***
Детектив-инспектор уже который раз обвел взглядом зал. Никого напоминающего Холмса не обнаружилось. Он взял с подноса проходящего мимо официанта очередной тонконогий бокал и отпил несколько глотков. Умирать – так под шипение пузырьков шампанского. Может, если он напьется, то ему и не придется участвовать в этом безобразии? – спрашивал он себя. Но, с одной стороны, он обещал начальству присутствовать; с другой – мистер Холмс дал понять, что все устроит. А вот перед Холмсом представать пьяным совсем не хотелось. Только вот где его черт... тьфу ты! – премьер-министр носит?! Грег заметил на себе пристальный взгляд и облегченно вздохнул – должно быть, Холмс все-таки появился. Он повернул голову и встретился глазами с маленькими холодными льдинками. Обжигающе-настойчивыми. В этой женщине все было маленькое – и рост, и глаза, и тонкие губы, руки, похожие на цепкие птичьи лапки. Она небрежно держала в руках полупустой бокал шампанского и не сводила с детектива-инспектора пристального взгляда. У Грега сжалось сердце – так смотрит змея на убитую жертву. Отворачиваться было неприлично, и ему пришлось немного поклониться, но женщина, казалось, не заметила этого. Лестрейд буквально кожей чувствовал, как ее взгляд лениво-спокойно сполз с его лица на шею, чуть задержался на груди и свернулся холодным серым клубком в районе живота. Все детали пазла сложились. Он вспомнил, как практиканты в Ярде сплетничали о некой леди Смолвуд, на чей интерес, весьма и весьма далеко распространяющийся, невозможно не ответить. Вполне подходящая фамилия для ее внешности, только вот в таком лесу [1] полно чудовищ. Никаких доказательств не было, но Лестрейд нутром почуял: вот кому он был предназначен сегодня вечером – этой женщине-химере, от которой веяло силой и привычкой получать желаемое. А ведь Комиссар, чтоб его, соловьем распевал, что, скорее всего, до Грега и дело не дойдет, и все захотят танцевать с молоденькими сержантами, да и «все на благое дело». Он проклинал и начальство, и себя, и Майкрофта Холмса с его обещаниями. Грег вздохнул. Он знал, что останется верен своим принципам и не позволит сделать себя трофеем в коллекции, а значит – прощай, спокойная жизнь, и здравствуйте, неприятности. А неприятности эта женщина вполне способна устроить. Вот теперь точно надо напиться. Он залпом допил шаманское, придержал официанта и взял с подноса очередной бокал.***
Холмс смотрел на мелькающие за окном автомобиля улицы и не видел. Его внутренний взор был обращен к воспоминаниям, он перелистывал моменты редких встреч с Лестрейдом, по большей части отравленные присутствием Шерлока и его «тактичностью». Брату почему-то нравилось именно при Майкрофте называть детектива-инспектора идиотом и всячески принижать его способности. Майкрофт внутренне негодовал, но не мог и виду подать, что подобные высказывания были ему неприятны. По дороге из офиса он получил сообщение от Антеи: «Леди Смолвуд будет присутствовать». Эта встреча не входила в его планы. Майкрофт скривился. Они редко пересекались по работе, делить им было, в общем-то, нечего, но он был осведомлен о слабости Алисии – мужчины в униформе. Что же, ее положение и состояние делали ее желанной гостьей на любом благотворительном вечере, и предпринимать что-нибудь было уже поздно. Автомобиль подъехал к зданию, и Майкрофт, чуть помедлив, вышел из машины. Он поправил черную шелковую бабочку и прошел внутрь зала, навстречу гулу голосов, музыке и смеху. Как раз к развязке действа, которого так страшился Лестрейд. — Повторяю: не забывайте о том, что все собранные средства пойдут на благотворительность! До конца вечера детектив-инспектор Грегори Лестрейд будет танцевать с вами и развлекать беседой, — ведущий лукаво улыбнулся, — а дальше все в ваших руках