Интернациональный лагерь

Я ввалилcя в лазарет. Все элементы интерьера остались на своих местах, только на сей раз медблок не пустовал -- за столом сидела особа женского пола и увлеченно что-то записовала в журнал. Синие волосы (серьезно? это такая мода на данный цвет волос, что-ли?), тянувшиеся почти до плеч, cтрепитнулиcь и голова женщины повернулась ко мне лицом. Приятные черты лица, разноцветные глаза (гетерохромия кажется) -- карий и голубой. - Здравствуй, Пионер, -- такими словами меня поприветствовала медсестра, но сказала она это так томно и эротично, что ее хоть сейчас в Германию или Голландию на кинопробы отправляй. Но и мы не лыком шиты... - И Вам не хворать, Медсестра... Пройдем медосмотр? -- и принялся на ходу к кушетке медленно расстегивать одну за другой пуговицы на рубашке. Не ожидав такого яростного отпора от очередной жертвы обстоятельств и гормонов, щеки женщины вспыхнули и продолжили наливаться румянцем, а глаза увлеченно разглядывали туфли. Наклонившись к ее ушку, я произнес: - Пожалуйста...кончайте...ЭТОТ ЦИРК! -- последнюю фразу я крикнул ей на ухо, и она, в свою очередь, подпрыгнула на стуле и чуть ли не срослась милым личиком с полом, выложенным белым кафелем. Подхватив ее под руки, благодаря чему мне открылся прекрасный вид на огромный бюст женщины, я усадил ее обратно и принялся застегивать рубашку. Молчание затянулось на две-три минуты, и я решился: - Как вас зовут, Медсестра? - Виолеттой меня назвали родители, но ты зови меня Виолой, -- и, ухмыльнувшись, уставилась на меня слегка прищуренными глазами. Не на того напала. - Меня родители нарекли Михаилом, но вы зовите меня Михаилом. Ладно, закругляем любезности. Тут, вчера, мы с другом пристроили одного гаврика, где он, можно поинтересоваться, Виола? - У него оказались сломано ребро и вывихнута левая рука. Его вчера увезли на скорой. - Ясненько. Давайте, Виола, во-первых, на "ты", и во-вторых -- не найдется ли у тебя марганцовки? - Желудок или наркоман? - Ты второй человек, сказавший мне это за сегодня, но мой ответ -- нет, все намного банальней. Для игры нужно. Большой игры. - В компот на обеде подмешаешь? - Я не Ульяна, мелочью такой не занимаюсь. К страйкболу готовлюсь. - А это уже интересно. Ладно, марганцовка в левом дальнем углу третьей полки сверху первого шкафа от меня. Квест бл*ть придумала, для мозга, прошедшего "Козаки 2: снова война" и компьютерные шахматы, где каждую секунду может произойти тотальный п****ц. Таким не пробьешь меня. Повозившись с минуту в полочках, что бы ничего не столкнуть на пол, я извлек на свет три пачки марганцовки. Немного, но вполне достаточное количество. Закрыв стеклянную, с отпечатками пальцев, дверцу шкафчика, я пожелал всего наилучшего Виоле и удалился. Оказавшись на чистом воздухе, я двинул к футбольному полю. Не дойдя каких-то 50 метров до цели, из динамиков полилась знакомая мелодия. Зашибись! Хотя сам виноват -- не посмотрел на наручные часы, по этому топай назад. Вот я и возле трапезной. Немного припоздал, но это был мой тактический ход -- и толпа зайдет, и передам калий перманганат без лишних свидетелей. Все прошло, как по маслу -- ингредиент у Сани, осталось лишь дождаться партии боеприпасов. На обед подали нам повара гречневый суп, пшеничную кашу с куриной котлетой и толе чай, толе кофе. Доев второе, я принялся за непонятную жидкость. Лучше бы я это не пил -- все приятные моменты вкусного приема пищи вмиг улетучились. На вкус -- хрен-его-знает-что, да и пахнет неприятно. Решив убедиться в том, что это не подколка, я пробежался взглядом по остальным столам -- за ними, точно также, давились чаем подростки. Значит или