоде второго сезона). Все это полностью разрушает решимость Грэйс не открывать истинных причин, по которым она появилась в его жизни. «Томми, я совершила кое-что страшное…».       Тут же врывается Иеремия Иисус с новостями о людях Кимбера, и Томми, изумленно и испуганно переглянувшись с Грэйс, уходит.