и, напоминаю, как и все участники, он холост! На самом деле аукцион был шуточным и обычно женщины-коллеги или подружки еще не связанные узами брака «выкупали» своих друзей и женихов. Конечно, были случаи, когда за кого-нибудь давали сто фунтов, но пожертвования и так поступали. Лестрейд смущенно улыбнулся. По крайней мере, леди Смолвуд поблизости не было, ему просто все показалось. Специфика работы — всюду видеть умысел. — Двадцатка за любимого шефа! — выкрикнула Салли и подмигнула Грегу, а он в благодарственном жесте поднес руку к сердцу. — Попробую устроить тебе выходной, Донован, — пошутил Грег. До этого она «приобрела» своего же Андерсона, но это было несложно – никто не рискнул вступить с ней в борьбу. — Пятьдесят, — отозвалась полная дама в чем-то до безобразия сиреневом. — Семьдесят, — и Салли многозначительно подняла бровь, мол, потом отдадите, шеф, и отгулом не ограничитесь. — Сто, — но Грег не увидел, кто это выкрикнул. Он заметил, как Донован пошушукалась с сотрудницами ярдовской бухгалтерии. Да, Лестрейда надо было спасать, хоть в складчину. — Ну, девчонки, давайте! С меня кофе и пирожные, — крикнул Грег. Он расслабился и подумал, что это уж и не такая плохая традиция. Ничего страшного ведь не происходило, никто не продавал его в пожизненное рабство, а танцевать он все-таки любил, хотя давно не представлялось повода. — Сто двадцать, — подала голос Салли и виновато посмотрела на шефа. Больше они дать не могли. — Триста, — решила пойти ва-банк сиреневая дама. Все взгляды были обращены только на нее, и она не смогла сдержать улыбки, ее толстые щечки зарумянились. Донован лишь развела руками. Грег отнесся к случившемуся философски. В конце концов, хорошо, что он ошибся на счет той женщины, леди Смолвуд. Она даже не участвовала, а с его дамой можно просто поболтать, потанцевать и таким образом сделать доброе дело. — Пятьсот, — прозвучало из зала, и Грега передернуло от этого спокойного, ледяного голоса. Он представил, как тонкие холодные губы произносят цену, а потом эти же губы... ему стало противно. Детектив-инспектор увидел, как леди Смолвуд выходит вперед, к сцене. Не было никаких сомнений, что ей он и достанется. По правилам игры, наверное, следовало улыбнуться и отвесить шуточный поклон победительнице — он видел, как подобное сделал парень из отдела экономических преступлений — но сил на это у Лестрейда не было. То, что должно было быть развлечением, превратилось в грязную игру. И даже не в его пользу. — Итак, увы-увы, милые дамы! Пятьсот раз, пятьсот два, пятьсот... — Тысяча фунтов, — раздалось у самой сцены. Грег увидел симпатичную брюнетку в синем платье. Все замерли, у сцены повисла тишина, и только дама в сиреневом жалобно ойкнула. — Отличная игра, милая, — проговорила леди Смолвуд. В ее голосе звучала сладость сахарной пудры на пирожном с цианидом. — Я с удовольствием уступаю сержанта и, естественно, жертвую пятьсот фунтов. Все зааплодировали, даже не заметив, что она специально пренебрежительно понизила Лестрейда в звании. Леди Смолвуд, будто забыв о существовании Грега, лишь бросила еще один изучающий взгляд на девушку и удалилась из зала. — Добрый вечер, детектив-инспектор, — поздоровалась брюнетка, — пойдемте. — Я перешел дорогу какому-нибудь мафиози, и вы везете меня на расправу? — он заметил, как Донован пыталась подойти к ним и что-то сказать, но Андерсон зашептал ей на ухо и увел танцевать. Цирк был закончен, но благополучно ли? — К счастью, нет. — Тогда, вероятно, вы насмотрелись фильмов о потрепанных жизнью полицейских и очаровательных преступницах? — попытался выправить ситуацию Грег. Они лавировали среди гостей, и Грег послушно шел за своей незнакомкой. — Увы, нет. Они подошли к небольшому столику, за которым Майкрофт Холмс с подозрением