Мертвые бабочки

Лидия щурится от бьющих в глаза солнечных лучей. Свет заливает все вокруг. Он ослепляет. Лидия прикладывает руку ко лбу, но все равно ничего не видит. Смутные очертания деревьев вдалеке кажутся призрачными и оттого сюрреалистичными. Ей чудится, будто они машут ей ветвями, зовут к себе, а Лидия только усмехается. Зачем она им? Что они могут ей нашептать? И стоит только об этом подумать, как до слуха доносится невнятный ропот. — Ли-ди-я, — стучит в висках. — Ли-ди-я, — давит на барабанные перепонки. — Ли-ди-я, — клокочет в груди. И она идет на голоса. Послушно, как всегда. Она привыкла безоговорочно им доверять. Внутренняя банши не обманывает, а она не чувствует подвоха. Всего лишь сон. Ведь сон же? Лидия фыркает и передергивает плечами. Она морозилки с трупами находила, а тут только деревья и никакого предчувствия смерти! Но где-то глубоко внутри скапливается предвкушение, оно растекается ядом по венам, заглушает мысли и блокирует другие эмоции. Лидия уверена, что идет несколько миль: босоножки натирают, мышцы тянет, но деревья не приближаются. Стоят все там же, покачивая листвой, обещают покой и гармонию. — Ли-ди-я, — шелестят ветви, — иди к нам, — качаются из стороны в сторону. — Все будет хорошо. Она уверена, что это иллюзия. Волосы забиваются в рот, лезут в глаза. Лидия отмахивается, но ветер сильнее. Ее словно обволакивает кокон из запахов и звуков, а видно только собственные рыжие локоны. Лидия закрывает лицо руками и задерживает дыхание. Инстинкты по-прежнему молчат: ни тревоги, ни страха. Ничего. Лидия ощущает себя роботом. Безразличным, чуждым миру, потерянным для общества. Ее должно бы это коробить, но Лидия смиряется. Давно принимает как данность. Сначала банши. В первую очередь банши. Иногда только банши. Порой Лидия сама забывает, что еще и человек. — Ли-ди-я. — Шорох на мгновение вызывает недоумение. Что на этот раз? — Ли-ди-я. — Ее плеча касаются множество маленьких лапок. Она вздрагивает. — Ли-ди-я, — шепчет на ухо ей бабочка. Лидия переводит на нее взгляд, рассматривает черные прожилки на коричневых крыльях. Они отливают рыжиной, вспыхивают на солнце ярким ровным цветом. Та словно читает мысли, поворачивается и заглядывает в глаза. Бабочка смотрит ей в глаза! Бабочка! Она видит ее насквозь, Лидия почти уверена. Странно, нелепо, иррационально, но она убеждена, что права. Лидия почти чувствует, как в ее голове роются. Видит картинки воспоминаний под веками. Она смотрит вверх, ощущая копошение в волосах. Улавливает краем глаза синие и фиолетовые всполохи. Еще бабочки. Сколько их всего? Ветер затихает, и звуки исчезают вслед за ним. У Лидии ощущение, что она резко попадает в вакуум. Тело пробирает озноб, по позвоночнику бегут мурашки, а бабочки усиками щекочут кожу. Кажется, время останавливается и тут же ускоряется, словно наверстывая упущенное. Компенсирует тишину хаотичностью движений: они становятся резче и суетливее. — Ли-ди-я. — Она удивленно вскидывает голову. Человеческий голос гремит в мозгу. Мужской. Ей никогда не снятся люди. — Ли-ди-я, — незнакомец протягивает к ней руки. — Ли-ди-я, — выходит из тени, но солнце слепит: она рассматривает фигуру, но вместо лица смазанное пятно. Она закашливается, прикрывает рот рукой, с изумлением рассматривая кровь на кончиках пальцев. Лидия проводит языком по губам и понимает, что у нее кровоточат десны, следом приходит осознание, что еще и зубы крошатся и выпадают. Эмоции возвращаются то ли от шока, то ли банши отмирает. На мгновение от паники в глазах темнеет, в кровь выплескивается бешеное количество адреналина. Она не замечает ничего кроме приближающейся опасности. Парня. Черты лица становятся все четче, она выхватывает только отдельные детали, как разрозненные куски мозаики, но паззл не складывается. Полные губы, изогнутые брови, легкая щетина, хитрый взгляд с хищным прищуром, прямой нос. Она рассматривает каждый изгиб, но вместо человека видит перетасованные части. — Кто ты? — из горла вырываются гаркающие звуки. Она не узнает собственный голос. — Мы скоро встретимся, — шепот обжигает мочку уха. Лидию передергивает. Она загнанно дышит, прижимая руки к груди. Слишком реально для сна, чересчур невозможно даже для ее сверхъестественной жизни. — Ли-ди-я. Ее встряхивает от настойчивого зова, на этот раз наяву. Она резко оборачивается и натыкается на незнакомого — того самого — парня. Морок рассеивается, головоломка складывается. Он перед ней. Мы скоро встретимся, набатом отдается в подсознании. А ведь она пыталась не верить, уговаривала себя, что это всего лишь игра больного воображения. Но вот он здесь, она здесь, и они смотрят друг на друга в упор. — Лидия — это я, — она с вызовом вздергивает подбородок. — Тео, — протягивает ладонь. — Рейкен, — насмешливо поднимает бровь. — Мы учились вместе в третьем классе. Лидия не помнит его да и не особенно верит. — И решил вернуться перед самым выпуском? Он крепко сжимает ее пальцы в рукопожатии. — Я же обещал. Лидия не переспрашивает и не отрицает. Она пытается читать по взгляду, но сталкивается с бушующей стихией, скрываемой за усмешкой. Банши мечется, рвет когтями легкие, трубит об опасности. Похоже, передышка между войнами сверхъестественного закончена. Начинается новый акт. Лидия снова понятия не имеет, с чем имеет дело, вот только в этот раз, похоже, цель она. Рейкен делает первый шаг. «Как отобьешь подачу?» — звучит в ушах. На долю секунды мерещится, что это его голос. Или не мерещится? На плечо опускается черно-коричневая бабочка, и Лидии становится по-настоящему жутко. * * * Куда бы она не пошла, слышит только о Рейкене. На нем словно свет клином сошелся. — Что он вообще тут забыл? — подозрительно щурится Стайлз. Уж ее-то это как интересует. — Тебе есть, чего опасаться, — пожимает плечами Малия со свойственной ей прямолинейностью. — Красивое тело, уложенные волосы, улыбка от уха до уха. Стайлз закипает как чайник. Еще чуть-чуть и взорвется. — Может, ему стоит дать шанс, — неуверенно тянет Скотт. — Мы дружили... Лидия закатывает глаза и уходит, не дослушав очередные рассуждения о заблудших душах. Скольких они уже потеряли из-за вечного желания Скотта спасти всех и каждого? Она устала находить трупы. И с чего Лидия думала, будто что-то изменится? Наивная. — Тяжелый день? — ядовито, как по мнению Лидии, улыбается Рейкен, когда она в него врезается со всего размаха. — Разве? Я недостаточно обворожительна? — Лидия прижимает к груди тетрадь, закрываясь. Сознательно и неприкрыто. — Изрыгаешь доброжелательность, я бы сказал. Изящно выражается, и от этого Лидия злится еще больше. — Гладко стелешь. — Почему ты мне не доверяешь? Я же ничего плохого не сделал. — Как и хорошего, — парирует она, — так что не вижу причин для доверия. — Он облизывает губы, наблюдая за ее реакцией, на что Лидия только фыркает. — Ты мне не нравишься. — Тогда почему у тебя сбилось дыхание и расширились зрачки? Лидия выгибает брови. Чересчур проницательно для человека: либо у нее паранойя, либо в их стае прибыло. Только этого еще не хватало. — А сердцебиение не участилось случайно? Ну так, чтобы я наверняка была в курсе, — хмыкает она, бросая на него взгляд исподлобья. — Лучшая защита — нападение? — усмехается он. — Я ожидал от тебя большего. — Не мои проблемы, — Лидия пожимает плечами. — Мне некогда упражняться в остроумии да и не особо хочется. — Вот так просто? — А зачем усложнять? — хмыкает она и разворачивается, чтобы уйти. Не столько от него, сколько от себя. Лидия получает какое-то иррациональное удовольствие от этого извращенного обмена любезностями. Рейкену явно что-то нужно, но прежде чем заявить о намерениях, он хочет поиграть. Нет уж, она совершенно точно не собирается участвовать в этом фарсе. И почти верит себе, пока не понимает, что ждет, когда он остановит. Осознание бьет под дых, почти парализует. Лидия откидывает волосы за спину, отгоняя неуместные мысли, и уходит от Рейкена так быстро, как позволяют гордость и правила приличия. Ей что с банши приключений мало? То психоделичные сны, то ночные прогулки по лесу в коматозе, то выпотрошенные внутренности и перерезанные глотки во дворе школы. Куда ей еще Рейкен? Головная боль и так практически не проходит, а ожидание смерти мешает уснуть по ночам. Ей приходится выматывать себя до предела, чтобы не пялиться часами в потолок, надеясь забыться. И Лидия не жалуется, она сама делает выбор, но иногда отчаянно хочет побыть кем-то другим. Рейкен неуловимым образом на пару минут напомнил, какой она была прежде. До оборотней, банши и друидов в ее жизни. Не то чтобы она резко стала другой, просто... в его глазах она в первую очередь девушка, а не детектор смерти. Это как-то освежает, что ли. Лидия находит причину, которая ее устраивает, и успокаивается. Откладывает сомнения и психоанализ в долгий ящик, сосредотачивается на повседневном. Притворяется обычной, пока еще может. И у нее получается. Настолько, что она засыпает, как только голова касается подушки. Пожухлая трава шелестит под ногами, сломанные сучки впиваются в ступни. Она морщится от боли, но упрямо продолжает пробираться сквозь кусты. Ее ведет предчувствие: не сверхъестественное, а вполне человеческое. По крайней мере, пока нет трупа перед носом она в это верит. Лидия уверена, в чаще рядом с рекой кроется нечто важное, и это что-то может в корне изменить расстановку сил в Бэйкон Хиллз. То, что она не имеет права упустить. Банши заходится в оглушительном крике, но Лидия не слушает. В кое-то веки она идет по своей воле, а не за настойчиво зудящим шепотом. В конце концов, она личность и принимает решение: пойти за интуицией. Лидия ни на секунду не допускает мысли о ловушке. Уверенность клокочет в каждой клетке. Даже если ее будут пытать или держать в клетке — это правильно. Она должна все узнать из первых рук. Должна увидеть истину. Должна наконец разделить себя с банши, пока окончательно не слилась с ней в единый механизм. Ей холодно. Лидия понимает, что обнажена, когда сильный порыв ветра вышибает воздух из легких, и она обхватывает свое тело, чтобы согреться. Нужно бы вернуться, но она слишком далеко ушла. Да и кто может увидеть? Лидии и в голову не приходит, что в лесу может быть кто-то еще. Это ведь ее очередной чересчур реальный сон. С чего бы такому происходить в реальности? Она всегда спит в пижаме, если уж на то пошло. Еще один странный, но безобидный выверт подсознания. Когда Лидия выходит к деревянному мосту, ее бьет мелкая дрожь. Она бы не отказалась от пледа или хотя бы куртки. Кажется, даже зубы стучат. Пожалуй, она не отказалась бы от гнезда на голове, все теплее, но в ее волосах только мелкие ветки, зацепившиеся, когда она едва не свалилась в яму. Совсем рядом раздается звериный рык, она вздрагивает он неожиданности и резко оборачивается. Инстинкты кричат, что стоит испугаться, перед ней большой черный волк, но вместо это