кто-то всем мстит, либо повара напортачили. Нужно во всем разобраться, а то это не дело. К нам подошел Костя и поприветствовался: - Добрий день, шановне панство. ( - Доброй день, уважаемые господа.) Рыжим привет! И если друзья смотрели на него с непониманием, то Алиса вопросительно. Молчание затягивалось. - Ты ведь, вроде, вожатый? Что тогда здесь делаешь, а не с остальными? -- сдерзила она. - К друзьям прибыл. О, так вы тут всей компашкой? -- он вмиг потерял интерес к Алисе, и обратился к нам. -- Ну, рассказывайте: как дела, как работа? Два года не виделись ведь. - Давай потом, вечером? Сейчас не лучшее время. - Хорошо, -- и Костян принялся за пищу. Пора узнать секретный рецепт говница, намешанного в моем стакане. Собрав свои тарелки на поднос, я двинул к раздаче, где, на данный момент, стоял один из поваров (судя по униформе). Оставив поднос, я взял стакан и подошел к нему: - Добрый день. - Добрый. Что-то подсказать? - Да, составляющие элементы данного... -- так и подмывало сказать "яда", но я удержался, -- данной субстанции, - и протянул ему жидкость, плескающуюся в стакане. - Чего? -- и не подумав, отхлебнул сразу половину содержимого. Лицо повара позеленело, после посерело и, под конец, покраснело. Такая гамма лица дала ясно понять его ощущения. Грубо впечатав граненный стакан в столешницу, он продолжил диалог охрипшим голосом. -- Спасибо за наводку, меня Юрий Павлович зовут, шеф-повар, обращайся, если что... -- и, гневный, с валящим из ушей паром, утопал на кухню. Первая мысль, посетившая мой мозг, гласила: "Ж*опа поварам." Интуиция меня не подвела. Выходя с столовой, я слышал яростные крики, дребезг посуды и трехэтажный, профессиональный мат. В затемненном помещении (шторы закрыты, лишь три лампочки работают на всю катушку) только что закончился трехчасовой мозговой штурм. На столике творился полнейший хаос -- карта, сложенная благодаря информации Кости, Алисы и Ольги (не без помощи Яндекс-карт) была засыпана крошками, разрисована разными символами, понятными лишь тому, кто их рисовал, один край был придавлен томиком Булгакова; две чашки с чаем, одна выпитая, а до второй так и не притронулись, стояли на краю и оставляли круглые пятна; открытый пакет шоколадного печенья, рассыпавшегося на карту, дислоцировалось неподалеку; включенный ноутбук тихо шумел, явно поддерживая своего собрата -- телевизор, показывавший телепрограмму с огромными помехами (сигнал иногда почти полностью пропадал); разбросанные вокруг листы бумаги с возможными и невозможными вариантами развития событий -- все варианты были вычеркнуты, кроме троих, вполне возможных, лежали и отдыхали после трудного трудового дня и готовились уходить на упокой. Я лежал на диване и пялился в потолок: делать ничего не хотелось. Минут пятнадцать друзья покинули меня и отправились за дополнительными калориями в виде полдника, пообещав занести мне булочку. Все складывалось идеально -- план для игры создан, вооружение и так выдадут, определились и c дополнительной снарягой, осталось лишь три пункта -- доделать снаряжение, уговорить бойцов и по минимуму обучить их работе в команде. Закрыл глаза. Прошло еще полчаса, но никто не возвращался. Возможно мешают обстоятельства, а может и вожатка впрягла. Желудок в конце концов взял верх над разумом и усталостью. Нехотя поднявшись, я отряхнулся от крошек и вышел на улицу. На улице было ветрено. Что-то меня напрягло. Чтобы не повторять прошлых ошибок, вернулся, взял ветровку и выключил электроприборы. Так-то лучше. Выйдя второй раз, я понял, почему волновался -- в лагере не было ни души, даже птицы не пели. C севера на лагерь надвигалась темная туча, вдалеке