Огонь и дым

С облегченным вздохом Аелар откинулся на спинку массивного кресла-качалки, завозился, устраиваясь поудобнее, накрыл колени теплым пледом и, выудив из-за пазухи толстый кисет, принялся сосредоточенно набивать трубку. Завершив сей важный и не терпящий безответственного отношения труд, щелкнул пальцами, зажигая огонек и поднес тонкий язычок пламени к спрессованному табаку. Аелар никогда не был магом, но и капитаном не родился, а объяснять воину, проводящему в походах больше времени, чем на одном месте, полезность навыка разжечь костер в любой ситуации не требовалось. Так что пришлось научиться… Глубоко затянувшись, он с наслаждением выдохнул, окружив себя густым облаком плотного дыма и довольно зажмурился, вслушиваясь в однообразный, убаюкивающий шелест дождя. Ему нужно было сделать лишь пару шагов, сойти с веранды и покинуть действие слабенького волшебного барьера, окружившего домик, чтобы холодный ветер швырнул в лицо ледяные капли, проник под плотный кожаный камзол и капитально испортил настроение. Именно поэтому он предпочитал коротать дождливые вечера именно здесь – знание того, как близко и сколь бессильно бушует непогода доставляло ему отдельное, ни с чем не сравнимое удовольствие. А ведь мог бы сейчас торчать где-нибудь на границе с Ночными, жаться к огню и кутаться в спальный мешок в тщетной попытке сохранить хоть каплю тепла или, того хуже, сторожить опушку перед равнинами Каз – сочетание потустороннего холода, безраздельно властвовавшего в вотчине Смерти и мерзкой осенней погоды, превращало службу в изощренную, медленную пытку. В этом году ему повезло – три месяца почетной, выдаваемой в качестве награды, вахты по защите Заповедной Рощи волшебным образом превращали самый мерзкий и нелюбимый им сезон в затяжное, блаженное безделье, в тепле и уюте. Откровенно говоря, охрана этому месту не была нужна вовсе: сюда, в самое сердце эльфийских стран, даже теоретически не мог попасть посторонний, и даже старые враги, Ночные или Солнечные, не посмели бы пролить хотя бы каплю чужой крови на этой земле. Здесь встречались правители, когда ситуация вынуждала их договариваться, а не сражаться, здесь, в единственном месте во всем мире воины Лесных, Ночных и Солнечных эльфов могли мирно сосуществовать друг с другом, даже тренироваться и делить хлеб. Из блаженной неги Аелара вывело осторожное покашливание и ощущение чужого взгляда. Лениво приоткрыв один глаз, он с глухим раздражением взглянул на своего заместителя: - Садись, не стой над душой, - буркнул он. И, наверное, только здесь и сейчас, он, безродный эльф, уже забравшийся так высоко, как только позволяло ему низкое происхождение, мог позволить себе говорить с наследником Великого Дома в таком тоне. Наруэль послушно уселся в соседнее кресло. Неодобрительно покосившись на не застегнутый камзол и неуставную шелковую рубашку с золотым шитьем, он скривился, но промолчал. Были бы они в настоящем дозоре, он бы нашел управу на сосунка, но здесь, в Заповедной Роще, действовали свои, уникальные законы и одним из них было – никаких конфликтов. Хозяйка этого места очень не любила шумные ссоры, а слух у нее был такой, что без труда различал тихим шепотом сказанное себе под нос ругательство на расстоянии в пару сотен метров. И хорошо, если проштрафившийся отделывался простым подзатыльником… Вновь закрыв глаза, Аелар снова попытался расслабиться. С некоторой неохотой он признался себе, что Наруэль был совсем не так плох, как казалось на первый взгляд. В конце концов он был не первым высокородным сопляком, навязанным ему командованием – он имел возможность сравнить. Этот хотя бы не козыряет своим происхождением на каждом шагу и где-то в своих Золотых Садах слышал краем уха о том, что такое «дисциплина» и «субординация». Да чтоб все эти «золотые мальчики» такими были… - Капитан… - наконец нарушил молчание Наруэль и Аелар моментально взял свои слова о моральных качествах заместителя назад. Впрочем, крайне нетипичные для его подопечного смущенные интонации смогли заинтересовать Аелара, уже оставившего мысли о паре спокойных часов. Может, и к лучшему, в таком настроении он, чего доброго, и заснуть может… а он скорее предпочел бы умереть, чем пропустить сегодняшний ужин. - Без чинов, - разрешил он. - Так точно, - четко ответил Наруэль и его капитан не сдержал улыбку – сопляк умеет учиться. – Аелар-сан, расскажите, пожалуйста, какая она… Химико-сама?.. - Ты же сам ее вчера видел, на званом ужине, - с насмешкой ответил капитан, вновь окутываясь дымом. – Да и сегодня она, пока не зарядил дождь, ходила повсюду, с ребятами общалась. - Да, но… я не ожидал, что она будет такой… простой. Аелар снова улыбнулся, пользуясь тем, что в густом дыму Наруэль не может разглядеть выражение его лица. Да, пожалуй, «простая» - самое точное слово для описания хозяйки Заповедной Рощи. Сам