Лидия хочет его погладить. Погладить, мать его, волка! И это абсолютно за гранью логичного и уж тем более разумного. Похоже, Лидия все-таки сходит с ума. Она встречается взглядом с хищником, цвет глаз кажется знакомым. Настолько, что она почти не удивляется, когда он встает на задние лапы, а через секунду перед ней оказывается Рейкен. Абсолютно голый и ехидно ухмыляющийся. — Тебе не говорили, что по ночам в лесу опасно? — он выгибает брови, не смущаясь собственной наготы. К своему удивлению Лидия не пытается прикрыть свою. Они не двигаются с места, глядя друг на друга: не испепеляя, не соревнуясь — упиваясь мгновением. У Лидии ощущение, что она падает в одну из своих аллюзий. Эмоции совсем не те, что она представляла, но ничего не мешает ими наслаждаться. Любопытство, удовлетворение, ожидание. Она чувствует в Рейкене равного соперника, а он... Чтобы не творилось в его мозгу, он совершенно точно не против словесных перепалок. Это его стихия, и раз за разом он окунает туда Лидию. Раззадоривает и с интересом ждет реакции. — Правила существуют, чтобы их нарушать, — отвечает то ли на его слова, то ли на свои мысли. — Не слишком ли рискованно для отличницы и всеобщей любимицы? — Лидия передергивает плечами и ловит его голодный взгляд. — Надоело быть паинькой? — Она склоняет голову набок и прищуривается. — С огнем играешь, — проводит языком по губам, — Рейкен, — с придыханием. — Ты же в курсе, что голая, да? — выдыхает сквозь зубы. — Могу и воспользоваться, — стремительно приближается и останавливается на расстоянии вытянутой руки. — Я сильнее, — его зрачки расширяются до такой степени, что она утопает в черной бездне, без возможности удержаться наплаву. — Я не настолько беззащитна, как может показаться, — шепчет Лидия, делая оставшиеся пару шагов. — И в твоих интересах поверить на слово. Рейкен пожирает ее глазами, и Лидия соврала бы, если бы сказала, что ей это не нравится. Банши не имеет никакого отношения к его похоти, и она почти готова уступить, если бы не одно крошечное «но», которое неожиданно-ожидаемо маячит на задворках подсознания. Рейкен обращается в волка. Не частично, как Скотт или Дерек, а полностью. В огромного, опасного, рычащего волка. И если ей не изменяет память, так могут только альфы. Тогда это означает, что?.. — Ты не оборотень, — самонадеянно заявляет, задумчиво накручивая прядь ее волос на палец. — Мне нечего бояться. — И откуда такая уверенность? — Ты бы не пришла сюда в человеческом обличии, — не отрывая взгляда. — И мне было бы очень жаль, — наклоняется к самому лицу, и Лидия вздрагивает от его обжигающего дыхания. — Может, я стесняюсь, — хмыкает он. — Ну или блох вывожу, к примеру. Рейкен ухмыляется, почти касаясь ее губ. — Ты ведь наверняка думаешь, что спишь, — едва ощутимо оглаживает бока, дотрагивается до талии, а потом резко запускает руки в волосы и притягивает к себе. — Ущипнуть или укусить, чтобы убедить в реальности? Лидии горячо. Чертовски жарко и невыносимо тесно. Она не знает, как к этому относиться. Не хочет верить, но в глубине души знает, что Рейкен говорит правду. Жалеть она будет завтра, а сейчас отталкивает его и заглядывает в глаза, чтобы рассмотреть душу. Банши надрывается, вопит на все лады, приказывает бежать сломя голову, но Лидия не слушает. Ей нужно понять. Радужка Рейкена вспыхивает желтым и тут же возвращает естественный голубой цвет. — Не альфа, — констатирует, склонив голову набок. — Либо слишком талантливый бета, либо я чего-то не знаю о законах сверхъестественного, — пристально рассматривает, как еле заметно меняется выражение его лица, заостряются скулы, поджимаются губы. — Но ты не скажешь мне ответ. Он усмехается, но не ехидно или насмешливо, как она привыкла. Как будто даже горько. Лидия изучает его, но упускает главное: Рейкен явно умеет скрывать эмоции. Пожалуй, лучше, чем кто-либо из ее знакомых. Ей не прочитать его. По крайней мере, сейчас. — А тебе действительно нужно его знать? — Да брось, — она щелкает его по носу, — ты попросту тянешь время, — треплет по щеке, — и обнимаешь меня. — Скоро рассвет, — невпопад роняет он. — Пора домой? Родители хватятся? — А тебя? — глаза вспыхивают опасным огнем. Лидия попадает в одну из болевых точек. Уже что-то. Во взгляде нет боли или обиды, но море злости. На них или на себя? Или он хочет, чтобы она так думала? — До встречи в школе, — она выворачивается из его рук и ускользает. Лидия почти бежит: от леса, от темноты, от Рейкена. Так быстро, как может. Ей нужна ее комната, кровать, мягкие игрушки, в конце концов. Ей нужно вдохнуть родной запах, понять, что меняется. Лидия чувствует, как рушатся установки и ценности. Она остается прежней, но смотрит на привычные вещи по-другому. Ее не пугают перемены, настораживает, что идут от Рейкена. Человека, которого она знает пару дней. Человека, которому не доверяет. Человека, у которого слишком много тузов в рукаве. Лидия усмехается, когда аккуратно проскальзывает, чтобы не разбудить маму, в свою комнату, закрывает дверь и прислоняется к ней с другой стороны. Она похлеще чертова Неметона притягивает сверхъестественное. Карма у нее, что ли, такая: быть проводником на стыке реальностей? Лидия залезает с головой под одеяло и закрывает глаза. Вряд ли она сможет уснуть, но хотя бы не будет сомневаться, сон или реальность окружает ее в данный момент. * * * Рейкен издевается — нагло и неприкрыто. Естественно, кроме Лидии никто не понимает, откуда берутся двусмысленные намеки, а то и откровенные почти предложения. Она фыркает, закатывает глаза и уходит, а вот у стаи все больше вопросов, отвечать на которые у нее нет ни малейшего желания. А Рейкен наслаждается: ему нужна именно такая реакция. Да, Лидия сама дала ему повод, неважно под влиянием чего, но это не означает, что он имеет право пользоваться этим. «А почему нет, собственно?» — вдруг пронзает шальная мысль. Он доставляет ей неудобства, а не себе. К тому же никто не знает наверняка, зачем он вернулся в Бэйкон Хиллз. «Ну уж явно не за тобой ходить по пятам», — усмехается банши. И после очередного косого взгляда Скотта она еле сдерживается, чтобы не наорать на него во все горло. — Что не так? — почти рычит. — Тео и ты... — Серьезно? — обрывает его на полуслове. — И что же между нами? Рассказывай, а я буду записывать, чтобы ничего не забыть. Стайлз таращится на нее, словно впервые видит. Скотт теряется от резкого отпора. Лидии надоело быть ручной. У нее нет когтей и клыков, но и не нужно: физическое преимущество редко имеет значение. Вообще не имеет, на самом деле, если вдуматься. Лидия умеет строить логические цепочки, делать выводы и придумывать планы. Без нее от стаи остались бы жалкие ошметки... хотя и с ее мозгами она далеко неполноценна. От мысли об Эллисон привычно колет под ребрами, и Лидия в который раз задвигает воспоминания поглубже. — Лидия... — Скотт запинается под ее пристальным взглядом, — я ничего такого не хочу сказать, но... — Он постоянно тебя задирает, — вмешивается Стайлз. И это рекорд. Он держался целых три минуты. Очень старался. — А как он смотрит! Иногда мне кажется, что Рейкен живьем бы тебя съел, если б мог. — Это комплимент или оскорбление? — она выгибает брови. — А может ревность? — Стайлз привычно захлебывается словами, когда ему нужно сказать слишком много одновременно, хватает ртом воздух. Лидия складывает руки на груди. — Неужели угадала? — Ты наша подруга, а он появился из ниоткуда. — Мы тоже дружили. — А вот истинный — наивный и чересчур доверчивый — альфа заводит прежнюю песню. — Десять лет назад? Да сколько можно уже! — Стайлз стискивает зубы и раздраженно бьет кулаком по шкафчику. — Почему ты никому не веришь? — устало откликается Скотт, хмурясь. — Потому что ты доверяешь всем! Лидия переводит взгляд с одного на другого и понимает, что сейчас она здесь лишняя. Это разговор Стайлза со Скоттом. Слишком много нерешенных вопросов и замалчиваемых проблем. Правильный Скотт и здравомыслящий Стайлз рано или поздно должно были поругаться. Смерть следует за стаей по пятам. Буквально. И если бы они сами не кидались на амбразуры, все могло быть иначе. Могло бы. Если бы... Она вздыхает и молча уходит. Даже если ее будут пытать, Лидия не полезет в их отношения, иначе свихнется. Когда они наконец решат, что делать с Рейкеном, конечно же, нужно попробовать ему поверить, станет чуть полегче и поспокойнее. Как и всегда. А потом Стайлз таки докажет свою правоту, и Скотт признает ее, но все равно будет наступать на одни и те же грабли. В который раз. Лидия настолько глубоко уходит в свои мысли, что не сразу слышит металлический лязг. Тренажерный зал, естественно. Рейкен не идет к ней, так она придет к нему. Хватит ходить вокруг да около. Она распахивает дверь и... стоит отдать ему должное: тело шикарное. Ночью рассматривать в голову не приходило, а сейчас бросается в глаза. Настолько, что Лидия непроизвольно облизывается, и, разумеется, Рейкен видит это, самодовольно ухмыляется и продолжает тягать штангу. — Соскучилась? — Ночами не спала, — хмыкает она. — Все думала, как бы тебя подцепить. — Зря тратила время. — Опускает снаряд и выпрямляется на сидении. — С тобой всегда готов, — подходит к Лидии, — пообщаться в любое удобное время, — придвигается совсем близко. — Даже если захочу поговорить о работе надпочечников и эстрогене? — Лидия картинно хлопает ресницами и приподнимает брови. — Не то чтобы это моя любимая тема, но ведь такая захватывающая. Она давится смешком, когда Рейкен выдыхает прямо в губы: — Думаю, я найду способ перевести разговор в более приятное русло. — А я думаю, чем меньше мы пересекаемся, тем лучше. — Она накрывает его рот рукой и подмигивает. — Приключений мне и без тебя достаточно. Лидия чувствует кожей, как Рейкен ухмыляется. У него уже есть, чем на нее надавить в случае необходимости, и у нее два выхода: не давать еще один повод или сыграть на опережение, возможно, даже получив удовольствие в процессе. Банши всегда предупредит об опасности, да и вряд ли Рейкен причинит ей реальный вред. Он ведь всего лишь парень, правда? Подумаешь, не дает прохода во сне, появляется в видениях, обращается в волка, и она ничего не знает о его прошлом. Безобидный парнишка, ничего не скажешь! — Ты ведь понимаешь, что это не нам решать, — сладко тянет он, убирая ее ладонь от лица, чуть сжимая ее, прежде чем отпустить. — Я не из тех девушек, что тают от загадочности и дрожат, стоит им намекнуть о существовании чего-то потустороннего, — пожимает плечами и продолжает: — Мистикой не проймешь. — И не пытался. — Вытаскивает жестом фокусника из-за ее спины полотенце и вытирает пот со лба. Серьезно? Только сейчас? Лидия цокает языком. Ее этим не впечатлить, хоть она и замечает, как перекатываются мышцы под кожей. Весьма соблазнительно, глупо отрицать. — Банши вообще сложно удивить, пожалуй. Рейкен явно просчитывает произведенный эффект, наблюдая