Небесный кит

— Отстаньте от меня! Надоели! — в сердцах кричал подросток, демонстративно хлопая дверью и запирая её на замок. Он рвано выдохнул, сжимая руки в кулаки и сползая на пол по стене. — Бесит… — уже намного тише добавил он, упирая взгляд в потолок. — Бесит, бесит, как же бесит! — парень стал биться затылком о стену до тех пор, пока не почувствовал, что слишком больно ударился. — Открой дверь! — кричал отец, дёргая ручку одной рукой и колотясь другой. — Не в этой жизни.       Дойдя до кровати, он упал на неё, вызвав жалобный скрип и, перевернувшись на спину, взял в руки телефон, сразу включая «Контакт» и листая новостную ленту. Почти каждый пост был как-то связан с китами, а некоторые «друзья» писали, что их «взяли в игру». Кто-то поддерживал это, кто-то наоборот, а кому-то было плевать.       Так и не осмыслив причину столь огромного количества китов в интернете, парень отложил гаджет в сторону и включил маленький старенький телевизор, нормально показывающий около пяти каналов, но даже там говорили о китах и их последствиях. Любопытство взыграло в его голове, и тот сел по-турецки на кровати, уставясь в экран, он которого жутко болели глаза.       Когда новости кончились, юноша выключил телевизор и снова уткнулся в телефон, как бы невзначай расспрашивая друзей о том, как они попали в эту игру, но ничего так и не понял. Было ясно только две вещи: первая — надо выполнять какие-то задания, вторая — последнее задание тебя убьёт.       Подросток зевнул и глянул на часы, показывавшие почти полвторого ночи. Не переодеваясь, залез под одеяло и уснул.       Утро встретило его раздражающей мелодией будильника, которую уже давно пора бы сменить на что-то поприятнее, но руки никак не доходят. Промычав что-то нечленораздельное, парень стал тыкать экран телефона, но выключить будильник не получалось ровно до того момента, пока не стало ясно, что тыкает он пульт от телевизора, а не сенсорный экран. Пробурчав ругательство, он встал и поплёлся в ванну, а после и на кухню, где завтракали отец с матерью. — Доброе утро. — Сказал сын, не глядя на родителей и проходя к чайнику, чтобы заварить чай. — Доброе, — отозвалась мать, в то время, как отец только кивнул, отпивая кофе. Парень увидел стоящую на столешнице тарелку и спросил, садясь: — Это мне? — Да, — снова говорит мать. Проходит немного времени, и она прерывает тишину: — Женя, давай поговорим на счёт… этого, — женщина кивнула на руки сына, на что тот только чуть сильнее натянул рукава светло-серой толстовки. — Здесь не о чём разговаривать, мам. Извини, я пошёл. Тарелку вымою, как вернусь.       Не дожидаясь ответа, парень быстро встал и почти вылетел с кухни, оставив тарелку с недоеденным завтраком на столе. По пути к выходу, он взял с собой сумку и наушники.       На улице было прохладно, и прохожие попадались редко: восемь с чем-то утра — большинство взрослых на работе, в то время как их дети ещё спят.       Забыв про наушники, Женя пошёл к школе через парк, думая о чём-то отвлечённом и глядя на зелёные кроны деревьев, меж листьев которых пробивались восходные лучики. Однако, когда парк кончился и стала видна школа, позитив немного поубавился. Кое-как сдав экзамены в девятом классе, парень не знал, куда идти и в итоге остался в школе, но из-за стремительно падающих оценок был вынужден посещать занятия на летних каникулах.       Он был вроде и не глупым, но вечно что-то портил, а невнимательность, лень и недосып преследовали подростка как три вестника апокалипсиса. Хотя, может их и не три, но сравнение было удачно, ведь они организовывали ему регулярный «Армагедец» в виде проблем с учителями, плохой репутации и ссор с родителями.       С такими неприятными мыслями зеленоглазый сел на родную «галёрку» у окна и выложил несколько тетрадей с ручкой, карандашом и прочей канцелярией.       К часу дня занятия кончились и пятеро таких же неудачников, как и он, отправились восвояси.       Возвращаться домой не особо хотелось, а потому Женя сел на одну из лавочек у входа в парк и достал телефон, зазывая друзей на прогулку. Спустя несколько минут парень раздражённо запрокинул голову назад и убрал телефон, ведь все отказались. Кто-то мотивировал это делами, кому-то было не до того или же просто лень, а некоторые даже не сочли нужным отвечать. — Друзья, называется… — пробурчал он, проверяя содержимое карманов и, примерно прикинув расходы, побрёл на остановку, собираясь сесть на первый попавшийся автобус и ехать до конечной.       