СПС (Служба психологического спасения)

      За два часа до полуночи Викент отключил прием платежей. Он так делал каждый год. Пусть те, кому некуда идти и не с кем отмечать праздник, придут в «Путник», получат тарелку жаркого с гарниром и стакан любой выпивки. Ведь у каждого должно быть право на то, чтобы просто посидеть в тишине или послушать музыку, поесть, поговорить… Случайные люди иногда надежнее и лучше проверенных временем друзей. Он никогда не афишировал, что в Новый год устраивает такие бесплатные посиделки для всех посетителей бара, да и заглядывали к нему люди, которые даже не знали о такой традиции.       — Третий год, правда? — Рикс отлип от стенки и бесшумно приблизился к хозяину бара. — Не надоело отмечать?       — А я и не отмечаю, просто вспоминаю. — Викент улыбнулся и налил киборгу полный стакан сливочного глинтвейна. Специально сварил для парня. — Понимаешь, помнить иногда важнее.       Рикс задумался на несколько мгновений, а потом серьезно кивнул. Он тоже помнил, но помнил не как фундаментальное событие, а просто как свершившийся факт жизни, один из многих. Три года назад, аккурат в новогоднюю ночь, Викент словил хороший удар ножом, лезвие прошло практически в нескольких миллиметрах возле сердца. Человеку тогда повезло. Повезло, что в то мгновение сердце сжалось. Повезло, что медпомощь была поблизости. Повезло, что в бригаде был киборг в качестве расходного донорского материала. Повезло, что бригада была опытной и сработала на редкость оперативно.       Рикс до сих пор хранил эту запись. Человека оперировали прямо на полу далеко не элитного кабака, больше подходящего под определение «третьесортная забегаловка». А рядом лежал он сам со вскрытой грудной клеткой и прямым подключением, потому что нужного оборудования для автоматической стимуляции сердца в оперативной бригаде не было. Да и не предназначена такая команда для проведения сложных хирургических манипуляций, когда нет щупов, сверхчувствительного лазера, а есть только руки и считанные минуты жизни. Да и идея подключить донорского кибера напрямую к человеку была сродни пьяному бреду, однако получилось. Состояние раненого стабилизировали, лезвие вытащили, даже переливание крови сделали. И лишь под утро доставили в больницу, когда шансы на успешную перевозку стали выше, чем на летальный исход.       Рикса тогда даже небрежно зашили, потому что бригаде надо было отчитаться за операцию — предоставить запись. Да и списывать донорского кибера проще, когда он еще функционирует, а не таскать в качестве доказательства девяностопятикилограммовое тело. Он людей понимал и не осуждал. Его создали для того, чтобы убивать или калечить ради спасения человеческих жизней. И он три года выполнял приказы медиков, ложился под скальпель, подставлялся под иглы аппарата для переливания крови, а иногда даже сам отдавал кровь. Износ его организма составлял больше шестидесяти процентов, и по нормативным документам, его должны были утилизировать, тем более, что некоторые изъятые у него органы регенерации не подлежали. Но киборг может нормально жить и с одной почкой, только нейтрализация препаратов идет медленнее.       Техник оценил его состояние как удовлетворительное, по самой нижней границе, правда, но последний приказ ему не отдали. А отправили восстанавливаться. Получалось плохо, впрочем, две недели его даже не трогали и не назначали ни в выездные бригады, ни в операционные команды. Он иногда сам ходил по коридорам больницы, на него даже особо не обращали внимания — мало ли кто и что поручил донорскому киборгу. И он этим пользовался, чтобы проведать своих пациентов. Он так называл тех, кому отдавал часть себя. Зачем он это делал — даже не мог толком объяснить. Наверное, тогда было важно посмотреть все ли с ними хорошо — иначе просто не было смысла лежать и позволять производить над собой все эти медицинские манипуляции, сковывая тело имплантами, чтобы не выдать себя, не показать органическую реакцию на боль. Он хорошо знал про предел прочности и про срок жизни донорских киборгов. Два года — это предел, а он продержался три. И при этом ведь никогда не знаешь, чего и сколько понадобится людям, каким будет следующий приказ, и сможет ли он справиться с повреждениями от очередного хирургического или манипуляторного вмешательства.       