за ее реакцией. Шах и мат, милый, определенно: не только знает мифологию, но и прекрасно осведомлен, какая чертовщина творится в Бэйкон Хиллз, знает о ней. Слишком много для только приехавшего. То, что Рейкен связан со сверхъестественным было понятно с первой встречи, но чтобы настолько... Либо он держался неподалеку долгое время, либо у него хорошие знакомые. Лидию не устраивает ни один из вариантов. Отдает если не предательством, то очень серьезными проблемами. Два — ноль в его пользу. — И что ты хочешь услышать в ответ? — она склоняет голову набок, и теперь уже Лидия изучает его реакцию. Не особенно удивлен, явно допускал такой расклад, но бесконтрольная усмешка расползается по губам быстрее, чем успевает ее спрятать, значит, практически не надеялся на него. Рейкен явно игрок, что несколько усложняет расстановку фигур на доске, но пока непонятно насколько. Лидия явственно представляет шахматную партию, хоть никогда и не увлекалась ими. Рейкен намного лучше подготовлен, поэтому единственный вариант сейчас — эффект неожиданности. — Слезные просьбы никому не рассказывать? И так не станешь, если бы было выгодно, уже бы разнес сенсацию по всей школе. Хотя вряд ли кто-то поверил бы, — усмехается и складывает руки на груди. — А если бы перевоплотился в волка, чтобы доказать существование сверхъестественного, выдал бы себя. Доводить Скотта до обращения чревато, ты бы никогда не попал в стаю. Кто еще? Стайлз? Он скорее умрет, чем кому-то сболтнет, да и дружбы Скотта опять же не видать. Так что я приняла к сведению, что ты в курсе моих способностей. — Прям всю стратегию расписала, да? — накидывает полотенце на плечи и выгибает брови, ехидно ухмыляясь. Он чувствует себя победителем в любой ситуации. Полезное умение, надо бы ей поучиться. Особенно когда отчаянно хочется врезать ему по рожу, а желательно прокусить губу, чтобы кровь капала на подбородок и грудь. И именно это желание, пожалуй, удивляет куда больше, чем все произошедшее за последние несколько дней. — Элементарная логическая цепочка и только. — Лидия прищуривается, сжимает концы полотенца в руках и притягивает его к себе. — Я понятия не имею, что ты задумал, — заглядывает в глаза, облизывая губы. — И не буду грозиться, что обязательно выясню. — Его зрачки расширяются. — Ты сам мне скажешь, — кончиком языка касается уголка его рта, — когда придет время, — отпускает ткань и кладет ладони на его грудь, — или когда просто не сможешь больше молчать. Рейкен наверняка чувствует запах ее возбуждения, изображать недотрогу глупо и непрактично, но и соблазнять его она не собирается — дешево и пошло. Провокация ради провокации — рискованный ход, но это лучшее, чем Лидия сейчас располагает. Кроме предсказания смертей, разумеется. — Я никому не скажу о наших случайных встречах, — шепчет на ухо, — потому что они не случайны, — прикусывает мочку, — и слишком будоражат, чтобы отказаться. — Главный вопрос в том, кого ты хочешь больше, — Лидия отстраняется, приподнимает подбородок и бросает с вызовом: — Меня или банши? В глазах Рейкена тлеют угли разгорающегося огня, но ей безразлично, злость это или страсть, или ущемленное эго, к примеру. Куда больше ее озадачивает, что рядом с ним банши почти не проявляется, только во время всплеска сильных эмоций, и то почти сразу успокаивается. Ощущение, будто Рейкен знает к ней подход куда лучше самой Лидии. И если он может приручить банши, то на что еще способен? — Одно другому не мешает, — наконец отвечает Рейкен, и от его тона озноб пробегает по коже. Лидия едва заметно вздрагивает. — Будем считать твою тягу к трупам изюминкой, почему нет. — Потому что мы оба знаем, что это намного больше, — хмыкает она и отпускает его. — И кстати, — оборачивается, вспоминая зачем, собственно, изначально пришла, — скоро начнут делать ставки, когда же мы сойдемся. Так что будь любезен, держи себя в руках. — Гордая снежная королева? — гаденько хмыкает Рейкен. — Ты сама-то видела себя в коридорах со стороны? Ходячее преступление. Лидия в очередной раз фыркает и закатывает глаза. И только когда выходит из тренажерного зала, слегка улыбается. Кем бы она ни была и во что бы ни играла, в первую очередь Лидия остается девушкой. Оказывается, кроме Рейкена некому больше об этом напоминать. Какая ирония. * * * Лидия практически не ощущает банши рядом с Рейкеном, и та, словно в отместку, все активнее проявляется, когда его нет рядом. Рассказывает, что думает о Малии и Скотте, скучает по Эллисон или делится своими плохими предчувствиями. Как будто у банши вообще бывают хорошие! Лидия начинает понимать, как тяжело было Стайлзу, когда в него вселился ногицунэ. Она хотя бы своим телом владеет полностью. «Пока еще, — нашептывает мерзенький внутренний голос, — если банши захочет, ты ее не остановишь». Лидия вздрагивает и передергивает плечами. Принять, что в ее голове вестник смерти уже не особенно нормально, а уж разговаривать с внутренним голосом определенно перебор. Так и до Айкена недалеко. Не то чтобы она об этом не думала, отдохнула бы слегка, но все же... Лидия фыркает. Что за абсурд лезет в голову? Всерьез прикидывать, а не отоспаться ли в психушке! Уму непостижимо. Еще страннее разве что по Мередит соскучиться. Банши усмехается, но тут же напрягается: внутренности скручивает, тело прошибает озноб, а на языке оседает горечь — первые признаки приближения смерти. Но... что-то не так. Таких сильных ощущений Лидия никогда не испытывала. Она будто сама чувствует страх, слышит, как кто-то подбирается, чтобы убить, задыхается от запаха его одеколона. Лидия хватается за бок и падает на диван, трясущимися руками поднимает кофту и видит только бледную кожу без намека на раны или хотя бы царапины, а ощущение такое, будто ее на кусочки кромсают когтями. Следующий удар вышибает воздух из легких. Она понимает, что кого-то вправду убивают, но понятия не имеет, почему она вдруг все чувствует. И только после ощущения, что ее вспороли от живота до шеи, Лидия кричит — надрывно и отчаянно. За себя и за кого-то. Сейчас она не предсказывает смерть, она ее констатирует и вздрагивает от осознания, что банши в бешенстве. И это пугает куда больше, чем отголоски боли во всем теле. Она даже почти не чувствует, как жертве перерезают горло: хватается за него, но скорее по инерции, и хрипло кашляет. Лидия ощущает себя выпотрошенной рыбой. Понимает, что с ее телом все в порядке, но душа, кажется, только что умерла и тут же воскресла — изрядно потрепанная и обессиленная. Наверное, ей нужно вздремнуть или около того. Лидия вытягивает ноги, апатично глядя в потолок, и кутается в плед. Она и вправду не помнит, когда высыпалась. Во всем есть что-то хорошее, ведь так? Есть, но не в ее жизни. Вместо того, чтобы устроиться поудобнее, Лидия встает, пошатываясь. И вот теперь она чувствует, каково быть в своем теле, но не управлять им. Банши ничего не говорит, Лидия лишь осязает ее злость, а в мыслях крутится только одно: «Не позволю причинить ей боль». Кому? Как? Почему? Лидия только понимает, куда идет и с какими намерениями. Все, что сделает банши, останется на ее руках, Лидии с этим жить. Она пытается сопротивляться ее воле, но лишь слегка замедляет шаг. У банши за плечами тысячелетия, а Лидия школьница, пусть и трижды талантливая. Ей остается пытаться, пока она в состоянии, и надеяться, что не случится ничего непоправимого. В конце концов, банши — нейтральная сущность. Она не несет ни добро, ни зло. Предсказывает смерть и уходит, что происходит до или после ее не интересует. Лидию это немного успокаивает, пока она не выходит к фургону с трупами — искромсанными, обезображенными до неузнаваемости. Это больше напоминает кровавое месиво, чем человеческие останки. По позвоночнику бегут мурашки. Кто способен на такое?.. Она растерянно переводит взгляд с одного на другого и гулко сглатывает. Лидия видела многое, иногда даже казалось, что вряд ли что-то еще сможет ее удивить, но каждый раз находилось нечто еще более пугающее. Сейчас, глядя на эти тела, она толком не понимает, что чувствует: свой страх перед жестоким, хладнокровным убийцей, разгуливающим по Бэйкон Хиллз или злость банши. Лидия и не догадывалась, что банши настолько эмоциональна. На долю секунды даже допускает, что на самом деле у нее пресловутое раздвоение личности, а банши она придумывает, чтобы казаться значимой. На мгновение верит в это. А потом в ушах звенит хриплый смех банши, покалывает онемевшие от напряжения конечности и удушающий смрадный запах бьет в нос. Вряд ли даже ее больное воображение способно такое выдумать. Всего лишь еще один безумный день в ее безумной жизни. Лидия зажимает пальцами ноздри и пятится. Кажется, что трупная вонь пропитывает каждый дюйм, душит ее так, как если бы чужая рука сжимала горло. Такой реакции она тоже не помнит. Что меняется-то? Воздух в городе стал другим или химикаты на заводе распыляют? Стоп! Меняется сам процесс предчувствия смерти, меняется поведение банши, меняется реакция на трупы... Все меняется с появлением Рейкена в городе. Банши рычит от его фамилии, и Лидию аж встряхивает. Какого черта происходит, спрашивается?! Банши не отвечает, только сжимает кулаки и несется в сторону от фургона. И вот еще чуть-чуть, и Лидия вполне может подумать, что та просто-напросто ревнует. Вот так по-человечески иррационально, но нет. И если бы Лидия не была так погружена в попытки прочесть хоть что-то из ее мыслей, то заметила бы Рейкена немного раньше. И удивилась бы еще немного меньше, когда услышала вопль: — Я не позволю причинить ей боль! — А со стороны оказывается не такой уж и писклявый у нее голос — достаточно сильный и хрипловатый. — Ты знаешь, что я сильнее тебя! Рейкен обескуражен не меньше Лидии. Он явно не ожидает такого поворота, но понимает все же больше ее самой. Удивление сменяется хищной ухмылкой. — Вот ты и проявилась наконец-то, — довольно тянет, — но с чего взяла, что я хочу сделать больно Мартин? Мне нужна банши, а не она сама. — Не получишь! Моя сила не достанется тебя. И Лидия не достанется! — каждое слово царапает гортань, гремит в тишине ночи. — Не тебе решать, — парирует он. — Лидия самостоятельная девочка, она решит сама. Наша связь разрушится только с моей смертью, а я умирать не собираюсь. — Если уедешь достаточно далеко, она ослабеет. Нить оборвется, и Лидия забудет о тебе, как о страшном сне. — И ты думаешь, что я вот так просто послушаюсь? — прищуривается он. — Или хочешь сразиться? Нет, не хочешь, — тут же кривится он, — побоишься, что Лидия пострадает. У всех есть слабости, и она твоя. И дело не в том, что она твое вместилище, Мартин тебе нравится. — Он облизывает пересохшие губы и наступает. — Почему она не может нравиться мне? — Ты расчетливый убийца, который не остановится не перед чем ради достижения цели, — ощетинивается банши. — Априори не в состоянии испытывать искренние теплые чувства. — А