пробуждение

Explosions In The Sky - Six Days At The Bottom Of The Ocean

      Пальцы ног врезаются в кафель, покрывающий стены ванной комнаты, аккуратно ведя по грани каждого квадрата плитки. Совсем недавно торчали лишь угловатые колени, где-то над поверхностью воды, теперь холодный воздух лижет открывшиеся участки кожи, скользит по голени, и кажется, что в закрытой ванной гуляет ветер. Совсем недавно руки цеплялись за края ванны, теперь они, соскользнув, касались дна, и тело погружалось в тепло. Всё как всегда, не так как надо, и голова в тепле, когда пятки касаются холодного металла. Вода уже подступает к горлу, скользит по подбородку, целует губы, касается кончиков ушей; он наклоняет голову назад, погружая чуть отросшие волосы, и вода, как по воронке, проскальзывает по ушной раковине. Вся реальность теряется, теперь он в мире искаженных звуков, которые нравились ему гораздо больше тех, что витали в воздушном эфире. Кажется, в этих звуках нет фальши и всё более правдивое, словно вода отчищает, оставляя один на один с собственными мыслями. Он слышит, как из крана капает вода с частотой трех глубоких вдохов через нос и двух выдохов из губ сложенных в трубочку. Он слышит, как вода уходит в слив, через дыру на меньшей боковой поверхности ванны, что явно предназначен для тех, кто забывает выключить воду, но также помогает соблюдать закон Архимеда без каких-либо последствий на пол. Он слышит какой-то странный шум, отчасти напоминающий звуки моря. Он слышит собственные мысли, столь явно, и мысли сводят его с ума. Он слышит собственное сердце, этот сбитый ритм, он слышит и, сделав глубокий выдох, погружает голову под воду. Полностью. Без попытки задержать дыхание. Мысли врезаются в ткани мозга в попытке покинуть его пределы, и не ясно, как сердце продолжает качать кровь по телу, ведь эти мысли давно перемкнули систему, нарушив все подачи импульсов. Как он продолжает дышать? Ведь его мысли давно потеряли связь с реальностью, ведь его реальность - это ОН.             Как он продолжает дышать под этим небом, ощущая каждой клеткой тела ветер, что сбивает прическу, так, что волосы режут по глазам, мешая и не позволяя видеть что-либо перед собой. Да и видеть в прочем нечего, если ОН был где-то далеко. Босыми ногами он касается поверхности крыши, ощущая, как холод медленно, начиная со ступней, добирается до органов, добирается до сердца. Ветер касается тела, сквозь тонкое ситцевое поло и хлопковые шорты, он проникает в мысли. Руки пытаются схватиться за барьеры, разделяющие крышу и пропасть, но соскальзывают и он врезается грудью в эту тонкую грань, что скрипит, прогибается, но выдерживает. Тонкая грань разделяет его от точки «невозврата», когда изменить что-либо будет уже невозможно. Когда всё что было, станет не важным, когда всё что будет - холод и ветер. И возникает желание, чтобы слезы заполнили глаза, чтобы можно было нервно теребить себя за края одежды, кусать губы сквозь гримасу искаженной улыбки. Но всё это кажется наигранным и совершенно нечестным, поэтому он с лицом полного безразличия смотрит вдаль, туда, где высокие дома и цветные вывески встречаются с безграничным небом, собираясь в тонкую серую грань, окружая его со всех сторон. И нет выхода из замкнутого круга, что образует поверхность сферы. Ты просто знаешь, что ОН этого никогда не увидит, ОН никогда, ничего, никого не видит. ОН не читает газет и не смотрит новостей, ОН не знает тебя. ОН НЕ ЗНАЕТ ТЕБЯ. Скорее всего, ОН услышит это от какого-нибудь знакомого, что вскользь упомянет в разговоре какого-то идиота покончившего с жизнью. Без записок, без объяснений. Просто. ОН поведёт плечами и отмахнется как от чего-то несущественного, как ОН это делает всегда, когда к НЕМУ пристают с пустыми разговорами, и продолжит свои безумно важные дела. Ведь ОН просто не знает тебя. Всё всегда просто. Только в голове. И только в голове такой бардак и мысли, вырывающиеся сквозь орбиты глаз, туда, в пропасть, на границу воздуха и твердого тела асфальта. Это безумно интересно, ощутить, как тело обдувается воздушными потоками, а весь мир превращается в серый размазанный след, наверное, это безумно классно ощутить свободное падение, с ускорением в среднем 10 метров на секунду. Уши закладывает, и вновь исчезают все звуки, и ты отсчитываешь сбитый ритм своего сердца и всё уже не так важно. Когда тело встречается с землей, всё оказывается