Он тогда думал, что Викент станет его последним пациентом. Правда, когда он приходил к прозрачным дверям реанимационной палаты, где лежал парень с ножевым ранением в сердце, человек еще не был для него Викентом, и не был другом. Всего лишь пациент, с которым он поделился кровью, жизнью. Человек, с которым он в течение сорока двух минут жил единым сердечным ритмом. По факту единственный человек, с которым у него было такое прямое подключение. Человек шел на поправку, и вскоре медицинские киборги стали осторожно поднимать его на ноги, чтобы наладилось циркулирование крови. Один раз он даже сам помогал этому парню подняться на ноги, постоять полминуты и так же бережно уложил обратно в специализированную кровать, проверил подключение аппаратов — все четко по программе. И человек его не узнал, это и не удивительно — парень тогда был без сознания, а во время операции ему ввели анестезию. Это киберам обезболивающее не полагалось.       Викент выписался из больницы через месяц, с кучей запретов и рекомендаций. А он остался при медучреждении, понимая, что скоро его снова будут использовать. Он видел в окно, как человек медленно спускался с крыльца и шел к парковке, где его ждал таксофлайер. Он видел, как человек несколько раз останавливался, глубоко дышал, поднимал голову, подставляя лицо медленно падающим крупным снежинкам…       — Еще хочешь глинтвейна?       Рикс среагировал на вопрос Викента. Формально по документам человек был его хозяином. По факту — он даже не был прописан в цифровой базе. Просто там на всякий случай лежал отложенный приказ о том, чтобы прописать человека хозяином, если киборгу будет грозить серьезная опасность. Такое положение обоих устраивало, хотя Викент поначалу спорил, даже орал.       — Нет, спасибо. — Рикс допил остывший напиток. — Ты ни разу не говорил, что ты вспоминаешь.       — Знаешь, когда я очнулся в палате, то первое, о чем подумал, это не о том, что выжил, а о том, что умер и ад может быть стерильно белым и пахнуть дезинфектантом. — Викент налил себе в большую кружку двойной крепкий кофе, проигнорировав укоризненный взгляд киборга. — Это первый раз за сутки. Не порти праздник, ладно? Давай ты завтра на меня ругаться будешь. И вообще у меня бонус — за твое исчезновение.       — Я объяснял, — чуть раздраженно повел плечами киборг. — Иногда просто становится невмоготу. И хочется уйти.       — Помню, — спокойно ответил Викент. — Я тебе сразу сказал, что ты абсолютно свободный. Ты для меня человек.       — Один — один. — Рикс взял кружку хозяина и попробовал кофе. Несладкий, без подмешанных стимуляторов. От капсул Викент отказался через полгода, предпочитая справляться своими силами. Он тогда удвоил бдительность, контролируя состояние своего человека, но все обошлось.       Да, один — один. Киборг спас жизнь человека. А потом человек случайно спас жизнь кибера. Опять череда странных совпадений. Он тогда продал свой жилой модуль и купил бар, решив круто изменить жизнь. Почему именно этот бар — странный вопрос, может быть потому, что его тут не убили в дурацкой драке. Наверное, прогрессирующая шиза. Но через неделю как выписался из больницы, он пришел в сюда, зачем-то заказал коньяк, хотя алкоголь ему был противопоказан. И долго сидел, крутил в руках пластиковый, с имитацией под стекло, бокал. А потом прямо спросил у бармена, за сколько можно купить заведение. Сделку оформили быстро, без проволочек: несмотря на грязный пол и столы с засохшими пятнами, бар был чистым с юридической стороны. И бывший владелец даже скостил пару тысяч, так что Викенту даже хватило на новую мебель и косметический ремонт. Но вот на сотрудников уже бюджет не растягивался, поэтому пришлось самому стать к барной стойке да и взять на себя остальные функции.       