ты бестелесный дух, полный ноль без оболочки. Не многим лучше меня, потому что паразит в чужом теле. Лидия наблюдает за этой перепалкой и хмурится. Она не разменная монета. Нельзя делить ее, не спрашивая ее мнения. Она не безвольная кукла без права голоса. Это ее жизнь, какая бы чертовщина вокруг не творилась. Она человек с правом выбора! Лидию трясет от возмущения. С чего они вообще решили, что вправе решать за нее! — А у меня спросить, чего я хочу никто не думал?! — кричит она, пересиливая банши. Такого от нее не ожидает никто, и Лидия не сдерживает победоносную ухмылку. Она чего-то да стоит! Вот что значит недооценивать Лидию Мартин. — Как раз собирались, но ты опередила, — первым приходит в себя Рейкен. — И что же ты выберешь, красавица? Брови Лидии взлетают вверх от откровенной наглости и самоуверенности. Банши заходится криком. Она настолько разъярена, что Лидия падает на колени и затыкает уши. Ей больно, физически больно терпеть, как внутренности рвет на куски оглушающий вопль. «Прости», — слышит тихий извиняющийся шепот, прежде чем боль становится нестерпимой. Крик срывается и с ее губ тоже. Через него она выплескивает все скопившиеся эмоции: и свои, и банши. Она и не догадывалась, сколько их. Словно дамбу прорвало или что-то около того. Лидия видит, как Рейкен обращается, кидается на нее, но его отбрасывает все дальше и дальше. Шерсть встает дыбом, он скалится, но не может ничего сделать. Банши и вправду намного сильнее, чем она может представить. Намного сильнее оборотней. Но Лидия слишком вымотана, чтобы удивляться. Ей слишком о многом нужно подумать. Слишком многое давит на нее изнутри и снаружи. Слишком тяжело удерживать концентрацию. Она чувствует, что слабеет, крик становится тише, сознание уплывает. Последнее, что отчетливо запоминает Лидия перед тем, как отключиться, — сидящий на задних лапах Рейкен с тоской во взгляде. Лидия не знает, сколько времени проводит без сознания. Наверное, все же немного, ей ни капли не холодно, хотя земля мерзлая. Она не хочет открывать глаза, ощущает, что Рейкен рядом. Его дыхание касается шеи, пуская дрожь по всему телу. Он ее охраняет, что ли? Какая нелепость. — Уходи, — хрипит она и закашливается. Похоже, связки совершенно не готовы ей подчиняться. Горло скребет наждачной бумагой. Волк скулит и тыкается мордой в плечо, будто... ему стыдно? Ха! В обличии оборотня Рейкен определенно ей нравится намного больше: не сыплет колкостями и не выводит из себя раздражающими ухмылками. А животное даже как-то и ничего. Можно сделать вид, что и не Рейкен вовсе. Лидия приподнимается на локтях и заглядывает ему в глаза. Тоска, перемешанная с сожалением, ей импонирует. Кажется, ему, действительно, жаль. Кажется... Она пытается встать, но тело не слушается, и Лидия абсолютно неизящно падает обратно. Рейкен моментально обращается в человека и подхватывает у самой земли. — Я помогу. — Она отмахивается, по крайней мере, так думает, но все равно оказывается в его объятиях. — Ты либо согласишься, либо замерзнешь здесь. Лидия ненавидит его за то, что Рейкен чертовски прав. Презирает себя за слабость. Злится на банши, что вообще ее сюда притащила. И тяжело вздыхает, опираясь на руку Рейкена. Выбор у нее небольшой. — Почему ты остался? — А почему тебя это так удивляет? — Ты убил тех людей. Чем я лучше? — По его лицу пробегает тень, но он быстро надевает маску. Привычно закрывается. И Лидия понимает, она сама также прячет эмоции. — Так чем же? — все-таки давит. — Если я скажу, что ты мне небезразлична, все равно не поверишь, поэтому я просто приведу тебя домой и позволю придумать любую устраивающую тебя причину. — Ты же понимаешь, что я не отстану? — прищуривается она, ловя каждый жест и вздох. — А я и непротив, — улыбается краем губ, — но не сегодня. Лидия хмыкает, но больше ничего не говорит. Озноб пробирается под кожу, маленькими иглами тыкает внутренности. Истощение организма пусть и запоздало, но дает о себе знать. Ей все труднее передвигать ноги и, в конце концов, она почти виснет на Рейкене. Как же далеко до дома, думает она, когда перед глазами все расплывается. Он подхватывает ее на руки, и Лидия инстинктивно прижимается к нему. Тепло и пахнет корицей. Ей уютно и спокойно. Не хочется никуда бежать и ни с кем бороться. Кажется, даже банши успокаивается. Лидия улыбается и поудобнее устраивается у Тео на груди. Того, кто заботится о ней, она не может называть Рейкен. Может быть, утром Лидия передумает, но сейчас он Тео. Ей кажется, что он целует ее в макушку. Разумеется, это игра воображения. С чего бы ему это делать? Даже если сейчас он и становится в Тео. Лидия всего-навсего спит, и ей снится очередной сюрреалистичный сон. Всего-навсего. Иначе и быть не может. * * * Лидия ищет встречи, но Тео ускользает. Безошибочно угадывает, когда она поблизости, и испаряется. Практически буквально. Все, что остается ей, — едва уловимый запах парфюма. Хотя, возможно, ей только мерещится. Ну или Лидии хочется верить, что она не сумасшедшая. Пока еще. Вот только с каждым разом надежды все меньше. И когда это уже становится похожим на преследование, она резко останавливается. Какого черта, собственно? Лидия Мартин ни за кем не бегает. Неважно почему и зачем. Она и так слишком много времени потратила: чем больше действие, тем сильнее противодействие. Она чересчур давит. Стоит сделать шаг назад, и Рейкен сам придет. Так или иначе. Ущемленное самолюбие всегда срабатывает. С кем угодно, а уж с Тео... Она закатывает глаза. Тео! Лидия все-таки хорошенько приложилась головой. Тео! И ладно в полубессознательном состоянии так его называть, но в адекватном?! Ей нужно отвлечься и желательно не на трупы, их и так чересчур много. Настолько, что Лидия перестает обращать внимание на лица. Они все превращаются в безликую серую массу. Не вызывают никаких эмоций. Лидии кажется, что она теряет человечность. Она уходит в свои мысли и не замечает девушку впереди, пока не врезается в нее. — П-прости, — лепечет она. Лидия окидывает ее беглым взглядом. Кого-то она ей напоминает, но она не помнит, кого именно. — Все в порядке? — скорее из вежливости, чем беспокойства спрашивает она. Девушка выглядит ужасно: мешки под глазами, искусанные губы, трясущиеся пальцы. Пару месяцев назад Лидия бы ее пожалела, а сейчас... все равно. Та кивает, и Лидия идет дальше. — Бедная девочка, — слышит она мамин голос рядом. — Я беспокоюсь за нее. — Лидия пожимает плечами. А что тут скажешь? Лгать не хочется, а правду мама не оценит. Проще промолчать. В кое-то веки она идет по пути наименьшего сопротивления. — Может, присмотришь за ней? Лидия вопросительно выгибает брови и поворачивается к маме. — Мне пора, — прижимает тетради к груди. — У меня еще сегодня дела. — Надеюсь, не поэтому помощник шерифа у входа в школу? — вкрадчиво интересуется, внимательно вглядываясь в глаза. — Пэрриш? — Мама кивает. — А он тут причем? — Значит, я ошиблась, — подозрительно быстро соглашается та. — И все-таки я бы попросила тебя приглядеть за Трейси. — Значит, Трейси. Видимо, она ее в кабинете психолога видела. — По возможности, конечно. Лидия склоняет голову набок и прищуривается, глядя на маму. Пытается понять, что именно она от нее хочет. На самом деле. — Конечно, — наконец кивает она и идет к парковке так быстро, насколько позволяют приличия, чтобы не вызвать подозрений. Джордан явно не повидаться с ней приехал. С другой стороны, к Лидии это может и не иметь отношения. Ведь так? Много чести простой школьнице. Простой? Банши заходится хриплым смехом. «Ты себя явно недооцениваешь», — шипит в ухо. Лидию передергивает. Когда она выходит из дверей, Джордан разговаривает с шерифом. Не по ее душу. Как бы она не отрицала, слегка это все же задевает. Хотя они обычно встречаются рядом с менее живыми людьми, так что ее помощь Джордану не нужна. Пока кто-нибудь не умрет. Она усмехается и опирается о стену. Лидия все чаще уходит в себя, все больше анализирует, вот только понятнее ее жизнь не становится. Увы. Шериф машет ей в знак приветствия, когда видит, и Лидия рассеянно кивает. С тех пор, как Стайлз ему все-таки рассказал о сверхъестественном в Бэйкон Хиллз, стало чуть спокойнее. Есть, кому прикрыть спину без лишних объяснений и выдуманных историй. — Привет, — Джордан появляется прямо перед ней, хотя буквально секунду назад стоял у машины. Лидия теряется на пару секунд, но берет себя в руки. — Мне нужно тебе кое-что показать, — замолкает и после паузы добавляет: — Не здесь. Она вздыхает. Все возвращается на круги своя. До появления Рейкена. Но почему тогда ощущение, что чего-то не хватает? Кусочек мозаики выпадает. — Я теперь что-то вроде штатного экстрасенса? — то ли ехидно, то ли горько усмехается. — Намекнуть шерифу о жаловании, что ли. Джордан резко останавливается, поворачивается к ней и берет ее ладони в свои. То, что они посреди школьного двора, как ни странно, ничуть не смущает. Да и кому какое дело. Всегда можно придумать причину: кошелек украли, кошка сбежала, из дома ушла, в конце концов. Нет, последнее, пожалуй, лишнее. Лидия умеет виртуозно лгать. — Мне нужна не банши, а друг. И мне бы не хотелось делать поспешных выводов... — Насколько серьезно? — она хмурится. Неужели она уходит в себя так глубоко, что не замечает предчувствия? Неужели пропускает момент, когда может помочь? Неужели наступает ее точка невозврата? — Ты должна это увидеть. — Лидия ежится под его тяжелым взглядом. Таким Джордана она еще не видела — взъерошенным, взволнованным, даже испуганным. А уж если он так реагирует... Лидия дрожит как осиновый лист на ветру, не осознавая этого, пока не ощущает чуть более крепкое рукопожатие. — Из всех наших общих знакомых ты наиболее объективна. Нужно срочно принимать решение — волевое и тяжелое, отодвинув чувства, потому что... слишком непредсказуемо и опасно. — Джордан, — ее голос срывается, — хватит загадок. Он плотно сжимает губы, выпускает ее руки и указывает, куда идти. Неизвестность давит со всех сторон, кровь стучит в висках, а кулаки сами собой сжимаются. Лидия сейчас сплошной сгусток эмоций. О какой там беспристрастности говорил Джордан? Это все напоминает плохой фильм ужасов, когда герои идут в темноте, боясь своей тени, а из-за угла выскакивает псих с бензопилой. И то, что в данный момент день и она с копом, совсем не успокаивает. Еще бы зловещую музыку на задний фон для полного эффекта и наповал. «Сдаешь, деточка», — издевательски кряхтит банши. Лидии бы удавиться от правдивости ее слов, но она фыркает и пробирается сквозь кусты. Понимает, что идет к трупу, чувствует, что все намного хуже, чем просто смерть. Если Джордан так реагирует... это вопрос выживания. Вероятно. Скорее всего. — Пришли, — говорит он, но Лидия уже знает: ощущает запах гниющей плоти. Она выходит из-за спины Джордана и прижимает руку ко рту. Пожалуй, все даже хуже, чем она себе надумала. Изрезанные