***
Комната была чертовски темной, и поэтому практически ничего не было видно. В самом углу помещения была клетка, в которой кто-то сидел. По телосложению заключенный напоминал девочку: лицо закрывала рыжая челка, пучок на голове был уже не аккуратный, красная юката с короткой юбкой и желтым бантом на спине была уже в некоторых местах грязной и порванной. Кагура и без этого знала, кто это и что ожидать от неё. – Ну и когда ты свалишь из моей головы? Ты не даешь мне уснуть который день, Гин-чан уже на меня косо смотрит, – маленькая Ято произнесла это с усталостью и серьезностью в голосе и села на пол напротив камеры, смотря на свою собеседницу. Девочка медленно встала и, немного покачиваясь из стороны в сторону, как тогда, села поближе к своей собеседнице. Отделяла их лишь металлическая решетка. Она подняла голову. Кагура знала, кто это, однако лицо увидела только сейчас: небесно-голубые глаза были раскрыты до предела, зрачки были сужены настолько, насколько это было возможно, треснутые и немного кровоточащие губы застыли в ужасающей улыбке. Трудно поверить, что она предстала таким чудовищем перед Шинпачи и самой собой. – Я буду являться до тех самых пор, пока ты не поймешь одну простую истину, – её голос был тихим и низким, немного хриплым, иногда переходил на шепот. – Ты от себя никуда не убежишь, как бы ты не старалась, – она смотрела на Кагуру немигающим взглядом, словно что-то от неё ожидая. – Что ты имеешь в виду? – Взгляни на меня, – девочка пододвинулась еще ближе. – Внимательно смотришь? У меня твое лицо и твоё телосложение, может ,голос не схож, но суть не в этом. Ты видишь свое отражение, видишь себя. Я знаю, что ты чувствуешь, знаю, как ты мыслишь. Я знаю все о тебе, потому что я являюсь частью тебя. Как бы ты не отрицала сей факт – от него не убежишь никуда. – Я знаю, кем я являюсь и смирилась давно с этим, – Кагура была спокойна, несмотря даже на то, что яростный зверь дышит прямо в лицо. – Лжешь! – яростный крик эхом отозвался в ушах маленькой Ято. Костлявая рука схватила её за пижаму и притянула к себе еще ближе так, что чувствовалось дыхание друг друга. Происходящее не напоминало простой сон, он до жути реалистичный. Кагура схватила запястье своей собеседницы. Чувствовался холод. Кожа было словно лед. – Ничерта ты не смирилась, ты все еще ведешь борьбу с собой. Из-за того, что ты такое с собой творишь – я с легкостью тогда взяла под контроль твоё тело тогда, ты слабая. – Полностью смириться со всем происходящим как раз и является слабостью, – заключенная ослабила хватку, когда Кагура впилась ногтями в её кожу и та отскочила. – Я знаю, что ты мне так говоришь, потому что тебе, видимо, понравилось контролировать меня. Я давно смирилась, что могу с легкостью поднять огромный валун и кинуть его, словно он резиновый мяч, что могу остановить скутер Гин-тяна, но никогда не смирюсь, что ты можешь взять под контроль моё тело и устроить кровавое месиво, – девочка схватила заключенную за воротник и посмотрела ей прям в глаза. -- Побеждать своих врагов я хочу своими руками, а не с помощью тебя. Я буду вести борьбу с тобой, даже если ты будешь мне являться каждую чертову ночь, это я тебе обещаю, – последние слова Кагура прошипела и отошла от решетки. На несколько секунд царило молчание, стоило девчонке из Ёродзуи вздохнуть с облегчением, как раздалась тихая усмешка, которая понемногу превращалась в смех. – Знаешь, жизнь безумно веселая штука. Сначала ты зарекаешься не делать то или иное действие, однако пройдет некоторое время – и ты это сделаешь. Вынужден ты был это сделать, или же просто так случилось – не так уж и важно. И ты считаешь, что, допустим, пройдет пять или десять лет, и ты будешь все это время со мной бороться? Случилось что-то в первый раз – случится и во второй, так было всегда и везде. В мире со временем меняется все: вода постепенно точит камень, металлическая решетка покрывается ржавчиной, её будет куда легче сломать и вырваться на свободу. Как, собственно, и ты. Вести вечную борьбу со мной ты, может, и сможешь, однако рано или поздно в какой-то момент