Домой Женя вернулся, когда солнце начало закатываться за линию горизонта. В гостиной его ждала мать, которая до сих пор искренне хотела поговорить. В этот раз парень не убежал, а спокойно сел рядом и приготовился слушать. Поначалу всё было нормально: мама была недовольно замеченными вчера на руках сына порезами, пусть они и были максимально далеко от вен, была недовольна отношением к учёбе, тем, что он пропадает весь день чёрт знает где и не берёт трубку, тем, что поздно ложится и тем, что грубит взрослым — Женя понимал, что и правда виноват, что у женщины есть повод злиться. Однако на этом она не остановилась и сказала, что во всём виноваты друзья парня, что до их появления всё было хорошо. — Мам! — протестовал парень, но его и слушать не хотели. Ещё несколько раз повторив обращение, он не выдержал и подскочил, говоря не громко, но нервно: — Да ты прям садовод: овощ из меня вырастить хотела. Радовалась бы, что сын впервые не изгой в классе и нашёл пару-тройку друзей!       На этой ноте их разговор закончился, и парень снова вышел за дверь. Поднявшись на девятый этаж, он выудил из кармана связку ключей, открыл люк и вышел на крышу, удобно на ней устроившись. Достать этот ключ не составило труда — всего лишь стоило сломать старый замок и дождаться, пока будут ремонтировать люк и вешать новый, а там только и оставалось подменить замок на тот, ключ от которого был.       Злость всё ещё продолжала бурлить в голове и очень медленно утихать. Спустя час от неё не осталось и следа, вместо этого появилось тихое отчаянье. Да, Женя понимал, что все проходят через подобное, всем кажется, что мир их не понимает, что это — малая доля того, что ждёт впереди. И ничего, живут ведь люди. И вы не подумайте, что он резал руки в попытке суицида, ему просто понравились ощущения, а вид собственной крови бодрил лучше любого энергетика. Возможно, его можно назвать мазохистом, склонным к самовредительству.       «Может, мне не стоило появляться?» — мелькнула мысль. — «Их день за днём разочаровывает собственный сын, который точно знает, что любви у его родителей нет. Любящие супруги не станут ругаться друг с другом вечерами, крича и разбивая посуду вдребезги.       На крышу пробрался приятный слабый ветерок, остужающий забредшие «не в ту степь» мысли. Неожиданно раздался громкий звук, и над головой пролетело целое облако голубей. — Чёрт. Надоело это всё, — проговорил парень, наблюдая за птицами и оглядывая падающие вниз перья, мягко ложащиеся около него.       Глаза как-то сами собой закрылись на минут пять, после чего юноша решил пойти домой, ведь не вечно же сидеть тут, однако всё как-то изменилось. Создалось впечатление, что это вовсе не та крыша, куда он пришёл, чтобы заняться самобичеванием, глядя на алый закат.       Ведомый любопытством, Женя осторожно подошёл к краю и глянул вниз, после чего отшатнулся назад и упал на пятую точку: до земли было слишком далеко. Не девять этажей. Оправившись от первого шока, парень снова глянул за край, но ничего не поменялось. Доказательством того, что расстояние ему не причудилось, служила полная тишина, нарушаемая лишь завыванием порывов ветра. А ведь обычно сюда долетали звуки машин.       Решив не обращать на подобную странность внимания, он убрал мешающуюся прядь каштановых волос и подошёл к двери, ведущей в подъезд, дёргая ручку.       Одни раз, два, три — вот он уже буквально ломится, но железяка не собирается выпускать юнца. — Чёрт, серьёзно? — улыбнувшись, выдохнул парень, возвращаясь на насиженное место, упирая взгляд в алеющее небо и медленно плывущее солнце. Очень медленно плывущее. По истечении пятнадцати минут, беспокойство стало бить через край — тут что-то было не так, но что конкретно? В какой-то момент Женя это понял — ни солнце, ни облака не двигались с места. — Я ведь тут надолго застрял, так? — Обратился парень к кому-то несуществующему, но ответа, естественно, не последовало.       Следующие n времени он провёл анализируя и раскладывая всю свою жизнь и перспективы по полочкам, не пропуская ничего что было и что может быть потом. Конечно, если он выберется отсюда. Хотя как ему это удастся, если юноша уже сел и сложил лапки? Правильно — никак. Не прилетит же к нему спасение само собой. И вот мысли уперлись в него — тупик. Пришло осознание, что сам по себе он ничего не стоит.       