на мелкие куски — хладнокровно, методично, расчетливо. Края ран ровные, слишком ровные, что наводит на мысли о лезвии. Идеально начищенном и остром лезвии. И Лидия знает только одно такое — катана. Происходит то, чего они так боялись. Кицунэ завладевает Кирой целиком. Скрыть такое убийство намного сложнее. Списать на животное не получится. Невооруженным глазом видно, что убийца знает, что делать. Никаких сомнений и колебаний, все точно и выверено по секундам. — У нас огромная проблема, — выдавливает из себя Лидия и прислоняется к дереву. — Шериф еще не знает? — Пока нет. Если начнется расследование, вряд ли сможем помочь Кире. Рано или поздно вскроются ее навыки обращения с мечом, а в Бэйкон Хиллз — это уже половина обвинения. — Лидия сглатывает и прикрывает глаза. Она понимает, к чему клонит Джордан. Слишком хорошо понимает. — Кроме нас знают только родители... — А еще половина города, когда мы кого-то бросались спасать, — хмыкает он. — В самый неподходящий момент обязательно всплывет какой-нибудь глазастый свидетель. — И начнут проверять всю стаю по очереди... — Вылезет много скелетов в шкафах, — кивает Джордан. — Никто не будет разбираться в мотивах и причинно-следственных связях. Если хотя бы половина вскроется, захотят линчевать, — поджимает губы Лидия и складывает руки на груди. — По сути, Кира все сделала за нас. Нужно лишь упаковать и вывезти подальше за город. Не прямо сейчас, конечно, — склоняет голову набок, прикидывая время. — Через пару-тройку часов. Чтобы никто не подумал, что молодой помощник шерифа развлекается со школьницей. — Джордан фыркает. — А ночью слишком шаблонно и подозрительно, так что нужно найти пакеты. — Какая трогательная забота. — Они оба вздрагивают от злорадного смеха и импровизированных аплодисментов. — Банши и Цербер вместе как в старые добрые, — окидывает их взглядом с ног до головы. — А новый ухажер не против? — и совершенно омерзительно подмигивает. Кто бы мог подумать, что темная кицунэ еще и такая развязная? — Это ты о ком? — складывает руки на груди Лидия. — Видимо, о том парнишке, которого чуть удар не хватил, стоило мне к тебе прикоснуться. — Она удивленно выгибает брови, глядя на Джордана. — Высокий, темноволосый, с хищным прищуром. Рейкен, насколько понимаю. Скотт со Стайлзом на нем буквально помешались. — Только не говори, что просили присмотреть за мной, чтобы он не приставал? — Джордан смущенно пожимает плечами и кивает. — Ты же не?.. — Ты взрослая девочка, чтобы я прятался в кустах, выслеживая твоих парней. — А это цинично, — хмыкает Кира, подходя ближе, — флиртовать в паре шагов от трупов. — А возвращаться на место убийства без зазрения совести аморально, — отрезает Лидия. — Кошечка пошла в нападение, как трогательно. — Кира поднимает вверх ладони, словно отгораживается от ее слов. — В душе мне стыдно. Я раскаиваюсь, плачу и все такое. Пытаюсь понять, как с этим жить. Вот. Сказала все, что нужно? Лидия морщится, но урезонивает себя. Слишком хорошо помнит, что было со Стайлзом во время и после ногицунэ. Это еще детский лепет по сравнению с ним. Тогда она была напугана, чтобы попытаться поговорить, но сейчас... «Умудренная опытом», — усмехается банши, Лидия ее игнорирует. — Это же не ты, — начинает она. — Кира, — делает акцент на имени. — Я знаю, что ты меня слышишь. — Да брось, — прислоняется к дереву рядом с ней и пристально смотрит в глаза. — Серьезно? Ты способна на большее, — ухмыляется уголком губ. — Давай, я в тебя верю. Спаси мою душу. — А хрен тебе, — шипит Лидия. — Хочешь, чтобы тьма поглотила тебя? Валяй. Только не на моей территории. — Она слышит удивленный возглас Джордана, видит проблеск злости в глазах Киры, сменяющийся уважением. — Я могу разнести твой череп голосом. Не советую проверять, — веско заканчивает, замечая искры страха. Прекрасно. Пусть боится. Кире совсем необязательно знать, что она блефует. Даже Джордану говорить небезопасно ближайшие пару дней. Уши повсюду. Зачем ей проблемы с кицунэ, мастерски владеющей катаной? А потом еще Скотт заведет шарманку о спасении утопающего руками его друзей. — И ты просто так меня отпустишь? — подозрительно прищуривается она. — Конечно, нет. — Лидия всем своим видом показывает, какую глупость говорит Кира. — Обеспечу фору в пару дней, не больше. Ты же знаешь Скотта... Они обмениваются понимающими взглядами и прыскают. «Девушка в любой форме девушка», — добродушно улыбается банши. — Я один ничего не понял? — спрашивает Джордан, как только Кира скрывается из вида. — Мне нужно ее доверие, — судя по выражению лица, понятнее ему не становится, и Лидия добавляет: — Она еще вернется. И достаточно скоро. — А если она будет открыта к тебе, сможешь достучаться, — соображает он. — Логично. — Кира сама должна захотеть обратиться из кицунэ в человека, а для этого нужна прочная связь. — А Скотт? — Видимо, у них не все так гладко, но это не наше дело. — Лидия задумывает на какое-то время, а потом резко встряхивает волосами и хмурится. — Займемся уборкой? — Эй, — он хватает ее за руки, дергает на себя и берет за подбородок, чтобы не отвернулась. — Что не так? Кроме расчлененных тел, естественно. Она чуть улыбается. — Я скучаю, — на грани слышимости, — и чувствую себя одинокой, — запинается и продолжает после паузы: — Еще и этот Рейкен повсюду. — Меньшее, что я могу, отвлечь даму человеческими внутренностями, разбросанными по округе, — хмыкает он, а во взгляде тепло и свет. Лидия немного согревается изнутри. — Ты ужасный человек, Джордан Пэрриш, — притворно вздыхает она. — Хотя о чем я, и не человек вовсе. Они дружно смеются, и он ее отпускает. Пожалуй, это и впрямь верх цинизма — флиртовать и смеяться рядом с трупами. Но она уже столько их видела, что еще одна партия... уже не пугает. Почти не трогает, совсем не задевает. Лидия понимает, что часть ее души безвозвратно черствеет. Наверное, это нормально, когда окружена смертью, но все равно больно, потому что это уже не совсем она. Кто-то другая с ее внешностью. «Ты взрослеешь, только и всего, — без привычной иронии говорит банши. Видимо, и ей жаль, что так происходит. — Никто не говорил, что будет легко», — добавляет чуть позже, когда Лидия наблюдает за Джорданом, пакующим трупы, как будто каждый день это делает, хотя... Он же Цербер. А еще коп. В каждом живет несколько личностей, и ничего криминального в этом нет. Лидия понимает, что успокаивает себя, уговаривает, будто все в порядке. Она боится признать, что и с ней может произойти то же, что и с Кирой. При определенном воздействии. Рядом с определенным человеком. Иногда тьма так привлекательна, что от нее невозможно отказаться. * * * Она идет по лесу, нащупывая препятствия на каждом шагу. Лидия прищуривается, но дальше своего носа ничего не может разглядеть. А как только глаза чуть привыкают к темноте, вдалеке вспыхивают ярко-красные огни. Она вздрагивает, отшатывается, тут же запинаясь о какой-то камень, и падает. — Прекрасно, — со злостью бьет по земле и вздыхает. Она не торопится вставать сразу, пытается рассмотреть, что ее ждет впереди, если она не свернет. Красные всполохи освещают довольно большое пространство, но Лидия ничего толком не видит. Такое же поле и раскидистое дерево посреди. Мелькает мысль, а не Неметон ли, но быстро исчезает. Его она бы сразу узнала. Да и с чего бы ему вырасти, если давно спилено? Разве что в ее воображении или разве что при наличии машины времени. Лидия усмехается и опирается о землю, чтобы подняться, опускает взгляд и взвизгивает. Именно в этот момент загорается свет, чтобы она заметила ковер из мертвых бабочек. Они повсюду: у некоторых едва заметно трепещут крылья, но они уже на последнем издыхании, другие хрустят от прикосновений, третьи просто лежат, будто умирали в полете и безвольно приземлялись уже трупами. Лидия вздрагивает. Более зловещего зрелища она не помнит. Это как предупреждение, что они все обречены, что бы не делали. От осознания этого ей становится страшно. Тело пробирает нервная дрожь. Дыши, Лидия, дыши, приказывает она себя. Впереди снова вспыхивает свет, и ей кажется, будто на дереве что-то или кто-то есть. Маленькое, яркое, прячущееся в ветках. Могло показаться, но она уверена, что это не иллюзия. Лидия берет себя в руки, заставляет не думать, что под ногами кладбище бабочек, но все равно морщится от каждого шага. Она чувствует босыми ногами их мягкие крылья и усы, ощущает себя палачом. Для некоторых так и есть. А бабочки ни в чем не виноваты. У них и грехов-то быть не должно, а Лидия практически вершит их судьбу. В какой-то момент даже чудится, что она чувствует, как ее душу окутывает тьма. Забирается в сердце и сжимает его когтистыми пальцами. Лидия понимает, что это, как минимум, глупо, но ничего не может поделать. Предчувствие завладевает ею без остатка: чем ближе дерево, тем сильнее. Лидия встряхивает волосами, жмурится, закусывает щеку изнутри: все без толку. Ни на секунду не отвлекается от мыслей, а напряжение лишь нарастает. И когда почти у самого дерева к ней подбегает черный волк и трется боком о ноги, Лидия не удивляется. Тео. Конечно же, Рейкен, куда без него. Даже поспать спокойно не даст. Она закатывает глаза, но даже не пытается проснуться. Бесполезно. Ее словно запирают в собственном теле и показывают то, что она непременно должна знать. А что и почему она так до сих пор и не понимает. Волк подбегает к самому стволу и скребет его когтями — настойчиво и целенаправленно. Оборачивается к Лидии, смотрит в глаза и вновь упорно продолжает царапать корни. Он не прыгает выше, не пытается напасть: Рейкен выделяет это дерево, обращает на него внимание Лидии. Как будто можно не увидеть единственное дерево в округе. Она фыркает. Лидия подходит к нему быстрее, чем рассчитывает: либо увлекается собственными рассуждениями, либо оптическая иллюзия скрадывает истинное расстояние. По большому счету, ей все равно. Вблизи дерево совсем не похоже на Неметон. Одно из многих. Странно, но Лидия почти уверена, что вокруг что-то вроде небольшой рощи, она просто не видит остальных деревьев. Точно таких же. Рейкен отмечает именно это, а значит ей нужно понять, почему его. Что особенного в обыкновенном ничем непримечательном дубе? Она вновь замечает движение в ветвях, запрокидывает голову и встречается взглядом с глазами-пуговицами лисицы — огненно-рыжей, юркой и, похоже, слегка испуганной. Лидия протягивает руку, и та осторожно подбирается к ней, вытягивает морду и принюхивается. Едва заметно приближается, все так же настороженно оглядывая ее. Рейкен ощетинивается у ее ног, но не воет. Застывает в паре шагов, наблюдает: доверится лисица или нет. Лидия понимает, что это Кира в животном обличии и задается только одним вопросом «Почему звери? Почему не люди?». — Почему? — ее шепот кажется отдается от коры и разлетается эхом по полю. — Почему? — одними губами. Но ей никто не отвечает. Они