был виден дождь и, поднимающийся в небеса, легкий, белый дым. Вполне вероятно, что лагерь утопал в поход, но он запланирован на другой день. В принципе, мне-то какая разница? Сейчас я хочу лишь есть. Как ни странно, но столовая была закрыта, а на улице было много мусора, не только простого, но и строительного. Еды нет, значит нужно ее добыть -- зайду к остальным на огонек, может, чего-нибудь у них найдется покушать. Поплелся в лес, куда глаза глядят. Конечно, это глупо, но через некоторое время я обнаружил источник дыма, и оказался он не на земле, а в воде. Подойдя к краю обрыва, откуда можно было лучше разглядеть происшествие, я ничего не увидел, кроме стены тумана и мелькающих каждую секунду огоньков в тумане. Я хотел спуститься вниз, хоть на море бушевала стихия, дабы узнать подробности, но мне помогли. Сильный толчок в спину и я оказался в свободном полете. Наверно, страх настолько сильно оковал мой разум, что я начал кричать, находясь возле самой поверхности воды. Войдя в воду, я не почувствовал удара тела об морскую гладь, что было еще удивительней, чем закрытая столовая. Медленно, словно камень, я пошел ко дну. Очнулся я на песчаном берегу в уже сухой одежде, что было нескольким странным, так как небо до сих пор покрывали тяжелые серые тучи. На улице была ночь, но из-за почти севшей за небосвод полной луны, она была достаточно светлой. Я был здесь не Один. В паре метров от меня, на животе, лежал мужчина средних лет. Может ему нужно помочь? Не долго думая, я перевернул человека, что оказалось моей ошибкой. Меня едва ли не вывернуло на изнанку, но, слава Богу, я был голоден и мой желудок переварил всю органическую пищу. Часть лица у человека отсутствовала, как и левый глаз; везде лицо проели червяки, до сих пор снующие в трупе. Бережно положив труп на землю, я перекрестился три раза и двинул дальше. Меня закинуло на какой-то небольшой островок, по размерам -- метров 30 на 60, идет под наклоном -- от пляжа, где я проснулся до небольшой возвышенности, на которой расположился большой, красивый, массивный дуб, которому отроду не меньше 300 лет. Листья зеленые, хотя уже несколько (самых старых из них) кружило в танце, регулироваемыми порывами ветра. Не решив подходить к краю обрыва, я немного понаблюдал за тем, как луна покидала этот мир. Сзади раздался шорох, и я обернулся. Очень даже зря -- раздался девичий крик -- как раз с той стороны, куда смотрел миг назад. Оборачиваться опять очень не хотелось, но я поборол себя. На одинаковые вещи у разных людей разная реакция: кто-то смеется, кто-то плачет, а кто-то просто теряет сознание. Я никак не среагировал на увиденное. Дуб, бывший минуту назад цветущим и молодым, вмиг превратился в старое и рассыпчатое древо, наполовину обугленное, трава вокруг него была черна, а из-за дуба выглядывало кровавое солнце. Как только глаза привыкли к свету, я заметил на одной из веток интересный предмет. Это было тело девушки, которой, наверно и принадлежал крик, повешенной на веревке, раскачивающиеся в такт порывов ветра, как недавно листы. Подойдя ближе и поняв кто это, я поддался, и ужас пробрал меня до мозга костей. Передо мной висела Алиса. Не знаю почему, но я упал в обморок и тут же проснулся на диване в реальном мире. Пот с меня катился литрами, а футболка, в которой я заснул, была пропитана им; сердце бешено билось в груди, кровь стучала в висках. На часах было лишь полпятого. Серьезно, что ли? Я во сне столько х*йни начудил за двадцать минут? Не время для истерик. Вдохнув полную грудь воздуха и меделено выдохнув, я пришел в себя. Пора и поесть -- ведь во сне не поел, так почему не должен есть наяву?