Соня

Соня, Соня, Соня. Имя перекатывается во рту будто карамелька, глухо стукается о зубы, оставляя сладкий с легкой цитрусовой кислинкой привкус. «Из чего же сделаны наши девчонки? Из платочков и клубочков, из загадок и мармеладок». Соня создана из грязных панчей на грани, хитрых улыбок и острых углов. Последнее – неоспоримо. Дэн почти свыкся с вечными синяками под ребрами от кое-чьих острых локотков. Дэн почти свыкся с тем, что «смотреть, но не трогать» его девиз на протяжение почти двух лет. С тем, что за ненормально расширенными зрачками не разглядеть Сониных голубых глаз. С тем, чтобы держать длинные волосы, когда ее в который раз рвет алкоголем в туалете очередного бара. «Ты был самый родной. С тобою вместе опускались на самое дно». Смириться с тем, что она настолько укурена, что нормального баттла не выйдет, не получается. Юля держится молодцом, но Дэн видит, что она жутко разочарована. Сонины темные очки все говорят за нее. В зале, конечно, шумят. Как и всегда. «Увидев знак «уступи дорогу» ты отсыпаешь порошка первому встречному». Он находит ее в женском туалете. До следующего баттла еще есть время. Соню рвет. Рвет до сухих спазмов и, блять, сколько надо было выжрать, чтобы… Она вытирает губы рукой, и Дэн протягивает ей бумажный платочек. Ее мутный несчастный взгляд злит. «И ты не видишь мою душу по накуренным глазам». Дэну хуево. Внутри взрывается Сверхновая злости и беспомощности. Следующий баттл становится отдушиной, что остро необходима. Похоронил хоронит Букера, который все норовит вылезти из могилы, а Дэн отчаянно не смотрит на Соню, которая стоит напротив него по ту сторону толпы. «И как ты позволил другим людям так собой помыкать. Ты терпишь или терпила - здесь тонкая грань». Первые сто раз убедить себя в том, что без нее будет лучше, не получается. Но на сто первый – дышится легче. Вот когда Федя приносит ему две проходки. «Для тебя и Юли». Он буквально втискивает их Дэну в руки. Приходится сделать вид, что все заебись, и даже прийти на концерт. Внизу колышется шумное море тел, за чьим прибоем не слышно ни Соню, ни Замая, ни уж тем более Букера. Дэн рад за нее. За них. «Антихайп на века». Предновогодняя суета не для него. Но Юля притаскивает охапку еловых веток, которые волшебным образом преображают все. Короткий поцелуй в холодную с мороза щеку («Дэн, ну какой мороз, там плюс три - минимум») и искренняя улыбка в ответ на такую же. Юля из понимающих девушек. Понимающих все и всегда, потому что слишком часто выбирают не их. Ее предложение расстаться как белый флаг капитуляции. Облегчение и неловкость, вот что чувствует Дэн, глядя в ее все понимающие глаза. «Все же было так честно. Было так тихо и чисто, и споры здесь неуместны». Флэшбеки в прошлое как в модном блокбастере. А сейчас лишь нестерпимо терпкий запах хвои, сине-зелено-красно-желтые всполохи огоньков гирлянд и бой курантов. И люди, которых неожиданно много. Их всегда становится как-то до нелепого много, когда рядом нет Сони. Кто-то вспоминает его панч про мандарины, кто-то утягивает его танцевать, кто-то укладывает его руки себе на талию. Кто-то варит ему кофе с утра. Даже оставляет номер телефона. И надо бы узнать имя, хотя бы ради вежливости. Но зачем, если он все равно не позвонит? «Из-за неё вся жизнь равна нулю». «Икар» это не совсем то, что он ожидает услышать от нее в новом году. В нем немало Сони, но все-таки недостаточно. Биты слишком агрессивно невзрачные, а вот фирменную насмешливо-злую манеру не оценить невозможно. Он прослушивает трек несколько раз, просто наслаждаясь голосом, по которому успел соскучиться. А после, без всяких сожалений, набирает ее номер. «И от голоса ее теплом повеет». Слова похвалы льются из него нескончаемым потоком, а сонная Соня на другом конце трубки, кажется, довольно улыбается. Ее улыбка – возвращение домой после долгого отсутствия. Ее слова – раскатанные по стеклу дорожки отборной дури. Вопрос «как соскочить?» переходит в разряд риторических. А вот вопросы «где и во сколько?» становятся насущными. «Когда сделал выводы верные, правда, не те». Накрашена сильнее обычного – праздники удались. Свеженький септум в носу. Ему хватает выдержки для того, чтобы лишь удивленно приподнять брови. Соня – все еще Соня с вечно ебанутыми идеями на грани членовредительства и селфхарма. Соня – все еще Соня, когда до боли знакомым жестом заправляет мешающую прядь за ухо. Какие уж тут подарки. Тут бы не помереть раньше времени от острого приступа тахикардии при одном взгляде на нее. – Это тебе. Еще осенью случайно взглядом зацепился и не смог пройти мимо. Распаковывает торопливо, будто боится, что Дэн заберет его обратно. И замирает, разглядывая лису-брошь на своей ладони. Очерчивает пальцами силуэт, а затем пристегивает к свитеру. «Между строчек то, о чем не скажешь словами». Мягкий благодарный поцелуй. Свежий запах ее духов вперемешку с тонким ароматом косметики. Липкий след от блеска для губ на щеке, который Соня тут же пытается стереть. Хочется накрыть ее руку своей и не отпускать. «Нам хорошо было рядом умирать от любви». – Опять ногти грызешь, сколько раз говорил, намажу руки горчицей. Попытка отшутиться как защитная реакция на только что произошедшее. В ответ – высунутый язык. Добро пожаловать во взрослый детсад: здесь не дергают понравившуюся девочку за косички. Здесь вгоняют иголки в болевые точки друг друга и отчаянно страдают по несбывшемуся.