не обращаются, а Лидия не знает звериной язык. Да и существует ли он? А что если ей попробовать отпустить себя, загнать инстинкты поглубже и выпустить сущность банши из себя? Может тогда удастся?.. «Даже не думай, — раздается в голове голос банши. — Ты не сможешь меня контролировать, и я разорву их в клочья. Тебе это нужно?». — Почему? — упрямо спрашивает Лидия. «Два хищника в состоянии ужиться рядом, но как только появится третий, конкуренция станет слишком сильной, чтобы не началась борьба за территорию». — Разве мы все хищники? — выдыхает она. «Вы угроза для существования друг друга, — фыркает банши. — Как иначе». — У меня нет желания драться с Тео, а уж тем более с Кирой, — спорит Лидия. Она не понимает банши. С чего бы вдруг ей соревноваться за место под солнцем. У каждого своя ниша. Ведь так? Разве нет? Банши заходится хриплым, резким смехом. «Бедная, бедная Лидия. Ты так наивна, — выплевывает она. — Так и не поняла, что в Бэйкон Хиллз ничего не происходит просто так». — На что ты намекаешь? «Подумай, — скалится та. — Когда появился Рейкен? Почему темная сторона взяла верх над Кирой? Кто в эпицентре драк между сверхъестественными существами? Думай, Лидия!» — крик вонзается осколками в мозг, заглушает все прочие звуки. Она хватается за волосы, еле удерживаясь на ногах. Банши толкает за край. Заставляет пересечь грань сознательного и бессознательного. Хочет что-то показать, но Лидия слишком боится, чтобы позволить. Выходки банши не только непредсказуемы, но и опасны. Она словно наказывает ее за нерасторопность и ограниченность. Возмущается, что Лидия не понимает очевидного. Чего? Она чувствует, что правда на поверхности, но не может ее выловить из сгущающегося тумана. Лидия все-таки опускается на землю. Бабочек больше нет, она загребает пригоршни пожухшей, полуистлевшей листвы и морщится от тошнотворного запаха. Она затыкает нос и откидывается на ствол, прикрывая глаза. Какую важную деталь упускает? Она должна быть где-то рядом, только руку протянуть и... Ветер поднимает в воздух не только пыль и грязь, но и, кажется, саму Лидию. Волосы забиваются в глаза, заслоняют все вокруг, но перед глазами стремительно мелькают события последних дней. Они молниеносно сменяют друг друга, но Лидия видит все как никогда ясно, отзывается на каждый образ и впитывает в себя любое неосторожно брошенное слово. Картинка складывается в голове кристально ясной, но от того не менее пугающей. Это она во всем виновата. Из-за Лидии начинается водоворот смертей. Она не просто предвестник, но причина. Как такое вообще возможно? Банши же не вмешивается, она только наблюдает. Как?.. «Ты еще и человек, — пожимает та плечами. — Все логично. У природы свои законы, и порой они весьма неожиданные». — Цепочка совпадений, — спорит Лидия, не особенно веря себе. «Баланс — неизбежное стремление природы держать все под контролем, — хмыкает банши, и Лидию передергивает. Ее тошнит от непривычно ровного спокойного голоса, словно она о погоде разглагольствует, а не о сломанных человеческих жизнях. — Да успокойся ты, — злится та, — если Рейкен уедет, все кончится. А если очень хочется, можем уехать мы, тогда он рано или поздно — скорее всего, следом — найдет нас, и опять же все кончится». — Все началось с меня. С чертова укуса Питера Хейла. С долбаного иммунитета. Со сраного желания разобраться во всем и не быть слабой. Если бы отошла в сторону, не лезла в пекло, не приняла силу... «В Бэйкон Хиллз не досчитались бы нескольких десятков, возможно, и сотен человек уже сейчас», — между прочим напоминает банши. — Так говоришь, словно не видела, как Джордан прибирал вчера трупы за Кирой. Их смерть на моих руках, — качает головой, смахивает стоящие в глазах слезы. Ей некогда раскисать, нужно найти выход... Хотя такой ли у нее большой выбор? «Тео пробудился от твоего крика, но это не делает тебя ответственной за обращение Киры к темной стороне. Это было ее решение. Ты кстати тоже могла стать куда более мрачным и зловещим духом, но удержалась от соблазна, справилась. — Похоже, банши ее успокаивает. Странно, обычно спорит, а то и науськивает, кричит. Лидия чувствует себя пластилином в ее руках. Она еще никогда не ощущала с ней такой близости. — Да, с Тео ты теперь связана едва ли не прочнее, чем со мной. Его волк черпает силы из твоей жизни. Пока в порядке ты, и он активен и опасен». — Паразит... — роняет в пустоту, ни к кому не обращаясь. Лидия представляет, как Рейкен присасывается губами к ее коже, сжимает руки все крепче, прижимает все ближе. Пьет ее энергию до тех пор, пока не остается пустой сосуд: мешок с костями и едва трепыхающимся сердцем, лихорадочно бьющимся о ребра. Лидия видит себя сморщившейся старухой, ловящей последние вздохи, а рядом сидит огромный волк с черной лоснящейся шерстью, ликующий, что победил. «Все намного сложнее, — ворчит банши. — Ничего он у тебя не забирает. В буквальном смысле этого слова. Его разбудил твой крик-предзнаменование, и он всегда будет за тобой идти, будет защищать и беречь — осознанно или нет. Любой вред, причиненный тебе, на нем отразится куда сильнее». — Телохранитель-оборотень? Мило. — Лидия горько усмехается. — Как будто мне мало Цербера с неугомонным Стайлзом в придачу, — переводит взгляд на Тео. — И что прикажешь делать дальше? Волк осторожно подходит и кладет морду ей на колени, заглядывает в ее глаза, и Лидия увязает. Она ощущает его привязанность и смятение, злость и обреченность, отрицание и притяжение. Тео, как и она, не в восторге от подобной перспективы, сопротивляется, но и не в силах отказаться. «Кицунэ по природе темное существо, так что обращение Киры было вопросом времени. Не из-за появления Тео, так кого-то другого. Она бы нашла, от кого оборонять свою территорию». — Она же не была такой... — Лидия зарывается пальцами в шерсть волка и бездумно перебирает ее на холке. «Дремала. Так же, как и ген оборотня в Тео. Пока ты не показала ему, кто он такой на самом деле». Лидия вздыхает и отгораживается от банши. Говорить что-то еще лишнее. Теперь все даже чересчур понятно. Страх отходит на второй план. Неизвестность пугает куда больше самых неожиданных знаний. Ей придется как-то вернуть Киру к свету, держать в рамках приличий Тео, успокоить Джордана, и где-то между делом не предсказывать чужие смерти. Лидия понятия не имеет, как это возможно. В голове не укладывается. Даже для Бэйкон Хиллз — это чересчур. Она ощущает мягкое прикосновение к лицу и поднимает лицо. С неба опускаются бабочки и устилают дерево, Киру, которая отфыркивается и яростно пытается увернуться, ее и Тео, равнодушно наблюдающего за ними. Тишину нарушает лишь тихий шорох, с которым они падают. И это должно бы быть красивым, вот только бабочки не шевелятся. Они мертвы и уже никогда не переродятся. Волк тыкается носом в руку Лидии, и в этот момент она вздрагивает от порыва ледяного ветра. Он пронизывает до костей, сбивает дыхание и... вырывает из сна. Она прижимает к груди одеяло и загнанно дышит. Последнее, что помнит Лидия, — тоскливый взгляд человеческих глаз волка. Тео словно не хотел, чтобы она оставляла его одного. Какая... глупость. Лидия отмахивается от неуместной мысли, резко встает и захлопывает окно, из которого и дует. Это всего лишь игры ее подсознания. Всего лишь... В глубине души она понимает, что обманывает себя, но прежде чем поверить, ей нужно оценить все при дневном свете. Кто знает, вдруг и вправду сон. Яркий, интригующий, реалистичный и абсолютно ненастоящий. Вдруг. * * * Лидию раздражает ухмылка Рейкена — самодовольная и всезнающая, но именно сегодня ей ее не хватает. Тео игнорирует Лидию. Намеренно и неприкрыто. Как только видит ее, сворачивает в другой коридор или выходит в первую попавшуюся дверь. Он то ли прячется, то ли не готов говорить. То ли дает ей время осознать все, что она узнала ночью, то ли себе. Да и новость ли для него? Вряд ли. Разве что какие-то детали. Рейкен знал, что она та самая банши. С первого взгляда знал. И если посмотреть на ситуации с этой точки зрения, то... Лидия запутывается еще больше. Зачем он в Бэйкон Хиллз? Допустим, был неподалеку, но остался совсем неспроста. Не от скуки или высоких чувств. У Рейкена есть цель, и Лидия уверена, что далеко не благородная. Он хочет чего-то конкретного, четко видит перед собой конечный результат и уверенно идет к нему. Если бы не касалось ее, возможно, Лидия бы даже уважала, а то и восхищалась Тео. Возможно... Она закусывает губу, прижимая к груди тетради, рассеянно оглядывается по сторонам. Странно, почти никого нет. Она поднимает глаза на часы, и пустота уже не кажется такой удивительной. Через пару секунд прозвенит звонок. Правда, Лидия не помнит, на какое по счету занятие. Она хмыкает, когда в конце коридора появляется Рейкен, застывает и ожидаемо поворачивается, чтобы снова сбежать. Ну уж нет, милый! Не на этот раз. Лидия и сама удивляется, как быстро может бегать на каблуках, когда догоняет Рейкена и хватает его за рукав рубашки, разворачивает к себе. В его глазах плещется неизвестность. Он не знает, чего ожидать, и оставляет за ней следующий ход? А может уже добился, чего хотел? — Не знала, что оборотни такие пугливые, — бросает в лицо как обвинение. — Не знал, что банши преследуют оборотней, — не остается в долгу Рейкен. Лидия шипит как кобра перед прыжком и буквально тащит его в ближайший кабинет. К счастью, он свободен, а Рейкен не сопротивляется. Лидия затаскивает его и щелкает замком на двери. Она толком не может объяснить зачем именно, но чувствует, что ей это необходимо. Теперь он не убежит, она заставит его выслушать, хотя толком и не знает, с чего начать. — Перестань мне сниться, — первое, что приходит в голову, но как только она говорит это, хочет откусить себе язык, до того глупо и по-детски звучит. — Можем чаще видеться в школе, если настаиваешь, — пожимает он плечами, чем доводит Лидию до белого каления. — Сделай милость, сними маску всезнающего шута на несколько минут, — она опирается о стену и устало вздыхает. — Я видела тебя настоящего. Не вижу смысла притворяться и дальше. Тео опирается руками по обе стороны от ее головы, наклоняясь совсем близко, заглядывает в глаза. Лидия понятия не имеет, что он ищет, но не двигается, словно в транс впадает. Дает Тео время, чтобы понять и сделать выбор или, возможно, решиться его озвучить. — А если мне и так хорошо? — шепчет в самые губы. — Остановимся на том, что ты и так добавил мне головой боли, — фыркает Лидия. — Заметь, я даже не прошу тебя уехать или еще чего, просто перестань ерничать. — Не просишь, — Рейкен усмехается, — потому что знаешь, что все равно приеду обратно, если ты останешься, — и облизывает губы. — Теперь нам друг от друга никуда не деться. — Я найду способ, — не особенно уверенно возражает Лидия, повторяя его жест. — А хочешь? — почти касается ее кожи. — Нужно. — Ее затягивает в мысли Тео, накладываются