Прошло непростительно много времени с момента, когда все пути отступления с крыши были заблокированы. Точнее, чем «много» Женя не мог определить, но уже хотелось просто уснуть. Любым образом.       Наконец, решившись, он подошёл к краю. Да, все выходы отрезаны. Все, кроме одного — вниз. И сейчас юноша был готов упасть.       Он встал у самого края и глянул в пропасть мерцающих огней города. Они переливались и могли бы показаться красивыми, если бы не закружившаяся голова и подкосившиеся ноги. Знаете такое явление, как акрофобия? Боязнь высоты, если быть проще.       Побледневший подросток уже понял, что не сможет прыгнуть, и хотел вернуться на середину крыши, как ноги столь не вовремя подкосились. Уже летя вниз, он сумел развернуться, глядя в желтеющее небо узкими зрачками и протягивая руку вперёд, отчаянно желая зацепиться хоть за что-нибудь. «Я не хочу умирать!» — Оглушило парня изнутри головы, закладывая уши. В то же мгновение он ударился спиной о что-то твёрдое и потерял сознание.       Очнулся Женя лёжа на чём-то приятного серо-синего оттенка. Оно плыло не то в густом тумане, не то в облаках. Парень сел, стараясь не упасть, не поскользнуться, не сделать что-то «не так». Впереди был огромный хвост, то скрывающийся в тумане, то выныривающий из него. Воздух сотряс ясно узнаваемый, но ни с чем несравнимый звук пения кита.       Шатен резко развернулся и прикрыл глаза, ослеплённые светом, рукой. Потребовалось немного времени, чтобы привыкнуть и суметь разглядеть обстановку получше. Да, он и правда сидел на спине огромного кита, плывущего в чём-то туманообразном, настолько густом, что не видно земли. Ну, или дна. — Где это я? Умер, чтоли?.. — прошептал ошарашенный подросток. В ответ ему снова «пропели».       Когда парень немного пришёл в себя и даже стал получать от поездки удовольствие, кит нырнул вниз, и безмятежное, залитое светом место сменилось ураганным ветром и крупным дождём. Необычный транспорт грациозно маневрировал между высоких зданий, в каждом окне которых была своя особенная вселенная.       Добравшись до больницы, огромное млекопитающее врезалось в сену и разбилось на множество вязких синих капель. Неизвестно как, но Женя оказался в просторной комнате, сплошь заставленной колыбелями с детьми. Один захрипел и стал звать на помощь на своём детском языке, непонятном для взрослых. Но ему никто не помог. А после пришла медсестра и взяла из одной люльки ребёнка, который никак на то не отреагировал, только проследил за руками девушки.       Она вышла, Евгений следом. Когда младенца показали родителям, то те были вовсе не рады. К слову о родителях — они ещё сами совсем дети, которым и двадцати нет. Пара сказала, что отказывается от ребёнка.       Вернувшись, молодая врачиха положила ребёнка на место и пошла в другую палату, к другой роженице, которая попросила показать ей сына. Она тоже была молода, но на года четыре старше тех детишек. На вид около двадцати одного.       В этот раз медсестра взяла из кроватки того самого мёртвого младенца. На её лице отразилась скорбь. — Но они ведь так тебя ждали… — прошептала она. Простояв немного неподвижно, она выглянула наружу и, убедившись, что никого нет рядом, переложила мёртвого и того, от кого отказались подростки-родители.       Женщина просто светилась, когда увидела своего сына, даже не подозревая, что он и не её вовсе. Отец тоже был рядом, и нежно обнял жену. Мужчина был точь-в-точь его отец.       Женя стоял, как вкопанный, и наблюдал за этим. Если он не ошибся, то тогда… он не родной?       Комната распалась синими каплями и превратилась в его детскую, где были разбросаны игрушки и сам четырёхлетний Женя игрался с кубиками и прочим барахлом, неустанно это комментируя. Дверь была открыта, и через дверной проём виднелся вход на кухню, по которой расхаживал отец, и сидела на стуле мать, скрестив руки на груди и закинув ногу на ногу в знак полного несогласия. — Я тебе говорю, мы не можем тут оставаться! Это опасно для твоего здоровья! — всплеснул руками мужчина. — Мы немедленно переезжаем! — Нет! — уверенно отвечала женщина. — Здесь самый лучший вариант для жилья: парк, школа, детский сад, никаких преступников и патрулирование улиц в комендантский час! Только здесь есть все условия, чтобы Женя рос в безопасности и удобстве! И работа твоя близко! — Я перевожусь. Мы уезжаем, можешь собирать вещи. — Вздохнув, оповестил мужчина и развернулся, чтобы уйти, но его остановил звук падения.       