разглядывал виски в своем бокале. — Вы свободны, Сильвия. Благодарю. Девушка улыбнулась детективу-инспектору и растворилась в толпе гостей. — Вы?! — Я. — То есть, теперь...? — протянул Лестрейд и замялся. — Именно, — улыбнулся Холмс. — Вы меня купили! — воскликнул Грег. — Кажется, в этом и состоит суть аукциона, — Майкрофт приподнял бровь и все-таки чуть пригубил виски. — Я же обещал избавить вас от необходимости общения с прекрасным, — он распробовал это слово и чуть скривил губы, — полом. — Но не таким же способом! — запротестовал было Лестрейд. — И каким же по вашему мнению? — воззрился на него Майкрофт, раздраженно вертя в руках бокал. — Полагаете, мне нужно было со шпагой прорваться через толпу дам, жаждущих общения, и увести вас силой? — Нет, конечно. Извините, мистер Холмс. — Извинения приняты, детектив-инспектор. Присаживайтесь. Выпьете со мной? — Спасибо. Но, думаю, с меня хватит выпитого за вечер шампанского, — он сел за стол и все-таки не мог удержаться от того, чтобы взглянуть на Холмса и неверяще покачать головой. — Что вы так на меня смотрите? Я вел честную борьбу с фиолетовым драконом. — Неправда, совсем не она была вашим противником. И вы заплатили немалые деньги за то, чтобы я не робел перед той престарелой Барби? — Будьте осторожны в ваших высказываниях о женщинах и, в особенности, о леди Смолвуд. Она не любит проигрывать, — предостерег его Майкрофт. Он видел, как Алисия все обратила в шутку и пожертвовала деньги, но понимал, что перешел ей дорогу. Она когда-то мельком видела Сильвию в обществе Майкрофта и не могла не запомнить. Вся эта история и с галстуком, и с вечером вдруг показалась Холмсу до отвращения глупой. Он рассердился. — И знаете, то, сколько и каким образом я трачу на благотворительность, вас не касается, — сказал он сухо. — Вы можете наслаждаться свободой здесь или отправиться домой к телевизору, пиву и картофельным чипсам. Грег посмотрел на него, силясь понять, что же все-таки происходит. Да, раздражение, усталость, злость... на него, Грега? Нет, не то. Эти чуть поджатые губы и прищуренные глаза, сжимающиеся и разжимающиеся на стакане виски пальцы – досада на самого себя. Холмс поддался каким-то своим неясным порывам и чувствам, и теперь корил себя, понял Грег. Ему даже стало жалко своего собеседника. — Вы мне завидуете из-за телевизора? — Лестрейд улыбнулся, пытаясь разбить лед. — Боже упаси! Исключительно из-за чипсов и пива — обожаю вредную пищу, ведущую к сердечно-сосудистым заболеваниям, — съязвил Холмс, но Грег на это лишь усмехнулся, сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. — Не угадали. Вечером я смотрю только спортивные новости, пью чай, а потом читаю. И знаете что, мистер Холмс, я не привык быть кому-то должным, поэтому... — Поэтому что? Собираетесь пригласить меня танцевать? — перебил его Майкрофт. — Хватит уже. Вы мне никто, Лестрейд. Вы – знакомый Шерлока, работаете с ним, и иногда мы с вами пересекаемся. Я всего лишь оказал небольшую услугу в знак благодарности за то, что вы снабжаете моего буйного братца делами и на время направляете его неуемную энергию на благо общества. Холмс знал, что Шерлок, что бы тот ни вытворял и ни говорил, ценил Лестрейда, и оба брата, хотя и не обсуждали прошлое, но помнили, как Грег помогал Шерлоку бороться с наркозависимостью. Он также осознавал, что своими полными желчи словами навсегда отдаляет Лестрейда, рушит даже и не мосты, которые обе стороны помнили бы и могли пытаться восстановить, а еще только чертежи этих мостов. Но чувство надежды еще не до конца вытопилось из его крови, и причиняло Майкрофту боль, с которой он не знал, как справиться. — Зачем вы так, мистер Холмс? — устало проговорил Грег, пытаясь уловить выражение глаз, но Холмс отводил взгляд. — Как? — пожал плечами