собственные, и она увязает в болоте противоречивых и в то же время самых что ни на есть понятных эмоций. — Не смей, — приказывает скорее себе, но все равно чувствует поцелуй через пару секунд. Терпкий, горячий, отчаянный. Ей стоит огромных усилий не зарыться пальцами в его волосы на затылке, сдержать рвущийся из груди стон. Достаточно и того, что Лидия все-таки отвечает: приоткрывает рот, захватывает его нижнюю губу и посасывает ее. Растворяется в ощущениях, напрочь забывая о связях, трупах и Бэйкон Хиллз. На пару секунд, но ей это необходимо. И когда Лидия вспоминает, отступать некуда. Она отстраняется от Рейкена и холодно бросает: — Ты же понимаешь, что это ничего не значит? — Если настаиваешь, — выдыхает ей в губы, — но мы оба знаем, что это не так. — Лидия вопросительно выгибает бровь. — Ты ослабила оборону, я смогу пробиться. — Зачем? — она склоняет голову набок, прищуривается. Вправду не понимает, для чего ему это нужно. Да и не игра ли? Глупое соревнование, чтобы доказать, какой он самец или что-то около того? — Если уж мы так или иначе будем вместе, можно совместить приятное с полезным, — Тео подмигивает ей и похабно ухмыляется, на что Лидия брезгливо морщится и отталкивает его. — А мое мнение, видимо, спрашивать необязательно. И почему я не удивлена, — складывает руки на груди, отгораживаясь. — Твое мнение решающее, но я могу его и изменить, — нахально отвечает он. — Наглость — второе счастье? — фыркает Лидия. — Допустим, но с чего бы мне передумать? — Я умею убеждать, — Рейкен делает шаг к ней, но Лидия выставляет перед собой ладонь. — Сначала нужно решить, что делать с более важными проблемами. И если вдруг никто не умрет, разберемся с твоими... хм... способами убеждения. — Брось, — он ухмыляется, окидывая ее откровенно оценивающим — раздевающим — взглядом, — тебе же понравилось. Поцелуемся еще? — сжимает ее ладонь в своей и отводит в сторону. — Что скажешь? — обнимает за талию и притягивает ближе. — Темная кицунэ меня интересует куда больше, чем потенциальные обжимания с тобой, — издевательски выгибает брови. — Уж извини. — Какая же ты... — Рейкен склоняется к ее лицу, — скучная. Лидия передергивает плечами, словно скидывая наваждение. Ей нужно время и дистанция, чтобы привести мысли в порядок, но она не может сказать об этом вслух. Рейкену необязательно знать. И раз уж от него ей не избавиться, стоит попытаться извлечь выгоду. Перетащить на свою сторону не выйдет, но показать, что у них общая цель, вполне. Плевать, что Лидия и сама в это не верит. Она всегда умела хорошо лгать и притворяться. — Я и не собиралась тебя развлекать, — прищуривается, разглядывая его. Он не отходит, по-прежнему стоит слишком близко. Лидия ощущает, как его дыхание касается ее кожи, и чуть ежится. Рейкен мастерски умеет соблазнять и пользуется этим. — Но от помощи бы не отказалась. — Что угодно, моя госпожа, — самодовольно тянет он. — Или помоги утихомирить кицунэ, или не мешай. — Она начинает издалека, прощупывает почву. — Потом я уеду. — И не предложишь составить компанию? — ухмыляется во все тридцать два зуба. Лидию тошнит от приторного лицемерия. — Смешно, — коротко роняет, — другого и не ожидала. Глупо было надеяться, что ты не совсем урод. — Эй, ты сама меня сюда затащила, — во взгляде разгорается возмущение, — и спровоцировала, между прочим. Лидия вскидывает брови и складывает руки на груди. — Да ты маленький волчонок, большая и злобная банши заперла тебя и не выпускает, — она откровенно издевается. Рейкен не хочет по-хорошему, она тоже умеет по-плохому. — Хочешь пожалею? — протягивает руку и касается его волос. — Ну как? Полегчало? — Сука, — беззлобно шипит. — Какая же сука, — дергает ее на себя, и Лидия буквально влетает в его объятия. — Ты хоть понимаешь, насколько это заводит? — закусывает губу, глядя на ее рот. — На то и расчет, сладкий, — тянет она, на несколько секунд забывая, что играет. Да и играет ли? Сны, реальность и интриги переплетаются так тесно, что Лидия теряется, где ложь, а где правда. «Все в твоей голове», — отчетливо звучит, и она вздрагивает. Все всегда в ее голове, черт бы побрал все сверхъестественное, что когда-либо существовало. — Слишком многообещающе, чтобы отказаться, — он заглядывает в ее глаза, — но сейчас ничего не будет, ведь так? Тебе нужен союзник, поэтому я здесь. К тому же мне не нужно ничего объяснять в отличие от, скажем, помощника шерифа, а у него наверняка много вопросов. — Мои отношения с Джорданом тебя не касаются, — отрезает Лидия, сжимая зубы. — Не лезь, куда не просят. — Сколько подавленной страсти, сколько агрессии. Кто не дается в руки: он или ты? Наверняка он. Слишком правильный. Я прав? Лидия чувствует, как ногти впиваются в кожу ладоней. Она еще никогда не чувствовала такого желания причинить вред. Да, Рейкен бил точно в цель, но не имел на это права. Да кто он такой, в конце концов? Чудовище, которое она ненамеренно сделала еще сильнее. Его нужно изолировать от общества. И это ее забота. «Так вот как ты это называешь, — усмехается банши. — Самокритично и пафосно». — Пошел к черту, — цедит она. — Сдаюсь, — поднимает ладони вверх. — Не хочешь говорить сейчас, не тороплю. — Лидия скрипит зубами. — Я в твоей команде, — резко меняет тему Рейкен. — Помогу поймать твою кицунэ, даже могу убить, если захочешь. Моральными ценностями не обременен совершенно. Должен же я тебя отблагодарить за полученные способности. Лидия закатывает глаза и отталкивает его. Гораздо позже, чем нужно было. — Не нужно. Никого. Убивать, — чеканит каждое слово. — Я должна все исправить, а не вырвать с корнем. Она устало прикрывает глаза и вздыхает. От звука пожарной сигнализации Лидия вздрагивает. Сколько они здесь вообще находятся? Она оборачивается к двери и открывает замок. — Я позвоню, — бросает, не оглядываясь, — когда будешь нужен, — добавляет, чтобы избежать даже намека на романтический подтекст. По крайней мере, она себя убеждает в этом. — Ли-ди-я, — окликает он ее. — Мне нравится пробовать твое имя на вкус, — приглушенно усмехается. — Посмотри на меня, — почти умоляет. Лидия слишком удивлена, чтобы отказать, и поворачивается. — Ты не виновата, — глядя в глаза, серьезно говорит он. Лидию передергивает, словно ее обдувает промозглый ветер со всех сторон. Взгляд Тео прожигает насквозь, и ей страшно от того, что он видит то же, что и она. Страх, вину и принятие ответственности. Он хочет облегчить ей ношу. И это не странно и не удивительно — закономерно. Если быть вместе, то проще друзьями, чем врагами. Лидия улыбается краем губ. — Спасибо. Она уходит, чувствуя, что он смотрит ей вслед. Кажется, это называется перейти на новый уровень отношений. Как же люди любят придумывать всему определения, вот только легче и понятнее жизнь от них не становится. Лидия идет к Неметону в кое-то веки в здравом уме и трезвой памяти. Она не до конца понимает, почему Цербер прячет трупы обычных людей там. Да, их убивает Кира, но катаной. Нет оснований думать, что сверхъестественное может быть раскрыто, если не знать о холодном оружии в доме Юкимура. Кто в курсе и сам не особенно обычный, а остальные и не замечают странностей. Кроме того, что в Бэйкон Хиллз орудует серийный убийца. Никаких свидетелей, никаких улик, ничего. Словно он призрак... Лидия посмеивается над суевериями: людям проще поверить в совершенно невероятное, чем увидеть очевидное. Она выходит на поляну и видит Джордана. Он сидит на земле, прислонившись спиной к пню. — Привет, — она садится рядом, бегло окидывая взглядом пространство вокруг. — Сколько сегодня? — устало, но вместе с тем настолько обыденно спрашивает, что саму передергивает. Скажи ей кто, что она так спокойно будет реагировать на трупы, сидеть в паре шагов от них и спокойно разговаривать, покрутила бы у виска. Нет, та Лидия Мартин от приторных духов морщила нос и унижала не моргнув глазом, нынешняя Лидия Мартин приходит к маяку сверхъестественного и думает на пару с другим предвестником смерти, как помочь подруге-лисице. Звучит абсолютно безумно, но не становится от этого менее правдивым. — Пять, — безразлично откликается. — Цербер возмущен. Он требует принять меры. Лидия вздыхает. Это был вопрос времени. Что уже они только не перепробовали: Кира целиком во власти кицунэ. Она чертовски напугана, но не в силах сопротивляться, и только боль в глубине глаз напоминает о прежней Кире. — Мы сделали все, что могли, — начинает Лидия, ожидая, что Джордан начнет переубеждать, как сотни и тысячи раз до этого, но он молчит. — Мне придется уехать. Другого выхода нет. — Он сосредоточенно смотрит перед собой, и Лидию это пугает. — Ты же знаешь... Он кивает. — Знаю, — отрезает Джордан, — но не отпущу тебя одну. — Ты нужен здесь, — возражает тут же она, но он перебивает, не слушая. — Я принял решение, — от металлических ноток в голосе Лидия ежится. — Не оставлю тебя наедине с этим слизняком... — О, начинается, — она закатывает глаза. — Сколько раз мне еще нужно сказать? Связь не означает, что Рейкен будет жить у меня под дверью и ходить по пятам. Я знаю, что ты беспокоишься, — Лидия дотрагивается до его руки, — но я взрослая девочка, могу сама о себе позаботиться, — улыбается уголками губ. — Веришь? — Тебе верю, — Джордан берет ее ладонь в свою и чуть сжимает, переплетая пальцы, — а ему нет. Лидия фыркает и впивается ногтями в его кожу. — Какой же ты... — Противный? — подсказывает он, и Лидия изо всех сил пытается удержаться от усмешки. — Невыносимый, — все-таки подбирает более-менее устраивающее ее определение. — К тому же я бы все равно уехала в колледж через несколько месяцев, просто теперь это случится чуточку раньше. — Из-за какого-то мальчишки... — Джордан Пэрриш, еще немного и я подумаю, что ты ревнуешь? — ухмыляется Лидия и хлопает его по плечу, но тут же вздрагивает от грубого: — И воняет злостью за милю. Это должно было случиться, но она малодушно надеялась, что сможет удержать этих двоих на расстоянии. Зря. Она понятия не имеет, что делать сейчас. Лидия уверена только в одном: ничем хорошим это не кончится. Переводит взгляд с одного на другого, и ей откровенно не по себе. В какой-то момент она ощущает себя переходящим трофеем, от чего тело пробирает озноб. Она не знает, как реагировать, застывает в одной позе, глядя на все со стороны. Словно ее не касается происходящее. Словно не в нее бьет молния, но без электрического разряда. Блаженный покой пополам с отчужденностью. Лидия вроде бы и здесь, а вроде ее и нет. Она слышит каждое слово и Джордана, и Тео, но не понимает. В одно ухо влетает, в другое вылетает ни на секунду не задерживаясь. И Лидии хорошо. Ей не нужно ничего решать. Ей внезапно в кое-то веки хочется побыть обычной девушкой — слабой, беззащитной, ведомой. Она наслаждается, хоть и понимает, что это лишь иллюзия. Иллюзия... Что-то тут не так. Лидия встряхивает волосами и... ничего не чувствует. Будто