Путь боли

Я поднимаю нежные лепестки цветка магнолии с горячей земли. Она буквально горит и дышит огнем природной силы и мощи. Жизнь… Что может быть прекрасней? Мягкий трепещущий ветерок раскачивает ветви деревьев, которые преклонили пушистые раскидистые кроны. Вокруг безмятежная покорность и благодать, скрашивающая одиночество души того, кто не может ощутить вкуса и наслаждения, простой радости существования. И вся красота мира, все его подлинное великолепие не вернет мне успокоение и не наполнит спокойствием. Не затянет черную бездну пустоты, разверстывающуюся внутри. Не даст осознания того, что ты свободен… Мы невольники здесь. И сейчас я осознаю, что не могу стоять и ждать, когда мир измениться к лучшему, когда мудрые глупцы найдут в бытие истину… Миру - боль! Я научу их снова жить и видеть с закрытыми глазами… …Она безмолвно сидит на поляне в окружении шелковистой раскачивающейся травы. Сияние солнечных лучей и бескрайнее синее небо будто обволакивают хрупкую фигуру, и ее задумчивое выражение лица не так заметно из-за туманной завесы. Девушка пытается сделать чудное оригами, но бумага не сворачивается из-за того, что руки умелицы дрожат. Она не позовет меня. Не решится отвлечь своей незначительной просьбой. Всегда молчаливая и покорная... Да, я ценю. Неужели я страшен? Настолько, что она боится меня и не понимает? Как много бы я отдал, чтобы найти в этом мире душу, разделяющую мои стремления и знающую мои страхи. Я вдыхаю глоток душного воздуха, который обжигает легкие и оседает в них, будто вязкий цемент. Прислушиваюсь к заливистому пению птиц, веселым клекотом оповещающих о том, что пришло утро… Она, наверное, никогда не догадается, что с нее довольно лепты в огромную сокровищницу боли. Я дал когда-то слово оберегать жизнь ангела. Его ангела… - Конан, ты хочешь спросить меня о чем-то? – холодным голосом осведомляюсь я, не взглянув на нее. Я знаю, что она вздрогнула. Знаю, что испугалась и бросила оригами на траву. Знаю, что нервно закусила губы и не может решиться высказать наболевшее. Не мне, не сейчас… Вечером она, пав на колени, помолиться небу, и дорожки от горьких слез останутся на щеках. А пока она молчит и обманывает свои чувства, как может. - Да, - Как всегда, короткий ответ. И не слова больше. Ей тяжело возвращаться в эту действительность из долины отчаяния и скорби, где поселилось ее израненное сердце. Улыбчивая прежде Конан погрузилась в себя после пришедшего мрака от осознания никчемности мира и смерти близких. Я борюсь каждодневно с ее отрешением и каждый день проигрываю, потому что она уходит от меня в иллюзорный мир. Вернуться все сложнее… - Спрашивай, - милостиво позволяю я. - Когда мы отправимся в Амегакуре? – Слова невольно слетают с губ. Янтарные глаза прожигают меня насквозь. Зачем ты врешь себе, Конан? Зачем увиливаешь? Ты хотела спросить совсем о других вещах. - Ты томишься по родным местам? – интересуюсь я, оборачиваясь. Конан опускает взгляд вниз и рассматривает ладони, будто в них есть что-то интересное. Я вглядываюсь в ее ауру и вижу скрытую усталость. - Нет. Я не понимаю, зачем тебе оставаться здесь, - Ты… Она не сразу смогла привыкнуть обращаться ко мне на равных. Слишком большая разница между нами, слишком… - Я ищу успокоения и пищи для размышлений, - кратко поясняю я. Порыв ветра вырывает лепестки, и они, освободившись от грубых рук, продолжают движение к свободе. Через пару секунд они упадут вниз, и нога земледельца в сапоге втопчет их прелесть в землю. - А как же члены организации? Они не знают, где ты, - напоминает она, подбирая незавершенное оригами. Она так и не смогла