Повернувшись снова к жене, он увидел её на полу, трясущейся в конвульсиях и тщетно пытающейся дышать. Отец схватил с одной из полок шприц, и ввёл его содержимое жене в вену уже натренированным движением. — Прости, — прошептал он, обнимая жену и гладя её по голове.       Пространство вновь разлетелось, но теперь собралось уже в виде поляны, утыканной надгробиями. Жене пять лет, он смотрит на опускающийся гроб и тихо спрашивает отца: — Папа, а мама надолго там останется?       В ответ отец только ближе прижал к себе мальчонку и погладил того по голове, ничего не сказав. Мальчик понимал глупость вопроса, но не мог не спросить — а вдруг вернётся? Вернётся ведь, если очень в это поверь? Если очень захотеть? — Хватит… — прошипел взрослый Женя-призрак, стоя в сторонке от всех людей. С неба закапал дождь, и небольшая толпа переместилась в дом. Отец отправил туда и сына, а сам остался стоять подле жены без зонта. По его небритому лицу скатывались ручейки воды и, может, слёз. Женя тоже стоял без зонта у могилы. Он был бледен и напоминал оживший труп на размякших ногах, шатающихся от любого воздействия. К мужчине подошёл мальчик и протянул ему чёрный зонт: — Возьми, папа. Маме не понравилось бы, что ты заболеешь. Мальчик обнял отца, вставшего на одно колено, глядя по голове и легонько улыбаясь, когда родитель крепко-крепко сжал того в руках и иногда всхлипывал.       Парень помнил, что при людях он не показал и тени отчаянья — наоборот, играл роль глупого ребёнка, который и не понял произошедшее. Так проще. Взрослым и без того тяжело, и обременять их своими эмоциями мальчику не хотелось. А этой же ночью он насквозь промочил подушку слезами, заснув только с рассветом. Как сегодня помнит — ярко-алым осенним рассветом.       Всё снова исчезло и появилось. Теперь это был их лом, комната Жени спустя полгода и стоны из-за стены. Отец привёл девушку, внешне очень похожую на мать. Женя был зол. Следующее воспоминание было вновь связанно с кладбищем, но теперь мальчик искренне улыбался, опустив голову вниз. — Зачем ты мне это показываешь?! Я же забыл! — В отчаянье кричал юноша, вертясь из стороны в сторону и ища взглядом кого-то.       Капли вновь разлетелись и собрались. Отец стоял под венцом с женщиной, выглядящей в точности как мать, которая сегодня с ним поссорилась. И что дальше? Обычная жизнь. Эта женщина и впрямь смогла стать похожей и даже, может, заменить мать и жену, но характер у неё был другой. Ни сын, ни муж не могли с ней сладить, но как-то ужились, привыкли.       Может, так даже лучше. И Женя больше не спрашивал, когда же мама вернётся. Он предпочёл напрочь о ней забыть. — Ну хватит. Пожалуйста, — парень сел на землю и закрыл лицо руками, еле сдерживая подступающие слёзы. Подступающие от осознания собственной ничтожности. Однако, на этом ничего не закончилось, и следующее воспоминание было обо всех играх, прогулках, шутках и заботе. Одно сменялось другим с неведомой скоростью: вот они пошли на пикник, вот празднуют новый год, вот Женя с отцом готовят сюрприз на день рождения последней жены, а вот и он сам заходит и оказывается пристрелен хлопушками.       От этих коротких картин внутри становится как-то тепло. Так, что улыбка появилась незаметно и никак не хотела исчезать.       Капли снова собрались и стали китом под юношей. Вместе они снова прорвались через облака и поплыли над ними. Существо высадило парня на крышу того же дома, там он сказал гиганту «Спасибо» и погладил синеватого спасителя. Помахав на прощание рукой. Юноша сел на прежнее место и закрыл глаза.       Очнулся Женя в ночной темноте на крыше и смог преспокойно выйти с неё, вернуться домой и найти обеспокоенных родителей, места себе не находящих. Пройдя к ним в гостиную, парень приготовился быть отчитанным, но его только крепко обняли. Это удивило подростка, но внутри поселилось крепкое и надёжное чувство, что так и должно быть. Да, для этого надо прилагать усилия, но… так и должно быть. — Помилуйте дурака, рёбра раздавите, — улыбнулся он и обнял родителей в ответ.