ты ослабеешь, и я воспользуюсь этим шансом. Это слова эхом засели в её голове. Кагура застыла. Кровь Ято… этот чертов демон пожирает душу, выжидает удобный момент, чтоб выбраться на свободу. Самый тяжелым боем для Ято является бой внутри самого себя. Одолеть внешнего врага не составит труда, однако драться с самим собой… это самый жестокий и опасный бой. Кровь Ято – самый опасный противник, который никогда не должен выйти в свет. – В любом случае, что бы ты не сделала – я все равно рано или поздно окажусь на свободе, – раздался щелчок пальцев и на мгновение в глазах потемнело, ледяная цепкая рука схватила маленькую Ято за шею. Девочка начала задыхаться, и последнее, что она увидела перед темнотой в глазах – это взгляд, наполненный настоящим безумием.***
Кагура вскочила и открыла дверь шкафа. Сердце билось, словно бежал кросс. В комнате казалось невыносимо душно, хотя перед сном все окна были открыты, чтоб проветрить помещение. Девочка выползла из шкафа и направилась к выходу. Летний ночной воздух остудит голову, тогда можно будет уже подумать. Летняя ночь встретила Кагуру полумесяцем на небе, редкими сверкающими звездами, успокаивающей тишиной в квартале и легким ветерком. Ято осела на пол, облокотившись о перила. В области шеи чувствовалась тяжесть, словно её все еще держали за горло и пытались задушить. Пульсирующая боль не давала собраться с мыслями, а глаза все норовили закрыться, поскольку нормально не спала девочка уже очень давно. Вот почему в жизни так происходит? Стоит только принять решение, разложив для начала все по полочкам, обязательно произойдет что-то, что посеет внутри человека сомнение и панику. Кагура это ненавидела больше всего, поскольку сомнение и паника не дают двигаться дальше по дороге жизни, заставляя топтаться на одном месте. – Если ты хочешь посидеть на балконе, то хоть дверь закрывай. Пусть и лето, но все равно дует, – проворчал Гинтоки, подходя к ней, ковыряясь в носу. И так кучерявые волосы торчали во все стороны, помятая пижама придавала Сакате более нелепый вид, нежели обычно. Тем он заставил Кагуру хоть и совсем чуть-чуть, но улыбнуться. – Эй, хреново выглядишь, если тебя мучают кошмары, у карги есть какая-то настойка, не алкогольная, мне помогала порой заснуть. Широяша не отводил от девочки взгляд. Совсем себя измучила. Тем временем собеседнице ничего говорить не хотелось. Ей было приятно, конечно, что этот кучерявый пытается её подбодрить, однако с самого детства Кагура поняла простую истину – свои проблемы человек должен решить самостоятельно. Трудности, связанные с особенностью своей расы, она должна преодолеть сама, не привлекая к этому людей, которые стали для неё самой настоящей семьей. – Шинпачи мне рассказал, что произошло в Йошиваре, – Гинтоки решил приступить сразу к теме разговора. Кагура подняла голову и удивленно на него посмотрела. – Боишься повтора? Проницательность Сакаты постоянно поражало маленькую Ято. Пусть Широяша очень часто ведет себя, как идиот, однако его способность читать и понимать людей, как раскрытую книгу, поражала. Сейчас он чертовски прав. Прав до скрипа зубов. Признавать этого не хотелось, однако факт остается фактом. После битвы в Йошиваре Кагура дала себе и остальным четко понять, что она не проиграет ни себе, ни кому-либо другому. Однако сны, не дающие нормально уснуть, посеяли в ней семена сомнения. Она еще мала, в жизни будет много битв, в которых придется делать множество выборов. И кто знает, когда вдруг наступит переломный момент, и она снова забудется, выпустив наружу монстра, который таится в её персональной клетке. Безумно страшно очнуться и осознать, что близких людей уже нет из-за твоей слабости, и их кровь стекает с твоих кончиков пальцев, а их тела лежат у твоих ног. Страх второй раз потерять способность контролировать себя – вот что действительно страшно для Кагуры. В горле застрял ком, плакать девочка не собиралась, однако сказать хоть что-нибудь у неё не получалось, да и не хотелось. Может порой стоит рассказывать родным людям о том, что творится у тебя в душе? Кагура кивнула, и для Гинтоки