Майкрофт и в раздражении отодвинул от себя стакан с недопитым виски. — Будто мы не можем по-дружески поговорить, — настаивал детектив-инспектор. — Мы с вами не друзья, — Холмс покачал головой. Пора было уходить и не превращать этот фарс в разговор, о котором он станет жалеть. — То есть, вам так неприятна мысль о дружбе с обычным полицейским? — Не будем о том, что мне неприятно, а что нет. — И почему же нет? Объясните мне, расскажите, — Грег подался вперед. — Да, у нас общая головная боль — Шерлок, но мы же можем поговорить и о чем-то другом, — не унимался Грег, сам не понимая, что он так вдруг прицепился к словам Холмса о дружбе. Ему одновременно было и жаль Майкрофта — одинокий человек всегда увидит другое одиночество — и приятно от мысли, что он, возможно, сможет это одиночество немного скрасить. — Это вы так пытаетесь выполнить свою часть сделки, к которой вас принудили этим глупым аукционом, и развлекаете меня беседой? — покачал головой Майкрофт. — Ну, танцевать я вас все-таки не приглашаю, — рассмеявшись, ответил Грег. Шампанское что ли испорченное, подумал он. Игристое вино должно настраивать на легкий лад, а не заставлять приставать с расспросами. Разговор о дружбе заставил Майкрофта напрячься, но он вспомнил и то внезапное чувство дозволенности, опьянения от самовнушенной возможности, которое вопреки всякому здравому смыслу испытал вечером в кабинете детектива-инспектора. Поддаться? Получить крошки иллюзий или все-таки прекратить играть в игры с собственным неутолимым никакими фантазиями голодом? — Все равно вел бы я, — Майкрофт немного расслабился. — Не умеете быть ведомым? — Что в этом уметь?! — удивился Холмс. — Некоторые люди способны подчиняться. — Но вы, конечно, нет, — подытожил за него детектив-инспектор. — Но при чем здесь это? — искренне удивился Грег. — Как и в танце, в жизни существует взаимное согласие. — Возможно, — нехотя признал Холмс. — Тогда давайте поедем к вам. — Зачем? — Майкрофт завис. — Выпьем что-нибудь, — продолжил Грег. — Что? — Мистер Холмс, расслабьтесь. Я не шпион, и в моем предложении нет подвоха. Я просто так нагло напрашиваюсь к вам в гости, и вы, наконец, выпьете порцию хорошего виски или чего-нибудь другого, а не этого пойла — я заметил, как вы скривились. Мы посидим немного, поговорим о книгах, фильмах, — Грег немного подался вперед, – обо всем, о чем захотите. Соглашайтесь. Холмс выглядел ошарашенным, и Грегу это даже понравилось. Теперь он был рад, что этот вечер послужил поводом поговорить с Майкрофтом и попытаться сблизиться. Если бы у него был опыт с мужчинами, если бы Майкрофт обратил внимание — то есть если бы он, детектив-инспектор Лестрейд, был другим человеком, размышлял Грег, то, возможно, все и сложилось бы. А так ему оставалось надеяться на дружеские отношения с человеком, которым он восхищался. Что же, в его ситуации не так уж и мало. — Хорошо, поедемте, — сумел произнести Майкрофт. Они встали из-за столика и вместе вышли из здания.***
— Куда делась ваша уверенность? — спросил Холмс, когда Грег чуть замедлил шаг, подходя по дорожке от автомобиля к особняку. На окраине Лондона, куда они приехали, чувствовалось дыхание весенней ночи, и начинающийся дождь только подчеркивал запахи земли и травы. — Я все-таки вам очень благодарен за вмешательство сегодня вечером. Они зашли в дом и прошли в небольшую гостиную. — Успокойтесь, Лестрейд, — устало произнес Майкрофт, — вы не юная девственница на невольничьем рынке, а я не Прекрасный Принц на белом коне, чтобы вы из чувства благодарности выходили за меня замуж. — Ну да, это было бы несколько странно, — Грег нервно засмеялся, рассматривая убранство гостиной. Спокойные тона, пара масляных пейзажей, плазменная панель над камином, кожаный диван и два кресла с подушками и