Земляничные сны

      Губы Федоровы сладки, манящи, словно аромат земляники стоящий вокруг. Кружит он голову, хмелью пьянит что вино, мысли любовные навевает. День знойный ленью окутывает, птицы щебечут разливисто.       Басманов кладет голову на царские колени, довольно жмурится, когда Иван запускает в смоляные кудри тонкие пальцы, ласково перебирает, гладит.       Недалеко кони привязаны. Вокруг яр, деревца кое-где раскиданы, сотни цветов и трав сплетаются в единый букет, но пуще всех земляника благоухает. Любовники в тени сидят. Полдень минул, уже не так печет, но душно то ли от тяжести раскаленного воздуха, то ли от чувств жарких, переполняющих.       Грозный скидывает с плеч тяжелые царёвы одежды, закатывает рукава рубахи. Юноша нежно проводит кончиками пальцев по предплечью, до запястья и обратно, задумчиво улыбается. Щекотно. От этих прикосновений мурашки по коже и будто бы прохладно становится. Лучи солнца, пробивающиеся сквозь изумрудные листья, весело скачут по Федькиному лицу, попадая по глазам, дарят им небесную голубизну.       Жара разморит — смыкает кравчий сияющие очи, дремлет на коленях государевых. Иван закинет в рот еще пару пьянящих ягод и тоже засыпает, облокотившись спиной о ствол дерева.       Снятся ли они друг другу — сам Бог ведает, а только сжата в ладони царской Федорова рука. Ни во сне ни наяву не отпустит, так любит, что одной мысли о разлуке вынести не в силах. Никто не заменит ему Настасьи и Феди. Её уж потерял…       Солнце медленно к закату катится, да к макушкам леса подступает, алым цветом заливается. Свет дня потихоньку угасает, темнеет, хмуреет.       Совсем серыми глаза опричника кажутся в вечернем полумраке; сладкий сон обратно зовет, но тянется парень к царскому лицу, будит ласково. Иван ловит его ладонь, да к губам прижимает. Поднимается Басманов.       Кони топчутся, переступая с ноги на ногу, поторапливая наездников. Уж и им домой охота; да только не собираются еще полюбовники в слободу Александровскую.       Садится кравчий на ноги царевы, бесстыдно, едва краснея, руки под рубаху запускает, губы его поцелуем страстным да пылким находит. Прижимает Иван к себе юношеский стан, дышат оба тяжело, но не разрывают желанного поцелуя.       После растягивается Федор на мантии государевой, словно на постели. Непристойно оба от одежи избавляются, стыдливо младший Басманов густые ресницы опускает, но хочет Ивановой любви, стонов сладких здесь не сдерживает, дрожа навстречу подается. Губы кусает, в мужские плечи вцепляясь. В конце затуманенный взгляд в небо устремляет, где первые звезды зажигаются.       Кони фыркают недовольно и будто бы переглядываются: Федоров — молодой — осуждающе, Иоанна — смиренно, словно понимая.       Вечерний воздух дышит влагой разгоряченных тел. Плывет по яру остывающий от жаркого дня аромат земляники, зверобоя и чабреца.