капитан, гостивший у нее уже в девятый раз, ни разу не видел Химико в чем-то ином, кроме кожаных штанов, высоких и мягких охотничьих полусапожек и просторной рубахи из грубого льна. Она принимала в таком виде правителей и солдат, ужинала, возилась в саду и тренировалась и даже двести пятьдесят лет назад, в кои-то веки выбравшись в большой мир, в Золотые Сады королевы она заявилась именно в таком виде. Сила, что таилась в ее высоком и стройном теле, ставила свою хозяйку вне любых правил и традиций, возносила на такую недосягаемую высоту, что позволяла ходить где и в чем хотела, разговаривать так, как хотела и с кем хотела – и все воспринимали это как должное. - А чего ты ожидал? Неземного величия? Сияющей ауры? Бесконечной мудрости в светящихся глазах? - Ну… Аелар фыркнул. Да, именно этого он и ожидал. Капитан точно знал – ведь три сотни лет назад, когда он впервые оказался здесь, он был поражен точно так же: слишком уж большой славой была овеяна Химико, Дочь Короля. Он, как и любой эльф, родившийся после Войны Королей, был воспитан на историях о ней – на сказках на ночь, светлых и страшных, на рассказах учителей, рассказывающих о значимых исторических событиях и личностях, на анекдотах и слухах, притчах и побасенках, поговорках и свидетельствах очевидцев. Многие считали ее аватарой планеты-Гейи, живом воплощении богини: «каждый сам за себя и только Химико – за всех». Аелар в жизни бы никому в этом не признался, но он очень любил эти истории и знал наизусть. Зачатая насилием, рожденная Злом, воспитанная в роскоши, богатстве и вседозволенности, в качестве подарка на двадцатилетие она получила от своего отца, Короля Королей – Ти Спуна, эльфов: как, случалось, дарили друг другу крестьян людские аристократы. Эльфы не ждали перемен к лучшему – все того же золота, отбираемого до последней монетки, все той же платы детьми и всем, что новой повелительнице придет в ее прекрасную головку. Они оказались правы, но во многом и ошиблись. Налог, наложенный Королями никуда не делся, но новая хозяйка, в отличии от своих предшественников, не выжигала дотла города и деревни, не казнила за косые взгляды, одно слово против или рубашку нелюбимого цвета, не развлекалась гладиаторскими боями, не сгоняла их толпами строить себе очередной дворец и даже не позволяла Солнечным, первым присягнувшим на верность Королям, медленно, исподволь, изводить своих родичей. Смешно сказать – за какие-то двадцать лет ее правления они стали жить без страха… И именно она, когда началась Война Королей, убила Ти Спуна. Легенда настаивала на том, что это был честный поединок один на один, но Аелар знал правду, Химико сама ему рассказала, - на самом деле это был удар в спину. Она вела эльфов в этой долгой, кровавой войне, переплюнувшей по жестокости даже воцарение Королей, долгие двадцать лет: вместе с Овермайном – против Дарк Найта, в союзе с Энигмой и Клэимором – против Блад Черри, и уже в самом конце, когда разрушенный до основания мир уже предвкушал скорый конец войны, вместе с Элком, будущей герцогиней Драконов, высшим эльфом Аэрусом и Великим Черным, Ёрмунгандом – против вчерашнего союзника, Энигмы, которого история запомнила, как последнего павшего Короля, со смертью которого на истерзанный войной континент впервые за сто лет вернулся покой. Она правила своим народом еще добрых полстолетия после победы и это время до сих пор называли Рассветом, а после – ушла, оставив единую тогда страну на Высший Совет, собранный из самых достойных представителей всех трех эльфийских рас. Химико ушла, отправившись странствовать и, пока ее не было произошло событие, впоследствии получившее название Раскол-на-Рассвете – Солнечные эльфы, что по старой памяти, волей Королей вознесенные выше своих родичей, считали себя главнее и лучше, попытались захватить власть. У них ничего не вышло, но отмотать время назад уже было невозможно – в едином ранее королевстве, до сих пор не оправившемся от прошлой войны, вновь запылали города, окрасились багряным реки, а разжиревшие на обильной пище вороны снова разучились летать. Закончилось все только с возвращением Химико. Лилиан, единственный оставшийся к тому времени в живых член Совета из Солнечных, был казнен ею на руинах собственного дворца. Война закончилась сама собой, вчерашние предатели поспешили раскаяться или попытались сбежать, преданные ими требовали крови и массовых казней, а Химико… не сделала ничего. «Власть сверхсилы не принесла этому миру ничего хорошего» - ответила она растерянным подданным. – «Я подарила вам то, что хотела подарить – единство и процветание, вы – променяли его на предательство и власть. Вы вновь разделились по расам и пролили кровь друг друга. Что ж, если таково ваше желание – я не стану мешать». Так появилась Заповедная Роща – небольшой участок в несколько квадратных километров в самом центре эльфийских