аккуратно сложенным пледом. — Не так много лет назад это было противозаконно, а столетия — и вовсе — здравствуй, эшафот, — Майкрофт растопил камин и подошел к бару. — Что вы будете? — спросил Холмс. — Для такой погоды могу предложить коньяк. Грег взглянул за окно. Мелкая морось, начавшаяся пока они ехали в дом Холмса, превратилась в уверенный и, судя по всему, затяжной дождь. Он чуть приоткрыл окно и втянул носом мокрый воздух. Здесь он не пах гарью и безумием города. — Да, коньяк подойдет. Уверен, что у вас он превосходный, — поблагодарил Грег. Майкрофт достал бутылку Delamain [2] и два больших бокала, поставил их на столик и ушел на кухню за закусками для Лестрейда. Было похоже, что он выпил немало шампанского, пренебрегая едой. Холмс заглянул в холодильник, практически всегда остававшийся для него терра инкогнита. Еда появлялась стараниями приходящей два раза в неделю экономки, и сам он выбирал только сорт хлеба для тостов, французское соленое масло и джем из Эссекса. Малиновый, без косточек [3]. Против него он не мог устоять. Когда он вернулся, Лестрейд все еще стоял у камина, разглядывая пристроенные на каминной полке окаменелости. — Это из Дорсета? — Да, с «юрского побережья». Аммониты или «змеиные камни», как их раньше называли в Англии, а вот это — морские ежи. Этот, — и Майкрофт указал на небольшой аммонит, — я сам нашел. — Здорово. А мне ни разу не удалось ничего найти. Только красивые ракушки и один «куриный бог». — Ну, для того, кто хотел стать палеонтологом, один аммонит тоже не считается, — развел он руками. — Присаживайтесь, — Холмс указал на диван, но Грег замялся у камина. — Что-то не так? — Я лучше в кресле. Не против? — Конечно. Располагайтесь. — Не люблю кожаные диваны, — объяснил он. — Жена настояла на таком. Зимой на них холодно, а летом я к ним прилипаю, — Лестрейд фыркнул. — Простите, — добавил Грег, смутившись. Он сел в глубокое кресло с широкими подлокотниками и чуть поерзал, устраиваясь. — У каждого свои вкусы, — Майкрофт сел в старомодное зеленое кресло с чуть вытертой обивкой. Он немного помолчал, изучая Грега. — Это кресло... видите, оно потрепано — я купил на свой первый заработок. Оно совершенно не вписывалось в мою съемную квартиру, когда я только учился в университете, так что мне пришлось долгое время держать его у родителей. — Долго его выбирали? — Неделю обхаживал в антикварном магазине. Мне казалось, что выбор мебели — недостойное джентльмена занятие, — улыбнулся Майкрофт, — все никак не мог решиться, а потом чувствовал себя преступником. — Кому какое дело! Вы слишком строги к себе, мистер Холмс. — Меня хорошо этому обучили, — пробормотал он и чуть поболтал коньяк в бокале. — Вы, полагаю, догадываетесь, что я мало с кем пью коньяк дома, так что, пожалуйста, зовите меня Майкрофт. — Тогда вы выбрали отличное кресло, Майкрофт, — произнес Грег, салютовал коньячным бокалом и поднес его к лицу, принюхиваясь. — Ммм, это божественно, — он прикрыл глаза. — Пахнет чем-то необычным... — Фиалка и абрикос? — Точно! — Это хорошо. Качественный коньяк так и должен пахнуть при приближении. Теперь подождите немного и сделайте глоток. Лестрейд погрел бокал в руках еще какое-то время и сделал глоток. Янтарное тепло растеклось по языку. — Вот черт, — не сдержался Грег, — у вас всегда все потрясающее! — Я стараюсь выбирать все самое лучшее, но не всегда доступное, — Майкрофт с грустью посмотрел на руки детектива-инспектора в которых уютно пристроился коньячный бокал. — Поешьте что-нибудь, а то придется спать в моей гостевой спальне или на диване — я вас не дотащу. — Да, набрал пару лишних килограммов, — краснея, сказал Грег. Он чувствовал некоторую неловкость не от новой ситуации, а наоборот — от того, как свободно чувствовал себя в незнакомом доме, да