невидимые веревки пеленают с ног до головы. Она не может и шелохнуться. Кричит, но из горла не вырывается ни звука. Лидия попадает в один из своих кошмаров наяву, и пугается до чертиков, потому что тогда через пару секунд... Глаза Джордана вспыхивают оранжевым, Рейкен уже выпускает когти, и они бросаются друг на друга. «Ты будешь стоять и смотреть, как они дерутся, или что-нибудь сделаешь?! — резко напоминает о себе банши. Требовательно и жестко. — Соберись, тряпка!» Лидия не понимает, что с ней происходит. Ее что-то блокирует изнутри. Ощущение, словно она стучится в дверь, которую закрыли, а ключ выбросили. В душе она мечется, а снаружи стоит как истукан и затравленно смотрит на бой. Рейкен рычит и нападает на Джордана, впивается когтями тому в бок, но Джордан выворачивается, заламывает ему руку и располосовывает футболку одним точным движением. Картина в подвале канализации кажется детской раскраской по сравнению с тем, с какой яростью эти двое сейчас пытаются друг друга покалечить. «Ты должна взять себя в руки, — зло цедит банши. — Ты во всем виновата», — давит на самое больное. Джордан дымится. Еще чуть-чуть, и он загорится. В лесу. Рядом с неуравновешенным оборотнем и неподвижной банши. Очаровательно! Легкие сдавливает, она пытается хотя бы шептать, но из горла вырываются только сдавленные хрипы. Какого черта, Мартин! Сколько раз ты избегала смерти? Сколько раз спасала от нее других? Да ты сама практически смерть! Она стискивает кулаки и даже не сразу понимает, что получается. «Гнев — это сила. Используй его!», — приказывает банши. Лидия слушается. Она собирает по крупицам всю злость на собственную беспомощность, невозможность многое изменить, драку двух идиотов, которые непонятно, что именно делят, неспособность достучаться до Киры. Ярость скручивается ядовитой змеей, рвется наружу, буквально разрывает грудную клетку. — Прекратите немедленно! — выдавливает сиплым голосом. — Сейчас же! — Никакой реакции. Слишком тихо. — Пэрриш, твою мать! — Ей даже самой по ушам режет, а Цербер целенаправленно подбирается к жизненно важным органам Рейкена. — Тео! — пытается взять эффектом неожиданности. Без толку. Думай, Лидия, думай! Невдалеке мелькает рыжий хвост, и Лидия воет от досады. Лисы умеют мастерски отвлекать внимание. Настолько, что человек забывает о том, что они поблизости. Кира знает, что Джордан приносит тела к Неметону, а Лидия его там встречает. Кира приводит Тео сюда, использует неприязнь и чувство собственничества, науськивает его, чтобы столкнуть лбами с Джорданом. Безошибочно разыгрывает имеющиеся карты, и они все ведутся, потому что недооценивают противника и теряют бдительность. Убийства не были бессистемными, они вели именно к этому моменту. Но что Кире нужно? Что нужно кицунэ? — Что тебе нужно? — кричит Лидия. — Боли, — хихикает совсем рядом. — Власти над смертью, — завистливый взгляд в ее сторону. — Хаоса, — щелкает пальцами. — Выбирай любой вариант, какой нравится. А теперь я хочу посмотреть, как кто-то из них наконец умрет, — игриво подмигивает, и Лидия еле сдерживается. Ей приходится каждые несколько секунд напоминать себе, что внутри этого монстра по-прежнему Кира. — Нечестно, что оба хотят тебя. Если уж ты не можешь отсеять одного, это сделает естественный отбор. — Тебе-то что? — с вызовом бросает Лидия. Тянуть время в разгар войны не лучший вариант, но другого она пока не видит. Понять мотивы противника — больше половины дела. — А ничего, — передергивает плечами, хищно скалясь. — Приятно будет посмотреть, как ты страдаешь, — разве что не пританцовывает от злорадства. — Тебе все слишком легко достается: красивая, умная еще и банши! Ты просто кричишь, а все вокруг водят хороводы, словно ты миссия! — почти взвизгивает Кира, а Лидия теряется. Столько агрессии ставят в тупик. Она ожидает многого, но такое количество ненависти и злобы напоминает о времени, когда она притворялась глупой ради популярности, когда еще искала свое место, когда была одна в толпе. Стая заставляет забыть, а Кира вспоминать и окунуться с головой, но не постепенно, а с разбега. И утонуть. — Это не ты, Кира, — выдавливает сквозь зубы. — Сопротивляйся кицунэ. Она затуманивает твой разум. — Нет, — елейно растягивает по слогам, — Кира всегда так думала, ей просто не хватало смелости сказать вслух. В тихом омуте, — расплывается в ехидной ухмылке, — но тебе ли не знать. Но хватит болтать, — она хлопает в ладоши. — Пора действовать. Если ты вдруг не поняла, твой небольшой паралич — действие яда канимы. Не спрашивай, откуда я его взяла, — подмигивает, ухмыляясь, — все равно не скажу. — Я могу говорить... — Но не двигаться же, — отмахивается Кира. — Вот она зазнайка Лидия, все-то она знает. Не все, — злобно огрызается, но тут же губы вновь кривятся в издевательской усмешке. — Твои мальчишки слишком заняты, чтобы вовремя помешать. — Торжество уже застывает уродливой маской на лице Киры. — Почему? Лидия перепугана до чертиков. Она практически неподвижна: без когтей, клыков, даже биты на худой конец, а у кицунэ катана. Неравная схватка, естественно, но и сдаваться без боя ни в ее характере. Она чувствует, что не в ее жизни здесь дело. Не Кира хочет ее смерти, а кицунэ. Ей невыгодно делить территорию с той, что может ее остановить. — Что же ты такая непонятливая. Пока есть ты, есть оборотень и цербер, которые будут следовать по пятам. Ничего личного, борьба за выживание, — радужка вспыхивает светом, и Лидия видит силуэт лисы, в два раза превосходящий Киру. Кицунэ готова нанести удар. — Что и требовалось доказать, — слабо улыбается Лидия. — Причина в кицунэ, а не в Кире, — и выгибает брови. Ну что, съела? Все происходит слишком быстро. Лидия едва успевает моргнуть, так быстро к ней подскакивает кицунэ. Слышит, как ее зовут с другой стороны. Чувствует пронизывающую до самых кишок боль в боку. Лидия кричит до хрипоты то ли как человек, то ли как предвестник. Все сливается, реальность смазывается. Кажется, она падает. Под веками темнеет, она отключается, но истошный вопль стоит в ушах. Только ее или смешанный с чьим-то еще, а то и несколькими Лидия не знает. Запредельно громко, чересчур близко. Она понимает, что теряет сознание, хотя и ощущает прикосновения к коже. Ее пытаются выдернуть из забвения. Стараются вернуть к исходной точке. Лидия не хочет. Она дергается, уворачивается от навязываемых касаний. Она не хочет в мир света и людей, ей нужно передохнуть. Хотя бы немного. Лидия плотнее смыкает веки и проваливается во тьму. * * * — Не узнаю тебя. Пойти по пути наименьшего сопротивления... нетипично, — перед ней стоит высокая женщина в белом, но она не может рассмотреть лицо. Его скрывают солнечные лучи, светящие прямо в глаза, но как бы Лидия не пыталась повернуться, черты рассмотреть не удается. — Да не крутись ты. В том и суть, ты не должна меня видеть и так далее, и тому подобное, и прочее, прочее, прочее, — Лидия уверена, что женщина закатывает глаза. — Никогда не любила правила. — Либо я умерла, либо это очередное видение, — хмыкает Лидия. — Даже не знаю, что выбрать. — Ты жива, — улыбается женщина, — и да, чтобы закончить со всеми формальности сразу... — Мне всегда было интересно посмотреть на банши в телесном варианте, — перебивает Лидия. — Я догадалась, — пожимает плечами. — Других вариантов просто нет, — чуть помедлив: — Если я еще действительно дышу. На этот раз банши усмехается. — Я знала, что ты поймешь и не испугаешься. — Лидия слышит гордость в интонации, и от этого происходящее кажется еще более странным. — А кицунэ кстати на последнем издыхании. Даже я удивилась твоей мощи. — Что с Кирой? — Тяжелый вздох говорит о большем, чем Лидия готова узнать. — А Джордан? Рейкен? Банши молчит. И Лидия понятия не имеет, что делать с этой тишиной. Она гнетет, каминной глыбой ложится на плечи и тянет к земле. — Сложно сказать наверняка. Тео питается от твоей жизненной силы, но Цербер хорошо его потрепал. Цербер всегда может вернуться в ад и подлатать себя, но вернется под другой личиной. Я не уверена, что могу ответить на твой вопрос. — Банши делает к ней шаг навстречу, но тут же отступает. — Я и тебе-то не должна была показываться, но я же часть тебя, — она усмехается, — всегда все делаю по-своему. — Лидия приподнимает уголок губ скорее как знак того, что понимает, чем каких-либо эмоций. — В том, что мы оказались в безвременье твоей вины нет. — Не похоже на тебя, — щурится Лидия. — Обычно, наоборот, обвиняешь. — Исключения только подтверждают правила, ведь так? Она не успевает ответить, как банши растворяется. Нет, не так, разлетается на сотни бабочек. Лидия жмурится, закрывает глаза и открывает. Картина не меняется. Синие, коричневые, оранжевые бабочки кружатся над ней, едва ощутимо касаются кожи и словно шепчут. — Ли-ди-я, — знакомый голос отдается дрожью по телу. — Ли-ди-я, — стучит в висках. — Где же ты Лидия? — она замирает в предвкушении. — Нашел, — из-за дерева появляется Тео, как и она весь облепленный бабочками. — Я же говорил, что мы скоро встретимся, — без малейшего намека на ухмылку, даже добродушно. — И все-таки почему именно ты? — Лидия рассматривает его, пытаясь найти не то ответ, не то подвох. — У тебя есть столько времени, сколько потребуется, чтобы понять, — он подходит ближе и заправляет прядь волос ей за ухо. Она возвращается туда, где все начиналось. Или продолжалось? Возможно, на самом деле она в Айкена бредит под морфием. Возможно, через пять минут сработает будильник и все окажется сном. Возможно, Лидия в чистилище, где должна выбрать, куда ей идти дальше. Возможностей безграничное множество. Всегда и везде. В любой ситуации. Сейчас она именно здесь и именно с ним. Лидии нестерпимо хочется остановиться и ничего не делать. Получать удовольствие от процесса. Где-то здесь Кира и Джордан, они ей дороги, но что-то держит ее дальше от них. Именно сейчас и именно здесь. Очередной виток закончен. Ей всего-то нужно раскрутить спираль времени и запустить по новой. Всего-то. Лидия смотрит на Тео и улыбается. Она слышит, как часы отсчитывают секунды, но ей все равно. Еще рано. — Мы в ответе за тех, кого приручили, — ухмыляется она и обнимает его за шею. Бабочки кружатся вокруг, словно намекая, что у них есть еще один шанс переродиться без оглядки на старые ошибки и сверхъестественные сущности. Они сводят их в точке начала и конца неслучайно. И Лидия почти уверена, что не в первый раз. Она закрывает глаза: растворяется в звуках, запахах, ощущениях. Она уже была здесь. Если вселенная ей так отчаянно хочет что-то сказать, пожалуй, стоит попытаться услышать. Лидия открывает глаза и охает. Земля усыпана насколько яркими, настолько и мертвыми бабочками. Снова. И что она должна понять? Что обречена раз за разом возвращаться сюда не то живая, не то мертвая? Что Тео всегда будет рядом? Что она прокаженная? У судьбы чертовски своеобразное чувство юмора.