земель. Война продолжилась, но уже без прежнего рвения – участь Лилиана запомнили все. Аелар родился уже в новом мире, в котором Солнечные были мерзкими предателями, Ночные – опасным и недружественным соседом, а Химико – прекрасной сказкой, которую он слушал, заботливо укутанный в теплое одеяло матерью, с горящими восторгом глазами и мечтой однажды встретиться с Дочерью Короля. Прошли годы и однажды его мечта сбылась – чего больше принесла ему эта встреча, горя или счастья, уже отдельный вопрос, на который у него ответа не было. - Ты помнишь Стояние-пред-Богиней? – вместо ответа спросил он у Наруэля. - Да, конечно… - после непродолжительного молчания ответил лейтенант. – Химико-сама остановила битву между нами и Ночными. Причем здесь она? Не спеша отвечать, капитан вновь затянулся, вспоминая тот день. Эльфы, уже понемногу привыкшие к тому, что их бывшая повелительница больше не вмешивается в их дела, вновь позабыли ее заветы. Он не знал подробностей – в те времена он был лишь немногим старше Наруэля, обычный солдат, лишь выполняющий приказы, не пытаясь разобраться в хитростях большой политики. - Я был там, - наконец ответил он. – Мы стояли напротив друг друга, готовые убивать – первое большое сражение после возвращения Химико, предвестник новой войны. Поле рядом с Верхайером, на границе с Ночными. Я стоял в первых рядах, сжимая меч и отчаянно потея от страха, в ожидании сигнала к началу битвы. Знаешь, как она предотвратила войну? Просто вышла откуда-то из леса, одетая точно так же, как вчера и сегодня, и, помахивая корзинкой, остановилась между двумя армиями, расстелила на траве одеяло и принялась завтракать. Казалось, ей вовсе нет дело до тысяч солдат, которые собирались сражаться на месте ее пикника. Она не спеша доела, развалилась на одеяле и, кажется, задремала, а мы все стояли и стояли, как десять тысяч идиотов, не зная, что делать. К вечеру был дан приказ отступать, мы отошли к Верхайеру, а через пару дней армию распустили. Войны не получилось. - Об этом не пишут в учебниках… - пробормотал Наруэль. - Разумеется, - хмыкнул Аелар. - Но… к чему вы мне это рассказали? - Подлинное величие не нуждается во внешних проявлениях, пацан. Она может одеваться как какая-нибудь охотница из глухой деревеньки – и все равно останется той, кто останавливает войны одним своим присутствием. Он снисходительно посмотрел на лейтенанта… и подавился собственной усмешкой, поймав его задумчивый взгляд. - Вы так о ней говорите… - тихо произнес Наруэль. - Разумеется, - возможно, слишком поспешно ответил Аелар. – Благодаря ей я не погиб в той мясорубке. В первых рядах умирают почти все, пацан… Попытка перевести тему не сработала. - А сегодня Химико-сама пригласила вас на ужин. - Я здесь уже в десятый раз, она меня давно знает. - Я тут поспрашивал у ребят – они говорят, что вы ужинаете вместе ежедневно уже с четвертого визита. «Демоны бы побрали этих балаболов!» - Это тебе не мне надо задавать такие вопросы. - Вы ее любите, капитан? Он вздрогнул – и это был самый наглядный ответ, который он только мог дать. Капитан слишком легко забыл, что Наруэль не просто сопляк – он наследник одного из Великих Домов, аристократ, чье оружие – слова и интриги. И он только что доказал своему невольному наставнику, что в искусстве вести беседу и понимать окружающих даст ему сто очков форы. Аелар не знал, что говорить, как ответить и выпутаться из этой постыдной ситуации. Поэтому он молчал, пусть даже понимая, что этим лишь подтверждает все подозрения Наруэля. - Вы ужинаете каждый вечер вместе… - продолжал рассуждать аристократ. – Почему тогда вы все еще служите в армии, а не учитесь ухаживать здесь за садом? Капитан сам не заметил, как жалобно заскрипела трубка, сжатая в кулаке. - Ты надо мной издеваешься, сопляк? – прорычал он, забыв о запрете на конфликты. - Ни в коем случае, капитан, - ровно ответил тот. – Я правда не понимаю. - Ты точно надо мной издеваешься. Кто я – и кто она? - Вы думаете, что для той, кого вы мне здесь с такой страстью описывали, есть разница между безродным капитаном и, например, наследником одного из Великих Домов?.. Или даже самой Королевой? - И все равно, - упрямо ответил Аелар, борясь с желанием заехать золотому мальчику в челюсть. - Она… богиня, а я – простой солдат, не знающий ничего, кроме войны. - Это она вам сказала? Капитан посмотрел на него, как на идиота. - Значит, вы даже не пытались, - правильно понял Наруэль. – Хотите бесплатный совет? - Обойдусь. - Поговорите с ней. Нет, значит, нет. Но всегда есть шанс, что ответом окажется «да». Стала бы она так выделять вас, будь ей все равно? От ответа Аелара спас колокол, возвестивший о начале ужина двумя тягучими ударами, заставившими дождь испуганно притихнуть на несколько секунд. - Мне пора! – заявил он, вскакивая на ноги. Вслед ему раздался лишь издевательский смешок.