еще и с Майкрофтом, с которым до этого практически не общался. Даже мысль о том, что придется заночевать в доме Холмса не смущала его. — Но все равно это будет лучше, чем на моем старом диване. — А, значит, все-таки иногда засыпаете там? Под футбол? — подловил его Холмс. Майкрофту фигура Лестрейда казалось идеальной, и он не понимал, почему тот был так строг к себе. — Туше, — Лестрейд развел руками. — Иногда бывает. Столько всякого насмотришься за день, что нужно просто отключиться, и спорт по ящику помогает. — Надо и мне, наверное, попробовать. Но почему не книги? — Бывают совпадения или проводишь параллели, или имена похожи... — он помрачнел. — Я понимаю, — кивнул Холмс. — Отдохните здесь и не волнуйтесь ни о чем, Грегори. Хотите, я принесу рыбный пирог? — Нет, на такое святотатство в отношении коньяка даже я не способен, — рассмеялся Грег. — Я ошибся, — Холмс недовольно поморщился, — надо было вас сначала хорошо накормить. Вы же, слава небесам, не Шерлок, который может питаться крохами. — Не волнуйтесь, я перехватил сэндвич в обед, но спасибо, — Грег подцепил вилкой несколько кусочков твердого сыра и взял веточку красного винограда без косточек. — Вкусно, — он сделал еще один небольшой глоток. — Это ведь не будет чересчур, если, пробуя такой коньяк, да еще и в вашей компании, я наконец-то сниму галстук? — Да пожалуйста! Он вам все-таки не нравится? — А вам так нравится ваша бабочка? — Ну, для определенных случаев существует дресс-код, — пожал плечами Холмс. Он со времен частной школы перестал задумываться о том, что ему удобно, а что нет, а потом настолько привык носить костюм-тройку, что практически не представлял для себя иной одежды. Даже дома он предпочитал костюмы. — Разве для общения со мной вам нужны доспехи? — Грег улыбнулся открыто и искренне, и Майкрофт поразился тому, насколько точно детектив-инспектор определил его ощущение в отношении одежды. — Снимите. — Я не думаю, что... — начал Холмс. Лестрейд перегнулся через столик и протянул руку к его шее. Он был потрясен, но и в какой-то мере зачарован этой непосредственностью. — Всегда хотел понять, как они завязываются. Это ведь настоящая, не на ремешке? — Настоящая, — сглотнул Майкрофт, но не шелохнулся, будто загипнотизированный движением Грега. Тот ухватился за кончик ленты и потянул, развязывая узел и затем уверенным жестом вытягивая ее из под воротничка, и Холмс сдался, расстегнув верхнюю пуговицу рубашки. С Лестрейдом ему действительно не нужна была броня – она просто не действовала. Они просидели так около получаса, то молча, то обсуждая какие-то новости или фильмы. Грег выяснил, что у Майкрофта была коллекция фильмов Хичкока, но о современном кинематографе он знал мало. Оба допили коньяк, и Грег отказался от второй порции. Они сидели, наблюдая за пламенем в камине, и Холмс думал о том, что этот огонь – погребальный костер его надежды на любовь и одновременно – плавильный тигель, в котором рождается дружба. Дают – бери, гласила народная мудрость, и Майкрофт был рад всему, что бы связывало его с Грегом. Дружба лучше, чем надежда любви. Наверное. — А у вас есть здесь библиотека? — внезапно спросил Грег, отставляя пустой бокал и закидывая в рот виноградину. — Конечно. Хотите взглянуть? — Да. Наверное, у вас есть и старые издания? Обожаю их запах. Холмс вскинул бровь. По тону Лестрейда он понял, что за этим скрывается какая-то история, но не стал торопить. — Пойдемте, — позвал он. Они встали, и Майкрофт открыл дверь в смежное с гостиной помещение и включил верхний свет. От пола к потолку поднимались дубовые стеллажи, у стены стоял небольшой диван, столик и торшер, а перед диваном лежала огромная белая шкура. — Ух ты, — выдохнул детектив-инспектор. — О, простите, — Майкрофт метнулся убрать со столика забытые