этого вполне достаточно. Белый Демон присел рядом с аманто и вдохнул летний ночной воздух. – Если это снова повторится – я и Шинпачи остановим тебя. Я не знаю, как выводят Ято из этого состояния, однако мы тебя остановим, чего бы нам это не стоило. Это мы тебе точно обещаем. Поэтому кончай забивать свою голову ненужными проблемами и дуй спать, от твоей кислой моськи даже клубничное молоко прокисает, – самурай положил ладонь на голову девочки и немного потрепал рыжие волосы, делая на голове еще больший беспорядок. А Кагура слегка улыбнулась. Возможно, именно это она и хотела услышать от близких для неё людей, ведь поддержка необходима каждому. Даже самые сильные люди без неё не смогут далеко уйти. Даже просто теплые слова могут поднять человека с колен и продолжать двигаться вперед. – Тогда я приложу все усилия, чтоб такое не повторилось. Второй раз я не собираюсь проигрывать никому, а особенно самой себе. Я обещаю, – в голосе Кагуры была уже слышна уверенность. Она потянулась. По телу распространилась приятная усталость, а тревожное чувство сменилось на умиротворение. Девочка положила голову на плечо мужчины, прикрыв глаза. За последнее время она никогда не чувствовала себя так спокойно, а Гинтоки гладил её по голове и думал, что все-таки он с этой безумной девчонкой чем-то похож. Почему его называли Белым Демоном? Прошло столько лет с войны, но только сейчас начали приходить в голову умные мысли. Он был таким же зверем. Опустошенным, не помнящим своё имя, ради чего сражается. Была только катана, запах крови и предсмертные стоны павших товарищей и врагов. Стоило только вспомнить об этом, в глазах цвета вишни расцветала грусть, а взгляд становился отрешенным. Война – вещь тяжелая. Она очень сильно меняет людей. И не всегда в лучшую сторону. Однако Гинтоки стоит признать, что он с рыжеволосой разные люди: будучи на войне – он поддался такому искушению, а девочка боролась из самых последних сил. Но все люди становятся сильнее с проигрышем. Будь то борьба внутри, будь то с кем-то. Они сидели долго, наслаждаясь тишиной, каждый думал о своем. Ято была рада, что самурай понял все без её слов и поддержал, заставляя выбраться из ямы сомнений, а сам же Саката был просто доволен тем, что помог своему верному другу. Наверное, в такие моменты и понимаешь, что окружающие тебя люди являются семьей. Пусть и не по крови, кучерявый плевать на это хотел. Родные люди – это те, которых хочется защитить, поддержать, с которыми можно посмеяться и выпить. Это те люди, которые дороже любых сокровищ мира. До знакомства с Шинпачи и Кагурой он слабо представлял, кем являются родные люди. Да, был учитель, были товарищи, однако только эти дети объяснили, что такое семья. – Гин-тян, мне нужно тебе кое-что сказать, – начало было Кагура. Саката удивленно на неё посмотрел. – Постирай пижаму, она уже воняет, – и зажмурила нос. – Ты отлично умеешь портишь моменты, – и дал девочке легкий подзатыльник, та лишь рассмеялась, следом за ней начал смеяться и самурай. – Можно наш разговор останется только между нами? Мне бы не хотелось, чтоб об этом еще кто-то знал, – рыжая встала с пола и подняла руки вверх, потягиваясь. – Без проблем, доброй ночи. – А ты? – Я позже пойду. Спать расхотелось немного. Входная дверь на второй этаж закрылась. Гинтоки остался на балконе. Он не соврал, спать действительно не хотелось. Да и когда он еще увидит тихий спящий квартал Кабуки еще? Однако стоит заметить, что этот диалог станет секретом не для двоих, а для троих. Под балконом, облокотившись о стену, курила Отосе. Без макияжа, привычной юкаты и прически её было не узнать. Делая очередную затяжку и выдыхая сизый сигаретный дым, старуха все думала, каких идиотов она все-таки приютила. Но не стоит забывать, что без этих придурков, живущих на втором этаже, жизнь была бы в разы скучнее. В какой-то степени они стали для неё родными, и она даже не представляла себе, как сложилась бы жизнь без них. Однако это она никогда не скажет вслух ни девчонке с большим аппетитом, ни очкастому, ни тем более идиоту с серебряными кучерявыми волосами.