посмотреть мне в глаза. Я отворачиваюсь и гляжу вниз, в долину, которая раскинулась передо мной. Сажусь на край холма, чтобы ветер пытался сбить меня, чтобы почувствовать возбуждение от близости гибели... Конан облегченно вздыхает, освободившись от моего тяжелого взгляда, будто стряхнув ношу с плеч. - Ты беспокоишься о них? – Мой вопрос вызван не любопытством. Я догадываюсь, что планы и дела организации, а также и ее участники, безразличны ей. - Нет, - Конан подтверждает правоту моих слов. - Правильно, - хвалю я, срывая с ближнего дерева пару листьев и кроша их на мелкие кусочки. - Они не заслуживают быть возмутителями твоих мыслей. Пускай будут заняты делом и не мешают моим раздумьям. - А Тоби? – Конечно, Тоби. Конан давно переживает из-за того, что мы связались с мальчишкой Учихой. Но и ему не найти истинной сути моего происхождения, потому что он не увидит то, что скрывается внутри исхудалого тела Нагато. - Обито? Я думаю, ему не нужно знать о некоторых наших действиях. Он гонится за призраком, пытается обуздать время и власть, а потеряет все то, что еще имеет. - Я считала, что у вас общие планы, - высказывается Конан. Неужели она полагает, что я поступаю непродуманно? - Ты же не глупа, Конан! – укоряю я, пряча в уголках губ вымученную улыбку. - Обито считает, что имеет власть надо мной, и мне на пользу, что он так думает. Он тешит собственную глупость и покорно выполняет план мести миру Мадары. - Ты не боишься сильнейшего Учихи? - Нет… - подтверждаю я. - Я ведь не скрываю ничего от сторонников. Зачем бояться того, кто лишь, возможно, ужалит тебя, но не убьет? Это назойливость, а не напасть. Он не соперник Нагато, да и не в силах потомку тягаться со мной. Он силен, а я – мудр. Так мудрость или сила верховенствует здесь? Я вернулся в этот мир, чтобы объединить его, а власть… Зачем мне власть, когда я вновь уйду? За чертой нет ничего, Конан. -Объединить через боль? Ты породишь страдания и ненависть. Шиноби начнут новые войны – будут гибнуть невиновные люди… - Сколько раз ты спросишь меня и не поймешь. Я не жесток, но мера и цена, которую они заплатят, должна быть действенно высока, иначе я рискую ввергнуть мир во мрак. Ты не видишь, что между странами нет согласия? Через кровь, пролитую на полях сражений с общим врагом, они познают хрупкое единство. Я пожертвую жизнью, но дам миру шиноби надежду и нового героя. Наруто поведет их под общими знаменами. А я пойду на то, что убью своих потомков и омою руки их кровью. Я раньше нес мир, но мир не значит, что идут к нему без жертв. На жертвенник взойдет тот, кто создал все это… - Ты считаешь, что виновен в бедах потомков? За бесчинство твое имя проклянут… - Что мне имя, Конан? Меня давно не существует. Я мертв. С тех пор, как душа Нагато умерла в нестерпимой агонии, и безумие поселилось в его чистом сердце и разуме, я вновь возродился. Что такое имя? Звук. Пустой звук… Конан замолчала. Она лишь стиснула зубы крепче, чтобы не показать слезы. Разговоры о прошлом ранили ее. - Ты пойдешь за мной? Я не стану принуждать, но ведь какая-то часть старого Нагато живет во мне. Я слышу его, и, наверное, ты тоже. Он просил не оставлять тебя одну, - говорю я. Нужно уходить в пещеру. Конан устала во время путешествия, и ей требуется отдых. - Пойду, Рикудо, - Мое имя. Я потерял облик, часть силы и душевное спокойствие, но не союзника… Она решилась подняться и подойти ко мне. Смешная девочка с печальными глазами и серьезной улыбкой... Неужели в мире больше нет радости для тебя, Конан? -Хорошо, - Кладу ей костлявые руки на плечи, и она непроизвольно вздрагивает. - Я позову Тендо.