не так, нет разбитых костей, их сдерживает мешок кожи, нет разбитого сердца, внутри полное месиво из разорвавшихся внутренних органов. Какая жалость, ты не драгоценный фарфор и не рассыпался на мириады осколков, но тебя не собрать и не склеить, даже в этом случае. А ОН и не узнает. И на этом месте не вырастет даже цветок, ведь это не земля. Здесь не будет цветов, зачем цветы самоубийце? Он упирается руками в бордюр и отталкивается от него. Тело-маятник спешит вернуться в исходное положение и врезается в грань, разделяющую мгновения, рассекая пространство…                   Рассекая пространство, он шагает к границе платформы. Эта грань совершенно не видна, но она существует. Скоро прибудет поезд, а пока тихо и никого вокруг, а пока из туннеля тянет сырым воздухом, и воздушные потоки уносят с головы кепку. Куда-то на рельсы. Куда-то за грань, что разделяют его мир на два. Мир, в котором ОН любит девушек, в котором ОН гуляет с ними по парку и дарит им цветы. Всё просто, здесь нет никаких шансов, и он знает об этом. ОН ведь просто идеальный образ, который был создан собственным воображением, но убедить в этом себя - задача не из простых, особенно когда этот образ так мило улыбается и… и касается рукой чужой щеки, убирая с нее внезапно выбившиеся из прически волосы. И есть мир, где нет ЕГО, где пустота. Нет звуков. Нет мыслей. Нет ничего. Это глупо прощаться с жизнью, но вся эта жизнь порядком осточертела, а смотреть на то, как ОН сидит с очередной накрашенной куклой в кафе - нету сил. Наверное, ОН глупый, но поэтому милый. И всё равно в голове он идеален и мысли вновь сбиваются в стаю птиц, пытающихся пробить черепную коробку, и воздуха в легких внезапно не хватает. И как никогда ощутима эта тонкая грань. Всё что осталось – это сделать шаг, этот чертов шаг. И вновь звуки исчезают, отступая, позволяя слышать ритм сердца, осталось сделать шаг. Превратиться в кровавое месиво, в котором не возможно будет узнать человека. ОН узнает об этом, наверняка. Ведь он же пользуется метро, этим треклятым метро, в котором можно просто стоять позади него и слушать отбивающее ритм сердце. Это сердце всё еще не устало биться, а вот он устал. И делает этот шаг…                         И он делает этот шаг, ощущая, как на шее натягивается веревка, врезаясь в кожу. На коже останется след. Точно останется. И, наверное, его не скоро найдут. Эта чертова девка бросила ТЕБЯ?! И теперь ТЫ ходишь подавленный. Почему? Зачем ТЫ ей верил? ТЫ же не любил ее. Я знаю, но ТЫ все равно ходишь как в воду опущенный, но я ничего не могу с этим поделать, не одевать, же мне на себя платье? И это душит его не хуже бельевой веревки на шее. Все эти мысли. И он словно задыхается от безысходности. И ненавидит. Кажется, реальность разлетается как не приклеенные фотографии из упавшего с полки фотоальбома. Сердце отчаянно бьется, замедляя ритм.                               Он чувствует, как холодеют кончики пальцев на ногах, касаясь незримой воздушной границы, которую не чувствует кожа, но она определенно есть, он знает. Эти границы всюду, ведь иначе быть не может. Ведь иначе ОН давно уже был бы рядом, ОН давно уже был бы в нем, застрял терпким запахом сигарет и американо со льдом в легких. Но все не так, а кровь медленно перестает течь, сгущаясь от дозы снотворного, погружая его в сон из которого не просыпаются. Признаться ему в любви, сродни покончить жизнь самоубийством. Не будет пути назад. Это точка «не возврата».       Он нарушает эту, уже ставшую идеальной, гладь воды и делает рваный вдох. Вода на деле уже не так уж и греет, а мысли в порядок так и не приходят, они так и норовят покинуть обитель тела, превратившись в слова-птицы. А за дверью только холод и гуляющий по квартире ветер. На кухне открыто окно на балкон, где стоит пепельница и лежит пачка сигарет. Ветер уносит пепел и распотрошенный из бумажной обертки табак. Все как обычно. Сейчас он выползет из ванны и, накинув на себе шорты и футболку, заварит себе растворимый кофе, после выйдет на балкон. Всё как всегда, только одно он знает точно, завтра будет иное. Точто такое же завтра, где он улыбчивый долговязый подросток в растянутой футболке. А ОН безумно прекрасный принц, в которого влюблена все девушки университета. Признаться ему в любви – это как покончить жизнь самоубийством, но если он этого не сделает, значит о н никогда, ничего, никого безумно не любил.