очки для чтения. — В старших классах родители смогли отправить меня в частную школу, — начал он. — Не сказать, что я был рад этому. Из обычной семьи, хулиганил немного... ну, и начались проблемы с ребятами. Они меня задирали, а я вместо того, чтобы найти достойный ответ или не реагировать – лез драться. — Такое часто бывает. Но мне почему-то кажется, что вы выходили победителем из схваток. — Так-то оно так, но от директора влетало. И как-то раз после очередной стычки я прятался от него, пробрался в библиотеку и затаился там. До сих пор помню запах старинных книг, как перелистывал их, эта особая шершавость бумаги. Я там наткнулся на томик Рембо в оригинале и после него решил подтянуть французский. — А директор? — Холмс взглянул на детектива-инспектора, представляя эту картину: Грег, затихший над страницами книги. — Сам пошел к нему. Попросил прощения за такой детский сад с прятками и пообещал, что возьмусь за ум. — Это очень характеризует вас, — улыбнулся Майкрофт. — Не каждый подросток способен на такое. — Самое странное то, что он мне поверил. Без того разговора, думаю, я бы не взялся за ум и не поступил в университет. Правда, отучился там всего три года и потом пошел в полицию. — Это тоже немало, — уверил его Холмс. — Хотите взять что-нибудь почитать, Грегори? — А что вы последнее прочитали? — "Кларкенвельские рассказы" Акройда [4]. Закончил пару дней назад. — С удовольствием возьму. — Сейчас принесу, она в спальне. Майкрофт вышел за книгой, а Грег подошел к стеллажу и провел подушечками пальцев по корешкам книг. Ему бы всю ночь хотелось провести здесь, среди книг и рядом с Майкрофтом. «Если бы я был не я», — прошептал он. Майкрофт соврал. Книгу он дочитал только до середины, но ему было нужно срочно ретироваться. Он задержался в спальне. Остаточный эффект уже изжитых надежд все еще заставлял его сердце биться сильнее и кровь — приливать к щекам. Он зашел в ванную комнату и смочил лицо холодной водой. Почему же так трудно, спрашивал он свое отражение. Детектив-инспектор перелистывал художественный альбом по индустриальной архитектуре в Англии, когда услышал шаги Холмса, замершие на пороге библиотеки. Грег обернулся и успел заметить, как Майкрофт смотрит на него тревожным, измученным взглядом, но тут же отвел глаза. — Спасибо, — поблагодарил Лестрейд, принимая книгу. — Это кто? — кивнул он на шкуру. — Можно считать, один мой знакомый или его родственник, — Грег в недоумении уставился на Майкрофта. Тот подошел к шкуре и, прищурившись, решая, рассказывать или нет, посмотрел на Лестрейда. — Я был на приеме в одной среднеазиатской республике. Уверяю, это не в моих правилах, и если бы я мог, то отказался бы. — И вам подарили шкуру... барана? — Да, это баран. Но все было гораздо хуже: мне как почетному гостю преподнесли баранью голову [5], — Майкрофт скривился при одном воспоминании, — а потом прислали эту шкуру. — Но вы ее не выкинули, — констатировал Грег. — Нет. — И почему же? — Вы будете смеяться. — Обещаю, что не буду. Садитесь и рассказывайте? — Нет уж, мы не в шатре, чтобы сидеть на шкурах, — фыркнул Холмс. — Она же просто так здесь лежит. — Садитесь, — Лестрейд сел сам и протянул Майкрофту руку, — ну же. Не делайте баранью жертву бессмысленной, иначе он станет являться вам во снах. Вы и так долго им пренебрегали. Майкрофт вздохнул и дал усадить себя на мягкий мех. Он совершенно забыл это обволакивающее ощущение тепла, мягкости и уюта, исходящее от него. — В детстве родители иногда оставляли меня у дяди с тетей, а когда родился Шерлок — отправили туда на два месяца, — он помолчал, вспоминая то время. — Дядя, к сожалению, был заядлым охотником. И сам охотился, и покупал трофеи. В комнате, где я ночевал, на полу лежала волчья шкура. — Да уж, не особо приятно. — Сначала