И снова свет

      Морозно. Декабрь полностью вступил в свою силу и сгустками снега покрывал улицу одну за другой. В комнате было темно. Еще не было и четырех, но мрак постепенно заполонял город, скрывая события произошедших дней. Марк что-то искал в черной кожаной сумке, но из-за темени практически ничего не мог в ней разобрать. Он вздохнул. Электричество так и не восстановили, хотя пурга закончилась еще вчера утром. Сейчас от нее практически ничего не осталось — лишь легкий, совершенно незаметный снег, словно когда-то богатая и процветающая Атлантида раскрошилась в пыль и теперь покоится на дне океана.       Наконец спустя пару минут злосчастная зажигалка извлечена из бокового кармана, а зажженный ею огонь быстро вспыхивает и так же быстро затухает. Парень кидает сумку на диван и, пробираясь сквозь тучу дыма, быстро заполнившего комнату, по обыкновению подходит к балкону.       За окном трущобный район мегаполиса — своеобразная тарелка с борщом среди гаспачо с устрицами. Свекольные прямоугольники — машины — движутся стремительно и беззаветно, создавая атмосферу, цвет города; картофельные здания, облитые бульонами, но все такие же безвкусные, ждут когда и их окрасят в бардовый. А то, что приносит весь вкус данному месту — душистый перец — люди все так же по-разному живут, не зная друг о друге и пытаясь не замечать нежелательное сходство.       Марк вздохнул еще раз. Вечно его размышления приводили к еде, которой итак никогда не было. Он открыл дверь и вышел на холодный бетонный настил балкона, не набросив на себя даже куртки.       С каждой минутой становилось все холоднее, а изо рта шел не только сигаретный дым, но и пар от горячего дыхания. Зато этот отрезвляющий холод неимоверно бодрил, приводил в порядок мысли, чувства. Казалось, что в этот момент существует только он, серое небо с проблесками белых просветов и запах дешевых сигарет. Ох, сколько бы он отдал, чтобы так было всегда. Даже не нужно было никаких денег, людей, эмоций…       Просто стоять вот так, наблюдая за тем, как постепенно зажигаются огни в разнообразных лавках, непрекращающийся поток машин гудит вдали, а какой-то человек ждет на остановке другого… Это много стоит, считал он. Спустя всего лишь час небесный купол полностью захватывает чернота. С высоты девятнадцатого этажа весь район виден как на ладони, стоит только вглядеться в тени зданий и дорог.       Кончается последняя сигарета, пепельница забита до отказа. Но приносит ли это удовлетворение? Или этот пробирающий до костей холод и огни домов, но не здесь, а там — далеко?       — Марк, дорогой, ты дома? — Слышится совершенно не мелодичный, хрипловатый голос женщины из прихожей после скрежета открывающейся двери. На удивление не пьяный тон, подмечает для себя парень и оборачивается через плечо. Он отчего-то ждет какой-нибудь страшной, нелицеприятной картины: взъерошенный волосы, звенящий стеклом пакет, неразумный пьяный смех… Но она входит, ставит на стол что-то из еды, решительно выискивая выключатель. Нет, хочет сказать Марк, света не…       Свет включается. Намного резче, чем опускается вечер. Она стоит, дрожит голосом, но все-таки произносит:       — Прости, это я не заплатила за свет… Все деньги… Я сегодня заплатила… И молчит. Ее морщинистые губы сжимаются не в силах продолжить. Глаза смотрят куда-то на истрепанный, грязный, совсем старый ковер. На столе стоит бутылка молока и буханка хлеба.       — Прости меня, пожалуйста, сынуля… — Еле выговаривает она под потоком слез.       Парень дрожит от холода и улыбается. Улыбается как сумасшедший, уже практически плачет сам. Женщина задевает затертую кнопку выключателя, и свет вновь гаснет. Пытаясь нащупать его рукой на стене, она не слышит, как он подходит к ней и уже готов простить практически все.       И свет включается снова.