Заведение сменило название, в помещении стало значительно чище и приятнее, а цены более честными — и люди потянулись. В один из вечеров перед выходными в бар заглянул ничем не примечательный мужик, только вот руки слишком дрожали и в глазах плескалось смертельное равнодушие. Он тогда молча выполнил заказ, потом повторил. Мужик сидел и целеустремленно надирался, смотрел перед собой и ничего не видел. Он не стал его выставлять, даже когда бар закрылся. Только подошел и сел напротив, поставил перед мужиком тарелку с мясной нарезкой.       Мужик его сам узнал, когда у Викента распахнулась рубашка, по шву. Пробормотал что-то вроде: ты выжил, а мальчишка нет. И снова попросил налить, чтобы путь невинной души был легким. Оказывается, хирург медбригады был верующим. Для Викента это стало странным открытием, вера человека, который спасает жизни и копается во внутренностях других людей. Где там можно придумать душу? Но хирург раз за разом повторял про это, про дорогу, про грехи. И оставалось только подливать ему в рюмку хороший коньяк.       — А ты знаешь, кто тебя спас? — Хирург поднял рюмку на уровень глаз и смотрел на Викента сквозь багряную жидкость. — Кибер. Он тебе кровь перекачивал и сердце запускал через прямой контакт. А сегодня его добили и отправили в утилизатор. Понимаешь? Машинку, которая спасла сотни жизней, просто выпотрошили. А ведь за упокой его души даже выпить не получится. Нет у кибера души, есть только органы. Вот ведь какая штука.       Он тогда долго пытался понять суть услышанного: его спас киборг? Даже не медики, а биомашина. В голове это не укладывалось, и он почти упустил из вида то, что пьяный хирург сказал про утилизацию. Захотелось увидеть этого киборга, но информации хирург практически никакой не дал. Обычная биокукла, только почему-то все, кто подключался к ней, или для кого у этого кибера изымали органы, выживали.       — Его называли счастливым донором, — пьяно растягивал гласные хирург. — Понимаешь? Он спасал людей. Я бы поверил, что он помогает нам. Я его всегда в бригаду брал. Он счастливый…       Викент не понял, в чем счастье для кибера, но, плюнув на единственного засидевшегося клиента, просто поставил тому под нос еще одну бутылку коньяка и, закрыв бар, вызывал таксофлаер. В больнице, естественно, была только дежурная смена, и его банально послали сходить со своими вопросами и претензиями куда-нибудь в другое место. Он настаивал, даже пытался предложить деньги, под конец препирательств ему просто ткнули пальцем в дальний корпус медучреждения.       И снова повезло, вчерашняя смена не успела сжечь весь предназначенный на утилизацию материал из-за какой-то поломки механизма. Пока приходил ремонтник, смена закончилась, а утренняя решила собрать все и утилизировать одним заходом. За двадцать единиц ему без проволочек разрешили поглядеть на мусор, за полтинник согласились продать барахло. Тот это киборг или нет — Викент не знал, да и думать особенно не хотелось кого или что он тащит в вызванный таксофлайер.       Плохо ему стало на обратной дороге, хорошо, что машинка сама четко следовала заданному при посадке маршруту, а потом терпеливо ждала, пока неподвижные пассажиры расплатятся и покинут салон, посылая звуковые сигналы. Дотащить полудохлого кибера до входа в бар оказалось сложнее, хотя там надо было пройти только десяток шагов. А ведь к таксофлайеру он его волок на себе почти три сотни метров, через весь двор медучреждения.       Сенсор едва среагировал на выпачканную кровью руку, но дверь все же отъехала в сторону. Викент до сих пор помнил, как бросив кибера у порога, цепляясь за столы дополз до уснувшего хирурга и просто вылил тому на голову оставшийся в бутылке коньяк.       — А как мне его лечить?       — Да как человека.       — Но он же кибер.       — А какая разница?       Он так и не понял, какая была разница, но мертвецки пьяный хирург, увидев тело едва живого киборга, как-то мгновенно протрезвел, собрался и приступил к операции, пользуясь подручными материалами: бытовой аптечкой, столовыми приборами и влажными полотенцами, упаковку которых Викент притащил из кухонного отсека. У кибера, предназначенного на утилизацию, вырезали и забрали все, что можно было забрать, и даже зашить не потрудились — все равно сжигать тело. Хирург работал быстро и четко, матом объясняя серому от боли и напряжения Викенту, что надо подать или найти хоть какой-то аналог. Викент выполнял указания, приносил лед, предназначенный для напитков из морозильника, снимал зажимы для пакетов, которые отлично заменили хирургические зажимы, поливал водкой вместо дезинфицирующего раствора раны. Хирург звонил куда-то, ругался, потом недовольно морщился на какой-то небольшой, но тяжелый контейнер — заказать «запчасти» было проще у знакомого из медблока, чем выпросить что-то по гарантийному полису. Несмотря на то, что привезли явную некондицию, кибер выжил. Даже к утру слегка шевельнулся. И только убедившись, что этот пациент жив и дохнуть не собирается, хирург повернулся к Викенту и мертвым голосом спросил:       — А на хрена мы это делали?       Викент пожал плечами и протянул мужику остаток водки. Тот больше вопросов задавать не стал, дохлебал и зачем-то сунул опустевшую тару под голову лежащего кибера. А потом, пробормотав, что надо бы еще рентгеном просветить, улегся рядом. Но все же поднял голову, оценил состояние Викента, сказал ему сожрать две жёлтых таблетки из серого блистера и лишь после этого вырубился. Викент таблетки нашел, запил водой. И осел на пол, понимая, что больше двинуться просто физически не может. Руки и ноги ощущались как каменные.       — А знаешь, я ведь видел логи. — Рикс накрыл руку человека. — Не хотел говорить, но я в курсе, что ты тогда для меня сделал.       — Поэтому ты и сбежал, когда пришел в себя,  — хмыкнул Викент.       — Да не хотел, чтобы хирург меня обнаружил, как очнется. — Рикс подхватил со стойки стакан, подбросил, поймал. — Он ведь мог и забрать меня в медблок, а еще он числился одним из моих хозяев.       Пропавший кибер оказался меньшим злом, страдающий жестоким похмельем хирург, который все пытался узнать, что с ним было, — намного хуже. Викент с трудом привел мужика в чувство и душевно выпроводил. А кибер вернулся сам, под утро следующего дня. С файлом и ворованными документами. Он до сих пор числился в системе медблока как донорский киборг, а подделать отпечатки из имеющейся у него личной базы врачей и открыть без шума и пыли блокировки на двери кабинета главврача, скачать и удалить в исходнике свои документы — он мог. По факту донорский киборг мог открыть практически любую дверь и взломать любую систему — мало ли кому и где потребуется помощь.       — Я тебя прописал в систему хозяином. — кибер устало плюхнулся на стул. — Хочешь — забери себе, не нужен — убей.       Викент от неожиданности даже тарелку выронил, которую как раз ставил на подвесную полку. Мало того, что киборг зашел в уже закрытый бар, так еще и документы на себя предоставил и сам себя предложил.       Осознать, что биомашина, с которой он возился всю ночь, живая, и все понимает и себя прекрасно осознает, было сложно и страшно. Намного проще было бы принять, что он спасал технику, этакий вариант человекоподобного ящика, в котором временно лежат на хранении запчасти к людям. А когда пришло понимание, что живого и реагирующего на происходящее киборга резали на куски, доставали нужные органы, выкачивали кровь… Викент тогда едва успел отвернуться к раковине. Представившаяся картина была слишком реалистичной и ужасной.       — Не хочешь меня себе взять? — равнодушно переспросил киборг, когда Викент вернулся за стойку, кривясь от мерзкой горечи во рту. — Тогда убей, это будет милосерднее.       За три года они изрядно вытрепали друг другу нервы. Рикс, таким именем назвался кибер, порой куда-то срывался, даже не объясняя зачем уходит, потом возвращался, молча кивал и продолжал работать в баре. Викент оформил почти настоящие документы: киборг с идентификационным номером Рикса считался официально утилизированным, но добавить одну дополнительную букву в номер — и можно было получить новую машинку, а получившие двести кредитов сотрудники регистрационного отдела, тут же забыли кто и о чем их просил. Они спорили по малейшему поводу, и Викент больше всего бесился, когда искрящий злостью Рикс принимался изображать правильного киборга. На летящие в него ножи он и то намного проще реагировал: захотел бы кибер в него попасть, так не промахнулся бы.       Рикс, очевидно, это тоже припомнил. Они отсалютовали друг другу кружками: Викент с остывающим чаем, а кибер налил себе еще глинтвейна.       Они притирались друг к другу долго, но основательно, с болью врастали друг в друга. И менялись. Больше всего скандалов было из-за имени Викента. Риксу категорически не нравилось имя Ник, и он упорно звал своего хозяина Викентом. Викент ругался, один раз попытался даже отлупить зарвавшегося кибера, но тот замер в программной позе, и полотенце громко хлястнуло по столу. Противостояние было странным и злым, причем Рикс уступать не собирался. Когда кто-то из постоянных посетителей поинтересовался почему кибер-охранник зовет Ника Викентом, парень плюнул, врезал киберу кулаком в челюсть и ушел. Вернулся через пару часов и бросил на стол новую паспортную карту, где стояло двойное имя.       — А то достали спрашивать, — зло объяснил Викент. Впрочем, за полгода противостояния с именами, он уже привык и на Викента даже отзывался охотнее, чем на Ника. А потом и вовсе стал так представляться всем при знакомстве.       К трем часам ночи из «Путника» разошлись все посетители, и Викент нажал сенсор блокировки, запирая двери. Новое жилье он все-таки купил — жилой модуль, располагающийся как раз над баром, что было удобно: проснулся, умылся, спустился вниз и уже на рабочем месте, где можно сразу выпить чашку горячего, свежесваренного кофе. Рикс дисциплинированно вставал раньше и готовил, а чаще разогревал завтрак.       — Давно хотел тебя спросить. — Викент управлял роботом-уборщиком, пока Рикс разбирался с посудой. — А кто такой был Викент, что ты так в это имя вцепился.       — Никто, — равнодушно отозвался киборг, — просто человек, который меня не убил.       — Ясно, — Викент кивнул, — вечер откровенных разговоров как-то не задался.       — Так звали начальника отдела снабжения. Когда меня привезли на тестирование, он вместо утилизатора отправил меня в медучреждение. А мог бы и убить. А вообще, ну чего ты привязался? Просто имя красивое.       — А до этого кем ты был? — тихо спросил Викент, он привык к этому имени. И даже не видел поводов больше спорить.       — Донорский киборг военизированного медподразделения. — Рикс отвел глаза. — Знаешь, в боевых операциях важнее всего кровь, и я полгода исправно вырабатывал по литру в день. А еще у меня улучшенная программа медицинской помощи и урезанный вариант боевой программы. Тебе это интересно?       — Нет, ты не хочешь рассказывать. Я же вижу. — Викент бросил киберу пульт от робота-пылесоса. — Давай заканчивай уборку, а то я что-то совсем вымотался, спать зверски хочется.       — Викент, — Рикс крутил в пальцах пульт так быстро, что казалось тот порхал, — я буду отвечать на твои вопросы.       — Отлично, всего-то три года ждать пришлось, — Викент ухмыльнулся, — а когда слушаться начнешь?       — А оно тебе надо? — Рикс сосредоточенно зевнул.       — Нет. — Викент рассмеялся. — Ну что, братишка, с праздником?       — С праздником, — спокойно улыбнулся киборг.