я боялся, мне снились кошмары, но дядя постоянно называл меня трусом. Потом я себя пересилил, стал засыпать на шкуре и, уже проваливаясь в сон, шептал волку на ухо свои мечты и желания. — И какое было самое заветное? — Майкрофт мрачно посмотрел на спросившего это Грега. — Клянусь, что не стану арестовывать вас за сроком давности, — поднял руку детектив-инспектор. — Чтобы все чучела и шкуры в доме ожили и в первую очередь занялись моим дядей... Они оба расхохотались, и, наконец отдышавшись, Майкрофт погладил шкуру и запустил пальцы в густой белый мех. Грег заметил, что после возвращения из спальни Холмс был каким-то другим. Растерянным, неуверенным, напряженным, но еще... показалось? Нет, вот оно! Это и потемневшие от расширенных зрачков глаза, и румянец на лице, и бьющаяся на шее жилка. Грег машинально облизал пересохшие губы и заметил, как метнулся взгляд Майкрофта. Так иногда смотрели на него в молодости, но взгляд был полон не неприкрытого желания, а — Грег даже не поверил своим ощущениям — обожания. И тоски. Он даже не думал, что такое возможно, но весь мир представлений Грега и о самом себе, и о Майкрофте в мгновение перевернулся. — А сейчас? — проговорил Грег, боясь, что стук собственного сердца выдаст его неожиданное открытие. — Что? Как я отношусь к охоте сейчас? — Нет, Майкрофт. Какое сейчас желание? Это был опасный вопрос. И опасная близость. — Здесь нет волка, чтобы сказать ему на ухо, — попробовал отшутиться Холмс и начал подниматься со шкуры, когда Лестрейд остановил его, прикоснувшись к руке. Тепло. И приятно. Нет! Все его чувства запротестовали. Все неправильно. Упущено, закрыто, похоронено. Это только выпитый коньяк и слабость. — Мне скажи, — хрипло проговорил Грег. Он притянул Холмса к себе и внутренне возликовал от того, что тот не воспротивился. Чтобы не упасть на детектива-инспектора, Майкрофт оперся левой рукой о пол, а правая — боже, он был готов поклясться, что сам не знал, как это получилось — легла на бедро Лестрейда. Он чуть опустился, и их лица оказались на расстоянии сантиметров десяти друг от друга. Холмс вдохнул и почувствовал запах коньяка, исходящий от Грега. Еще чуть ближе — сладкий красный виноград. Он остановился в нескольких сантиметрах от его губ — сводящий с ума жар обещания. — Сам знаешь, — и Майкрофт накрыл его губы своими, и оба они потерялись во времени. — И что теперь? — наконец сумел он произнести, отрываясь от Грега. Потрясенный, неверящий. — А что ты себе представлял? — тоже спросил Лестрейд. Майкрофт потерся носом о его щеку. — Вообще-то, у меня очень целомудренное воображение в отношении тебя, — признался Холмс. — Мы вместе просыпаемся, завтракаем в пижамах, — он поцеловал уголок губ Лестрейда. — Мне не верится, что это происходит на самом деле, что тебе нравятся мужчины. — Вовсе мне не нравятся, — отозвался Грег, оглаживая спину Майкрофта и спускаясь ниже. — Но я не понимаю, — Холмс напрягся, готовый отпрянуть и уже готовясь отразить эту жестокую шутку. — Мне ты нравишься, Майкрофт. И ты мужчина, с этим не поспоришь, — усмехнулся Лестрейд, поводя бедрами и ощущая весьма прямое этому доказательство. Холмс покраснел. — Но будь ты хоть морским чудовищем — все равно бы нравился. И думаю, до совместного пробуждения и завтрака у нас есть еще уйма времени, а у меня, как я сейчас понял, воображение не такое целомудренное. — Я тебе еще устрою допрос о твоих прошлых похождениях, — Майкрофт прикусил его за нижнюю губу, и Грег притворно-болезненно зашипел, но быстро умолк, получив нежный поцелуй. — Только с пристрастием, ладно? — попросил он, как только смог говорить. — Не сомневайся, — пообещал Майкрофт. — Обещаешь? — Обещаю. — Люблю, когда ты это говоришь, — Грег крепче прижал Майкрофта к себе, вновь завладевая его губами.